Воскресенье
Я вот что скажу - дети нас учат главному. Гармонии.
Раньше я спешила, уставала, отсыпалась, бежала в магазин за новой блузкой (были времена!), писала пол-ночи пресс-релиз (после отмечания Дня Рождения шефа), наутро вставала в 8 утра и жила нон-стопом.
С детьми - всё иначе. С ними (я должна бы писать «с ней») - всё иначе. Я знаю, что если Яся дома, и если она не спит и не на прогулке, то если это не форс-мажор, я ничего не буду делать по работе. Не смогу. И потому нужно лишь наслаждаться гармонией. И у меня почти получается.
Сегодня было вот обычное воскресенье.
Мы с Ясей встали в половине десятого. Пока я умывалась, чистила зубы и варила кашу, Яся валялась с Максимом. До 10.
Потом мы не спеша до 11 завтракали. У меня слегка болела голова.
В 11 мы с Ясей пошли в Церковь. На Причастие. Совершенно не городское какое-то ощущение - Церковь у нас маленькая, на воскресные службы все прихожане внутрь не помещаются, на улицу выведены колонки, и службу родители слушают, стоя на улице. А вокруг мельтешат-бегают дети.
И это удивительно - видеть, как они растут. И как добавляются всё новые и новые в число бегающих - из числа еще вчерашних «червячков».
У Яси (в меня, в меня) - боязнь толпы. Потому в Церковь на Причастие она заходит без удовольствия. Но киндер-яйца обладают магической силой: я шепнула: «Думай о яйце!» и вся её боязнь прошла. Рот открыла и поцеловала чашу она с удовольствием скорого воссоединения с сюрпризом.
Уходили, и своей подружке Алёне, что стояла в очередь на Причастие, Яся сказала: «У меня уже праздник!»
А у Алены диатез, потому она проповедует отказ от конфет. Ясе такая религия не очень годится. Она спешно помахала Алёне рукой и для наджности сама пристегнула себя в коляске.
Просветлённые, мы ушли. Яся с яйцом от Маруси и Яши и с улыбкой до ушей. Я - в слезах. На Причастие привезли очень больную девочку на коляске - лет 7, ДЦП, лежит - и она на улице плакала взахлёб. А дети столпились вокруг - кто-то просто смотрел, кто-то протягивал своего мишку, кто-то хотел помочь и не знал чем. И родители не знали тоже, как себя вести. И бабушка девочки не знала. И было грустно - от очень больной девочки и оттого, оттого, что в нас нет воспитания поведения с инвалидами и их родственниками, и что бабушка называет девочку «Плохая девочка» вместо того, чтобы сказать детям, что она их боится и надо отойти. Голова болела сильнее.
Мы пришли домой в полдень, мигрень разыгралась вовсю, Максим прочитал половину последования к Причащению и смотрел фильм «Битва за космос». Мы ели, я готовила постный обед для батюшки: Максим должен был вечером ехать с батюшкой соборовать свою маму.
В планах были салат весенний-зелёный, заправленный лимоном, микс из морепродуктов-макарон-брокколи, кисель.
К 2 часам дня я всё закончила и пошла на соборование сама. От первой минуты до последней проплакала - то наяву, то в душе. Время такое сейчас - благостное, что ли, для молитвы. И непростое - для души.
(Вспоминаю слова Лилианны Лунгиной (околоцитирование): «Я никогда не ощущала себя еврейкой. Я выросла вне национальности. Мои родители не были религиозны. У них были друзья разных национальностей, но вопросов национальностей мы вообще не касались. То, что я еврейка, я осознала только в юности, когда начались гонения на евреев. И когда выяснилось, что я еврейка и что на евреев начались гонения - вот тогда я стала это подчеркивать. Потому что скрывать было стыдно. А в противовес «скрывать» - «подчеркивать». Вот я и подчёркивала».
Так вот и я - веру свою не афиширую особо, но сейчас, когда пост, когда много соблазнов-искушений-поводов к сомнениям-разговорам-нападкам - подчёркиваю).
Соборовали два батюшки, о. Евгений (Палюлин) читал проповедь в начале и в конце (отогреваюсь от каждого его слова), а второй батюшка, отец Борис, с которым договорился Максим, выглядел гипер-усталым. Он только помазывал. И я думала, как же он продержится до вечера. Если бы после службы я дождалась о. Бориса и напомнила бы, что мы его ждем… Но нет, по порядку.
На соборование пришли мама и бабушка с утренней девочкой в коляске. В начале службы девочка выла совсем по-звериному - и сердце обливалось. Но вскоре она умиротворилась и до самой последней молитвы дремала-спала молчала.
Служительница-продавщица свечей до службы попросила тех, кому не жалко, отлить масла для бабулечек, кто пришел без него - и после службы многие не забыли этой просьбы, подходили, наливали. Треть моей бутылки налили для тётечки, которая ложится на онко-операцию. (Здоровья всем!)
