Назад, в будущее! Вперед, в детство!
Такая осень, что время вспоминать свою поездку в Таганрог. И понимать, что иногда я пишу такой неформат, который никуда точно не пристроить. Но от которого дышится как-то... Как-то иначе. По-осеннему.
*Домик А.П. Чехова.
***
Что ни говори, куда не уезжай, кем ни работай - все мы родом из детства. Даже если работаешь PR-директором крупного холдинга (это я не про себя), а отдыхаешь в Куршевеле и на Мальте (это я тоже не про себя), взгрустнется иногда. Вдруг. Как бы ни с того, ни с сего. Взгрустнется - даже несмотря на то, что и в личной, и в общественной жизни все обстоит на «5» с большим, как говорила когда-то географичка, плюсом. И как бы сам собой загрузятся «ОдноклассникиРу». И окажется, что Димка, с которым ты сидела в 4«А» за третьей партой у окна, написал тебе, что отлично было бы встретиться, а заодно позвать на эту встречу всех наших. И так, разглядывая фотографии димкиной жены и детей, пройдет день. А потом и вечер. И как-то отодвинется на второй план холдинг, и разговор с акционерами - отодвинется тоже.
И вспомнится детство, и та поцарапанная третья парта - у окна. И какое-то высокое дерево, замыкающее пейзаж. И строгий голос учительницы. И…
…Хорошо все-таки было в детстве. Не было совещаний и отчетов. Не было начальников и подчиненных. Были уроки - выученные и невыученные. Тогда это было важно, а теперь неважно вообще.
А Димка… Что Димка? Речь-то не о Димке вовсе. Димка вырос давно - конопушки сошли на нет, а взамен них - жена, дети и строгий костюм, на котором (времена изменились!) не оторвана ни одна пуговица. Димка не при чем. Хотя встретиться с ним, конечно, хочется. Но не для того, чтоб сравнивать его детские конопушки с нынешними конопушками его сыновей, нет. А чтоб вместе с Димкой унестись туда, где ранцы за спиной, пионеры-герои на стене и все еще впереди. Чтоб вдохнуть запах детства, и вспомнить вкус компота из школьной столовой, и тефтелей, и пирожков с яблоками. И почувствовать себя на пятнадцать… нет, на двадцать лет младше.
Вернуться в детство? Чего проще!
Вернуться в детство? Я долго решалась, как бы это осуществить. А потом вдруг, в одно мгновение, поняла: вернуться обратно, туда, откуда все мы родом - это провести отпуск по-новому. Не на Мальте. И не в Куршевеле. А в том городе, где мальчишки ломали для меня весной букеты сирени и провожали до дома. И где двадцать лет назад в сумерках шуршали над головой летучие мыши, а на асфальте не было видно мелом начертанных примет «Казаков-разбойников», и так не хотелось расходиться. Очень не хотелось.
Городов детства у меня несколько. Есть город детства на севере. Есть в средней полосе России. И есть на юге. Так сложилось. Но раз очень хочется в детство, то можно начинать с чего-то одного. И…
…я сама не поверила в такую свою смелость. Я купила билет на поезд. Упаковала в сумку несколько яблок, пару-тройку книжек и ноутбук. И поехала - в тот город, где никто, совсем никто не ждал. Ну разве что лопоухая девчонка из прошлого с выгоревшими на солнце кудряшками. Я поехала, но пообещала вернуться. Когда детство отпустит.
***
И вот я в городе, который основал Петр Первый. Лет этак триста с небольшим назад. Памятник Петру - в центре. Дом, где я поселилась, находится рядом с Первой Линией. На троллейбусе по утрам я добираюсь до вокзала. Остановка, на которой выхожу, называется «Площадь Восстания».
…Подсказок больше нет. Нет, это однозначно не Петербург. В Петербурге мой путь начинался.
Правильный ответ - Таганрог.
И оба сошли где-то под Таганрогом,
Среди бескрайних полей.
И каждый пошел своею дорогой,
А поезд пошел своей.
«Разговор в поезде». Андрей Макаревич.
Здесь - мое детство. Тропинки в парке наверняка помнят меня в гольфах и хвостиках с бантами.
На календаре октябрь на стыке с ноябрем. Не сезон. Но ради меня включили колесо обозрения. У колеса заскрипели шестеренки, и, как и много лет назад, вдали показался порт. Я уверена, - шестеренки скрипели, вспоминая нас с сестрой в этих же креслах в одинаковых платьях, папу в белых джинсах и маму в вязаном костюме с разрезом гораздо выше колен.
