Александр Розенбаум
А по первому каналу сейчас идет концерт, посвященный юбилею Розенбаума. Звук я пока отключила - там именниника пришел поздравить маэстро. Иосиф Кобзон. Иосиф Кобзон, может, и не догадывается, что я о нем думаю. Ну и ладно. А думаю я, что Кобзон похож на вяленую, высушенную мумию Кобзона. (Под катом - мой рассказ про прошлую весну http://popuga.livejournal.com/211339.html)
Сколько я себя помню, по выходным я всегда просыпалась под Розенбаума. Он пел, как «под ольхой задремал есаул молоденький», папа шумел пылесосом, из кухни пахло блинами и я понимала, что в школу - не надо.
Правда, иногда вместо Розенбаума пел Высоцкий. Но чем старше я становилась, тем Высоцкий пел реже. А Розенбаум - чаще.
Когда мне было лет десять, Розенбаум расписался мне на календарике с изображением Розенбаума. Календарик был выпущен «Союзконцертом». Розенбаум написал мне «Удачи».
С тех пор у меня - удача. Не отпускает, даже когда меня на поворотах заносит так, что потом себя нахожу с трудом. Себя нахожу с трудом, а удачу - не теряю. Странно даже.
Когда мне было лет двенадцать, мы с моим другом детства сидели на кухне. Смотрели в метель. Пили чай со сгущенкой. Сквозь метель (на улице было пустынно, штормовое предупреждение) быстрым шагом - прошел Розенбаум в черном кожаном пальто и с гитарой через плечо. Тогда он еще не был совсем лысым. А был чуть лысее, чем на календарике «Союзконцерта».
Когда мне было лет двадцать, я иногда бывала в гостях у папиного друга, Игоря. У Игоря можно было перехватить денег до стипендии или получить подарок от родителей с Севера.
У Игоря была собака и гитара. Игорь одинаково гордился и собакой, и гитарой. Собакой - потому, что она не осуждала Игоря за детей от разных жен. Гитарой - потому что на ней часто играл Розенбаум. Он был соседом Игоря по лестничной клетке.
Когда Розенбаума показывают по телевизору, папа всегда говорит: «А меня, кстати, Саня пьяного из бани домой приволок».
И это правда. Приволок. И вручил. Из рук - в руки.
Так что Розенбаум - это не просто так.
А если б не Кобзон - и вообще хорошо.
Сколько я себя помню, по выходным я всегда просыпалась под Розенбаума. Он пел, как «под ольхой задремал есаул молоденький», папа шумел пылесосом, из кухни пахло блинами и я понимала, что в школу - не надо.
Правда, иногда вместо Розенбаума пел Высоцкий. Но чем старше я становилась, тем Высоцкий пел реже. А Розенбаум - чаще.
Когда мне было лет десять, Розенбаум расписался мне на календарике с изображением Розенбаума. Календарик был выпущен «Союзконцертом». Розенбаум написал мне «Удачи».
С тех пор у меня - удача. Не отпускает, даже когда меня на поворотах заносит так, что потом себя нахожу с трудом. Себя нахожу с трудом, а удачу - не теряю. Странно даже.
Когда мне было лет двенадцать, мы с моим другом детства сидели на кухне. Смотрели в метель. Пили чай со сгущенкой. Сквозь метель (на улице было пустынно, штормовое предупреждение) быстрым шагом - прошел Розенбаум в черном кожаном пальто и с гитарой через плечо. Тогда он еще не был совсем лысым. А был чуть лысее, чем на календарике «Союзконцерта».
Когда мне было лет двадцать, я иногда бывала в гостях у папиного друга, Игоря. У Игоря можно было перехватить денег до стипендии или получить подарок от родителей с Севера.
У Игоря была собака и гитара. Игорь одинаково гордился и собакой, и гитарой. Собакой - потому, что она не осуждала Игоря за детей от разных жен. Гитарой - потому что на ней часто играл Розенбаум. Он был соседом Игоря по лестничной клетке.
Когда Розенбаума показывают по телевизору, папа всегда говорит: «А меня, кстати, Саня пьяного из бани домой приволок».
И это правда. Приволок. И вручил. Из рук - в руки.
Так что Розенбаум - это не просто так.
А если б не Кобзон - и вообще хорошо.