И когда я уже выходила, ко мне подошла нестарая еще женщина, лет 60, и потерянно спросила, что ей делать. У неё родился правнук, и «он недоношенный, 7 месяцев лежит в аквариуме, завтра у него операция, а мы, сами видите, непросвещенные». Я сказала обратиться к батюшке, и объяснила, как. И постаралась успокоить.
А вообще это удивительно - как в Церкви взрослые люди уважают нас, новое поколение. Мы-то выросли в иных условиях, у нас меньше было запретов, а из-за этого и зажимов меньше. Пусть детям нашим будет еще легче жить с верой и в вере.
В Церкви голова почти не болела - не до неё было, а как только вышла - все по новой.
Я вернулась в 4 часа. Яся спала. До 5 мы с Максимом шептались и пили чаи. Он изучал он-лайн игру про танки. («Матильда… Такой танк…» «А я думала, что Матильда - это кошка Фрёкен Бокк»)
В 5 Яся встала. Мы покривлялись втроём. В 6 Максим ушел. В 7 вернулся смущенный - батюшки нет в Церкви, трубку он не поднимает. Поужинал.
Батюшка позвонил в 9, сказал - как я и думала, что его вырубило, очень сложная неделя.
(Я не представляю себе такого молитвенного средоточия, об осуждении нет и речи).
Потом батюшка позвонил еще раз, договориться о встрече, но мы е слышали - Максим пылесосил.
Мы с Ясей развивались - клеили наклейки. Яся раскрасила себя и шкафы синим цветом. Залакировала всё клеем-карандашом. Закалялась, обливаясь ледяной водой. Пописала на пол, вытерла полотенцем, полотенце повесила сушиться на батарею.
Я посмотрела «Детектор лжи» - героиня выиграла миллион. «Грустный миллион получился» - сказал её муж. Мне муж понравился, очень. На «Детектор лжи» по-прежнему не хочу. Все вопросы задаю Максиму дома. Узнаю много нового, интересного.
Вот например, там популярен вопрос: «Вы бы изменили мужу на 100 000 евро (миллион долларов)?» Я не знаю, что такое миллион долларов (Максим мне объяснил, теперь знаю), и не знаю, как бы я поступила. Но 10 тысяч долларов я прошляпила на заре нашей с Максимом жизни (не жалею). Мнение Максима по этому поводу меня…. по-семейному порадовало, по-житейски удивило.
(Да, и еще - считайте меня голимой попсой - мне нравится Малахов в роли ведущего).
А тут и день прошел. Яся уснула. Максим уснул - не дождавшись меня. Голова как-то прошла ближе к вечеру. Я запускала стирку - раз сто. Точнее, три. Яся постоянно всё пачкает или мокрит. Я мыла посуду - раз двести (посудомойка в виш-листе, отзовись!) Я переодевала Ясю. И почти полдня готовила. Прямо как на фото. Только без макияжа и французского фартука. (А так я готовила бутерброды на Машечкину свадьбу, а на меня (невыспавшуюся, спасибо Ясе, и простуженную) смотрела фото-глазом Женя ronija).
И, знаете, всё это с удовольствием и без раздражения. Такое обычное семейное счастье. И в нём - странное ощущение НОРМАЛЬНОСТИ. Странное на 100% - то ли оттого, что прежде я и не знала, что так бывает - не торопливо, не спеша, с удовольствием. То ли оттого, что не верила, что такое случится со мной.
И вот такая еда получилась. Много. Я не люблю это всё - макароны, морепродукты, брюссельская капуста. А Яся и Максим - по 2 порции съели. Они любят.
Раньше я спешила, уставала, отсыпалась, бежала в магазин за новой блузкой (были времена!), писала пол-ночи пресс-релиз (после отмечания Дня Рождения шефа), наутро вставала в 8 утра и жила нон-стопом.
С детьми - всё иначе. С ними (я должна бы писать «с ней») - всё иначе. Я знаю, что если Яся дома, и если она не спит и не на прогулке, то если это не форс-мажор, я ничего не буду делать по работе. Не смогу. И потому нужно лишь наслаждаться гармонией. И у меня почти получается.
Сегодня было вот обычное воскресенье.
Мы с Ясей встали в половине десятого. Пока я умывалась, чистила зубы и варила кашу, Яся валялась с Максимом. До 10.
Потом мы не спеша до 11 завтракали. У меня слегка болела голова.
В 11 мы с Ясей пошли в Церковь. На Причастие. Совершенно не городское какое-то ощущение - Церковь у нас маленькая, на воскресные службы все прихожане внутрь не помещаются, на улицу выведены колонки, и службу родители слушают, стоя на улице. А вокруг мельтешат-бегают дети.
И это удивительно - видеть, как они растут. И как добавляются всё новые и новые в число бегающих - из числа еще вчерашних «червячков».