Здесь центральная улица носит имя Петра Первого. Петровская.
Здесь я сажала косточку - выросло огромное дерево. Абрикос.
Здесь и в октябре - случается душный вечер. И теплая ночь. И свежее утро, когда город просыпается в свежести, в нежности, и совсем не в пыли. И кричат петухи, и хочется вдыхать эту прохладу. И спать. Спать - до обеда.
В пыли Таганрог потом - днем.
Как все южные города, Таганрог просыпается рано. Просвистела электричка - на Ростов. Прорычал гудок металлургического завода. Первые сонные троллейбусы обгоняют первые сонные трамваи. Бабушки - не спится же! - раскладывают на прилавках поздние яблоки и капусту.
Здесь на улице нет книжных лотков. Просто нет. Зато на рынке прищепками прицеплено к прилавку белье, которое в Петербурге я покупала в небольшом дорогом французском магазинчике. А здесь - прищепками к прилавку. По той же цене, что и во французском магазинчике.
Здесь не знают, что такое «МакДональдс». Вот люди... «Это что - магазин такой?» - спрашивает меня сосед, когда я уточняю, есть ли он в Таганроге.
Здесь не знают, что такое «МакДональдс». Зато здесь есть Интернет-клубы.
В интернет-клубах здесь - как в затянувшемся романе Мураками. Хрипло поет магнитофон. И женщины за сорок пять ведут оживленную переписку на ломаном английском. Есть стимул. На стене - фотографии тех, кто уехал за океан. И даже!!! - кто родил там ребенка. Обычная хроника: лысые младенчики и отсканированные американские визы. Двухгодичные, кстати.
Те, кто не переписываются на ломаном английском, качают рефераты по металлургии. Я чувствую себя совершенно не в теме.
Здесь ночью - начинается все самое интересное. А в шесть утра - заканчивается. Когда все самое интересное заканчивается, около гостиницы «Таганрог» - пробка. Из машин, развозящих тех, кто клубился до утра. А вместо шашечек на крышах такси здесь написано «ЯМЩИК».
Здесь ночью - как на полотнах Куинджи - кажется, что небо с задника в районе луны подсвечивают софитами.
Место встречи здесь - «на паровозе». Мол, «Будешь на паровозе - набери». Паровоз, разумеется, стоит у вокзала - памятником Паровозу. На площади Восстания.
Здесь всем - до всего есть дело.
«Деточка! Ты печенье к чаю покупаешь?» «Мужчина, вам на шо уксус? Синенькие будете мариновать?»
И, кстати - Таганрог - единственный город, где я не боюсь цыган. Не спешу перейти через дорогу, прыгнуть в отходящий троллейбус, проверить, на месте ли кошелек.
Цыгане здесь - живут. Цивилизованно живут. Не пристают на улице, не гадают, не воруют. Покупают в аптеке цитрамон, и на рынке - конфеты детям.
Здесь такие женские ноги... Такие ноги, что сюда только ради женских ног и стоит приезжать. Обалденные ноги. Мне непонятно, откуда они здесь такие. Усилием воли заставляю себя не оглядываться на только что ушедшие, ибо навстречу идут новые - лучше прежних.
Здесь у настоящих женщин - ненастоящей длины ногти и ресницы. Особенно ресницы. Сантиметра по три. И когда эти настоящие женщины смотрят на меня сквозь пелену этих ненастоящих ресниц, я чувствую, что зря родилась девчонкой. Или не зря. Если б родилась не девчонкой - мне бы эти женщины с этими ресницами - я уверена! - дорого обошлись.
Здешняя газета, конечно, называется «Таганрогская правда». И в ней я прочитала, что в Таганроге по статистике на десять девчонок - пять ребят. Вот именно так. И, может, из-за этой самой статистики здесь у настоящих женщин - ненастоящей длины ногти и ресницы..
Здесь совсем нет пробок на дорогах. Совсем. Зеленый свет - и все поехали. И через десять минут - все дома.
Здесь на улице можно есть яблоко. Идти себе и спокойно, как в детстве, жевать яблоко.
Здесь - если веришь в Бога, впрочем, это неважно, - нужно носить очень тяжелый золотой крест. На очень толстой золотой цепи. Если такой крестик как у меня - на такой цепочке как у меня - это ни к селу, ни к городу. Таганрожцам вообще непонятно, как меня Бог заметит с такуууусеньким крестиком. Может, не в крестике дело?
Здесь пол-двора засыпано сливами. Здесь ругаются соседи по утрам. А по ночам здесь - включают звезды. Под звездами - очень вкусно есть арбуз и пить пиво. «Балтика».
А еще по ночам я ем виноград - в огромном блюде. И где-то далеко гавкают собаки. И темнота - выколи глаз.
А потом - звезды выключают. Включают Солнце. И утром нового дня только жестяные банки вчерашнего пива напоминают о том, что «Балтика» - это там, где Балтика.
И семь футов - под килем - тоже там. А здесь - Таганрогский залив. Очень мелко. Три часа - и все по колено.
Здесь, конечно, есть пиво «Дон» и «Арсенальное». Только почему-то все пьют «Балтику».
Здесь становится понятно, почему Чехов писал в письмах: «После Москвы я более всего люблю Таганрог. Хоть на несколько дней от времени до времени мне нужно приезжать сюда»; «Что бы я ни делал: пишу ли, занимаюсь ли, в голове одна мысль - в Таганрог, в Таганрог, в Таганрог».
В художественных лавках здесь обязательный атрибут - портрет А.П. Чехова.
А еще здесь дома, где жила Раневская, Куинджи и Кукольник.
Здесь под вывеской «HOTEL BRISTOL» расшифровка: «Гостиница Центральная».
Здесь в главном кафе «Красный мак» пирожные по 4-50, 5-00 и 6-00 рублей. И очереди, как в ГУМе в 1984 году....
Здесь - живая музыка. Мол, «я прощу даже то, что не стоит прощать... Приходите в мой дом, мое сердце открыто, буду песни вам петь и вином угощать».
Здесь на базаре - как в Одессе. «Женщина! Постойте ж! Черный цвет - это ж КОРОЛЬ!»
Здесь не ругаются матом. Здесь им говорят. Я, конечно, сдерживаюсь. Зато - все понимаю.
Здесь говорят не «фасоль» - «ФАСОЛЯ». Здесь вообще колоритно говорят. На таком южно-русском наречии. С элементами украинского. И с неслабой экспрессией.
Здесь есть такой глагол - «приспать». «Приспать» - это знаете что? Ни за что не догадаетесь!
А про волосы здесь говорят как в пословице: «Волос долог, да ум короток». Говорят: «А у тебя раньше волос длиннее был. А теперь - совсем короткий волос».
Здесь - если хочешь купить хороший арбуз, надо поздороваться с продавцом: «Барев! Вон цес? Инчпесе ко танкагин арохчуцюне?»
Мол, «как дела? как ваше драгоценное здоровье?» И продавец, конечно, вспомнит Ереван. И отыщет самый-самый - что ни на есть.
А море здесь - по-настоящему пахнет морем. Морем, рыбой, раками, портом, моряками, и снова морем.
Солнце - в море садится, кстати. И оттуда же встает. Но как встает - я не вижу. Потому что еще сплю.
***
Здесь - не грустно. Здесь хочется улыбаться и отсюда, издалека, понимаешь - все будет хорошо.
А «приспать»... «Приспать» - это не подремать. И не переспать. «Приспать» - это полежать с ребенком, чтобы он уснул. Мол, «я приду на скамейку. Мне только Гошу приспать - и сразу приду».
Здесь не говорят - я скучаю по тебе. Говорят - за тобой. Знаешь, я за тобой скучаю, Питер. Поэтому я скоро вернусь. То есть я уже возвращаюсь.
***
Все-таки хорошо иногда уехать из дома. Для того, чтобы понять, как хорошо возвращаться. Как тебя там ждут. Как здесь тепло. И охмурительно пахнет виноград. А там - дожди. И хмарь.
Но туда - стоит возвращаться.
Понимаешь это, сидя в летнем кафе, с солянкой, с улыбающейся официанткой, с пьяными - за соседним столиком - металлургами, с петухами по утрам, со звуком лопающихся каштанов, с орехами под ногами. И сливами. И арбузами - по 5 рублей килограмм Понимаешь это. Так хорошо возвращаться.
Это даже здорово, что за последние двадцать лет я выросла. Потому что смогла разглядеть свое детство в увеличительное стекло. И сказать спасибо.
Знаешь, Таганрог, спасибо. Это было здорово - детство вместе с тобой. И, кажется, я понимаю теперь мальчишек, которые ломали мне тогда букеты сирени. Та девчонка с выгоревшими на Солнце кудряшками - промелькнула передо мной тенью несколько раз. Всего несколько раз - но я успела её разглядеть.
*Домик А.П. Чехова.
***
Что ни говори, куда не уезжай, кем ни работай - все мы родом из детства. Даже если работаешь PR-директором крупного холдинга (это я не про себя), а отдыхаешь в Куршевеле и на Мальте (это я тоже не про себя), взгрустнется иногда. Вдруг. Как бы ни с того, ни с сего. Взгрустнется - даже несмотря на то, что и в личной, и в общественной жизни все обстоит на «5» с большим, как говорила когда-то географичка, плюсом. И как бы сам собой загрузятся «ОдноклассникиРу». И окажется, что Димка, с которым ты сидела в 4«А» за третьей партой у окна, написал тебе, что отлично было бы встретиться, а заодно позвать на эту встречу всех наших. И так, разглядывая фотографии димкиной жены и детей, пройдет день. А потом и вечер. И как-то отодвинется на второй план холдинг, и разговор с акционерами - отодвинется тоже.
И вспомнится детство, и та поцарапанная третья парта - у окна. И какое-то высокое дерево, замыкающее пейзаж. И строгий голос учительницы. И…
…Хорошо все-таки было в детстве. Не было совещаний и отчетов. Не было начальников и подчиненных. Были уроки - выученные и невыученные. Тогда это было важно, а теперь неважно вообще.
А Димка… Что Димка? Речь-то не о Димке вовсе. Димка вырос давно - конопушки сошли на нет, а взамен них - жена, дети и строгий костюм, на котором (времена изменились!) не оторвана ни одна пуговица. Димка не при чем. Хотя встретиться с ним, конечно, хочется. Но не для того, чтоб сравнивать его детские конопушки с нынешними конопушками его сыновей, нет. А чтоб вместе с Димкой унестись туда, где ранцы за спиной, пионеры-герои на стене и все еще впереди. Чтоб вдохнуть запах детства, и вспомнить вкус компота из школьной столовой, и тефтелей, и пирожков с яблоками. И почувствовать себя на пятнадцать… нет, на двадцать лет младше.
Вернуться в детство? Чего проще!
Вернуться в детство? Я долго решалась, как бы это осуществить. А потом вдруг, в одно мгновение, поняла: вернуться обратно, туда, откуда все мы родом - это провести отпуск по-новому. Не на Мальте. И не в Куршевеле. А в том городе, где мальчишки ломали для меня весной букеты сирени и провожали до дома. И где двадцать лет назад в сумерках шуршали над головой летучие мыши, а на асфальте не было видно мелом начертанных примет «Казаков-разбойников», и так не хотелось расходиться. Очень не хотелось.
Городов детства у меня несколько. Есть город детства на севере. Есть в средней полосе России. И есть на юге. Так сложилось. Но раз очень хочется в детство, то можно начинать с чего-то одного. И…
…я сама не поверила в такую свою смелость. Я купила билет на поезд. Упаковала в сумку несколько яблок, пару-тройку книжек и ноутбук. И поехала - в тот город, где никто, совсем никто не ждал. Ну разве что лопоухая девчонка из прошлого с выгоревшими на солнце кудряшками. Я поехала, но пообещала вернуться. Когда детство отпустит.
***
И вот я в городе, который основал Петр Первый. Лет этак триста с небольшим назад. Памятник Петру - в центре. Дом, где я поселилась, находится рядом с Первой Линией. На троллейбусе по утрам я добираюсь до вокзала. Остановка, на которой выхожу, называется «Площадь Восстания».
…Подсказок больше нет. Нет, это однозначно не Петербург. В Петербурге мой путь начинался.
Правильный ответ - Таганрог.
И оба сошли где-то под Таганрогом,
Среди бескрайних полей.
И каждый пошел своею дорогой,
А поезд пошел своей.
«Разговор в поезде». Андрей Макаревич.
Здесь - мое детство. Тропинки в парке наверняка помнят меня в гольфах и хвостиках с бантами.
На календаре октябрь на стыке с ноябрем. Не сезон. Но ради меня включили колесо обозрения. У колеса заскрипели шестеренки, и, как и много лет назад, вдали показался порт. Я уверена, - шестеренки скрипели, вспоминая нас с сестрой в этих же креслах в одинаковых платьях, папу в белых джинсах и маму в вязаном костюме с разрезом гораздо выше колен.
Здесь центральная улица носит имя Петра Первого. Петровская.
Здесь я сажала косточку - выросло огромное дерево. Абрикос.
Здесь и в октябре - случается душный вечер. И теплая ночь. И свежее утро, когда город просыпается в свежести, в нежности, и совсем не в пыли. И кричат петухи, и хочется вдыхать эту прохладу. И спать. Спать - до обеда.
В пыли Таганрог потом - днем.
Как все южные города, Таганрог просыпается рано. Просвистела электричка - на Ростов. Прорычал гудок металлургического завода. Первые сонные троллейбусы обгоняют первые сонные трамваи. Бабушки - не спится же! - раскладывают на прилавках поздние яблоки и капусту.
Здесь на улице нет книжных лотков. Просто нет. Зато на рынке прищепками прицеплено к прилавку белье, которое в Петербурге я покупала в небольшом дорогом французском магазинчике. А здесь - прищепками к прилавку. По той же цене, что и во французском магазинчике.
Здесь не знают, что такое «МакДональдс». Вот люди... «Это что - магазин такой?» - спрашивает меня сосед, когда я уточняю, есть ли он в Таганроге.
Здесь не знают, что такое «МакДональдс». Зато здесь есть Интернет-клубы.
В интернет-клубах здесь - как в затянувшемся романе Мураками. Хрипло поет магнитофон. И женщины за сорок пять ведут оживленную переписку на ломаном английском. Есть стимул. На стене - фотографии тех, кто уехал за океан. И даже!!! - кто родил там ребенка. Обычная хроника: лысые младенчики и отсканированные американские визы. Двухгодичные, кстати.
Те, кто не переписываются на ломаном английском, качают рефераты по металлургии. Я чувствую себя совершенно не в теме.
Здесь ночью - начинается все самое интересное. А в шесть утра - заканчивается. Когда все самое интересное заканчивается, около гостиницы «Таганрог» - пробка. Из машин, развозящих тех, кто клубился до утра. А вместо шашечек на крышах такси здесь написано «ЯМЩИК».
Здесь ночью - как на полотнах Куинджи - кажется, что небо с задника в районе луны подсвечивают софитами.
Место встречи здесь - «на паровозе». Мол, «Будешь на паровозе - набери». Паровоз, разумеется, стоит у вокзала - памятником Паровозу. На площади Восстания.
Здесь всем - до всего есть дело.
«Деточка! Ты печенье к чаю покупаешь?» «Мужчина, вам на шо уксус? Синенькие будете мариновать?»
И, кстати - Таганрог - единственный город, где я не боюсь цыган. Не спешу перейти через дорогу, прыгнуть в отходящий троллейбус, проверить, на месте ли кошелек.
Цыгане здесь - живут. Цивилизованно живут. Не пристают на улице, не гадают, не воруют. Покупают в аптеке цитрамон, и на рынке - конфеты детям.
Здесь такие женские ноги... Такие ноги, что сюда только ради женских ног и стоит приезжать. Обалденные ноги. Мне непонятно, откуда они здесь такие. Усилием воли заставляю себя не оглядываться на только что ушедшие, ибо навстречу идут новые - лучше прежних.
Здесь у настоящих женщин - ненастоящей длины ногти и ресницы. Особенно ресницы. Сантиметра по три. И когда эти настоящие женщины смотрят на меня сквозь пелену этих ненастоящих ресниц, я чувствую, что зря родилась девчонкой. Или не зря. Если б родилась не девчонкой - мне бы эти женщины с этими ресницами - я уверена! - дорого обошлись.
Здешняя газета, конечно, называется «Таганрогская правда». И в ней я прочитала, что в Таганроге по статистике на десять девчонок - пять ребят. Вот именно так. И, может, из-за этой самой статистики здесь у настоящих женщин - ненастоящей длины ногти и ресницы..
Здесь совсем нет пробок на дорогах. Совсем. Зеленый свет - и все поехали. И через десять минут - все дома.
Здесь на улице можно есть яблоко. Идти себе и спокойно, как в детстве, жевать яблоко.
Здесь - если веришь в Бога, впрочем, это неважно, - нужно носить очень тяжелый золотой крест. На очень толстой золотой цепи. Если такой крестик как у меня - на такой цепочке как у меня - это ни к селу, ни к городу. Таганрожцам вообще непонятно, как меня Бог заметит с такуууусеньким крестиком. Может, не в крестике дело?
Здесь пол-двора засыпано сливами. Здесь ругаются соседи по утрам. А по ночам здесь - включают звезды. Под звездами - очень вкусно есть арбуз и пить пиво. «Балтика».
А еще по ночам я ем виноград - в огромном блюде. И где-то далеко гавкают собаки. И темнота - выколи глаз.
А потом - звезды выключают. Включают Солнце. И утром нового дня только жестяные банки вчерашнего пива напоминают о том, что «Балтика» - это там, где Балтика.
И семь футов - под килем - тоже там. А здесь - Таганрогский залив. Очень мелко. Три часа - и все по колено.
Здесь, конечно, есть пиво «Дон» и «Арсенальное». Только почему-то все пьют «Балтику».
Здесь становится понятно, почему Чехов писал в письмах: «После Москвы я более всего люблю Таганрог. Хоть на несколько дней от времени до времени мне нужно приезжать сюда»; «Что бы я ни делал: пишу ли, занимаюсь ли, в голове одна мысль - в Таганрог, в Таганрог, в Таганрог».
В художественных лавках здесь обязательный атрибут - портрет А.П. Чехова.
А еще здесь дома, где жила Раневская, Куинджи и Кукольник.
Здесь под вывеской «HOTEL BRISTOL» расшифровка: «Гостиница Центральная».
Здесь в главном кафе «Красный мак» пирожные по 4-50, 5-00 и 6-00 рублей. И очереди, как в ГУМе в 1984 году....
Здесь - живая музыка. Мол, «я прощу даже то, что не стоит прощать... Приходите в мой дом, мое сердце открыто, буду песни вам петь и вином угощать».
Здесь на базаре - как в Одессе. «Женщина! Постойте ж! Черный цвет - это ж КОРОЛЬ!»
Здесь не ругаются матом. Здесь им говорят. Я, конечно, сдерживаюсь. Зато - все понимаю.
Здесь говорят не «фасоль» - «ФАСОЛЯ». Здесь вообще колоритно говорят. На таком южно-русском наречии. С элементами украинского. И с неслабой экспрессией.
Здесь есть такой глагол - «приспать». «Приспать» - это знаете что? Ни за что не догадаетесь!
А про волосы здесь говорят как в пословице: «Волос долог, да ум короток». Говорят: «А у тебя раньше волос длиннее был. А теперь - совсем короткий волос».
Здесь - если хочешь купить хороший арбуз, надо поздороваться с продавцом: «Барев! Вон цес? Инчпесе ко танкагин арохчуцюне?»
Мол, «как дела? как ваше драгоценное здоровье?» И продавец, конечно, вспомнит Ереван. И отыщет самый-самый - что ни на есть.
А море здесь - по-настоящему пахнет морем. Морем, рыбой, раками, портом, моряками, и снова морем.
Солнце - в море садится, кстати. И оттуда же встает. Но как встает - я не вижу. Потому что еще сплю.
***
Здесь - не грустно. Здесь хочется улыбаться и отсюда, издалека, понимаешь - все будет хорошо.
А «приспать»... «Приспать» - это не подремать. И не переспать. «Приспать» - это полежать с ребенком, чтобы он уснул. Мол, «я приду на скамейку. Мне только Гошу приспать - и сразу приду».
Здесь не говорят - я скучаю по тебе. Говорят - за тобой. Знаешь, я за тобой скучаю, Питер. Поэтому я скоро вернусь. То есть я уже возвращаюсь.
***
Все-таки хорошо иногда уехать из дома. Для того, чтобы понять, как хорошо возвращаться. Как тебя там ждут. Как здесь тепло. И охмурительно пахнет виноград. А там - дожди. И хмарь.
Но туда - стоит возвращаться.
Понимаешь это, сидя в летнем кафе, с солянкой, с улыбающейся официанткой, с пьяными - за соседним столиком - металлургами, с петухами по утрам, со звуком лопающихся каштанов, с орехами под ногами. И сливами. И арбузами - по 5 рублей килограмм Понимаешь это. Так хорошо возвращаться.
Это даже здорово, что за последние двадцать лет я выросла. Потому что смогла разглядеть свое детство в увеличительное стекло. И сказать спасибо.
Знаешь, Таганрог, спасибо. Это было здорово - детство вместе с тобой. И, кажется, я понимаю теперь мальчишек, которые ломали мне тогда букеты сирени. Та девчонка с выгоревшими на Солнце кудряшками - промелькнула передо мной тенью несколько раз. Всего несколько раз - но я успела её разглядеть.