У Яси (в меня, в меня) - боязнь толпы. Потому в Церковь на Причастие она заходит без удовольствия. Но киндер-яйца обладают магической силой: я шепнула: «Думай о яйце!» и вся её боязнь прошла. Рот открыла и поцеловала чашу она с удовольствием скорого воссоединения с сюрпризом.
Уходили, и своей подружке Алёне, что стояла в очередь на Причастие, Яся сказала: «У меня уже праздник!»
А у Алены диатез, потому она проповедует отказ от конфет. Ясе такая религия не очень годится. Она спешно помахала Алёне рукой и для наджности сама пристегнула себя в коляске.
Просветлённые, мы ушли. Яся с яйцом от Маруси и Яши и с улыбкой до ушей. Я - в слезах. На Причастие привезли очень больную девочку на коляске - лет 7, ДЦП, лежит - и она на улице плакала взахлёб. А дети столпились вокруг - кто-то просто смотрел, кто-то протягивал своего мишку, кто-то хотел помочь и не знал чем. И родители не знали тоже, как себя вести. И бабушка девочки не знала. И было грустно - от очень больной девочки и оттого, оттого, что в нас нет воспитания поведения с инвалидами и их родственниками, и что бабушка называет девочку «Плохая девочка» вместо того, чтобы сказать детям, что она их боится и надо отойти. Голова болела сильнее.
Мы пришли домой в полдень, мигрень разыгралась вовсю, Максим прочитал половину последования к Причащению и смотрел фильм «Битва за космос». Мы ели, я готовила постный обед для батюшки: Максим должен был вечером ехать с батюшкой соборовать свою маму.
В планах были салат весенний-зелёный, заправленный лимоном, микс из морепродуктов-макарон-брокколи, кисель.
К 2 часам дня я всё закончила и пошла на соборование сама. От первой минуты до последней проплакала - то наяву, то в душе. Время такое сейчас - благостное, что ли, для молитвы. И непростое - для души.
(Вспоминаю слова Лилианны Лунгиной (околоцитирование): «Я никогда не ощущала себя еврейкой. Я выросла вне национальности. Мои родители не были религиозны. У них были друзья разных национальностей, но вопросов национальностей мы вообще не касались. То, что я еврейка, я осознала только в юности, когда начались гонения на евреев. И когда выяснилось, что я еврейка и что на евреев начались гонения - вот тогда я стала это подчеркивать. Потому что скрывать было стыдно. А в противовес «скрывать» - «подчеркивать». Вот я и подчёркивала».
Так вот и я - веру свою не афиширую особо, но сейчас, когда пост, когда много соблазнов-искушений-поводов к сомнениям-разговорам-нападкам - подчёркиваю).
Соборовали два батюшки, о. Евгений (Палюлин) читал проповедь в начале и в конце (отогреваюсь от каждого его слова), а второй батюшка, отец Борис, с которым договорился Максим, выглядел гипер-усталым. Он только помазывал. И я думала, как же он продержится до вечера. Если бы после службы я дождалась о. Бориса и напомнила бы, что мы его ждем… Но нет, по порядку.
На соборование пришли мама и бабушка с утренней девочкой в коляске. В начале службы девочка выла совсем по-звериному - и сердце обливалось. Но вскоре она умиротворилась и до самой последней молитвы дремала-спала молчала.
Служительница-продавщица свечей до службы попросила тех, кому не жалко, отлить масла для бабулечек, кто пришел без него - и после службы многие не забыли этой просьбы, подходили, наливали. Треть моей бутылки налили для тётечки, которая ложится на онко-операцию. (Здоровья всем!)
И когда я уже выходила, ко мне подошла нестарая еще женщина, лет 60, и потерянно спросила, что ей делать. У неё родился правнук, и «он недоношенный, 7 месяцев лежит в аквариуме, завтра у него операция, а мы, сами видите, непросвещенные». Я сказала обратиться к батюшке, и объяснила, как. И постаралась успокоить.
А вообще это удивительно - как в Церкви взрослые люди уважают нас, новое поколение. Мы-то выросли в иных условиях, у нас меньше было запретов, а из-за этого и зажимов меньше. Пусть детям нашим будет еще легче жить с верой и в вере.
В Церкви голова почти не болела - не до неё было, а как только вышла - все по новой.
Я вернулась в 4 часа. Яся спала. До 5 мы с Максимом шептались и пили чаи. Он изучал он-лайн игру про танки. («Матильда… Такой танк…» «А я думала, что Матильда - это кошка Фрёкен Бокк»)
В 5 Яся встала. Мы покривлялись втроём. В 6 Максим ушел. В 7 вернулся смущенный - батюшки нет в Церкви, трубку он не поднимает. Поужинал.
Батюшка позвонил в 9, сказал - как я и думала, что его вырубило, очень сложная неделя.
(Я не представляю себе такого молитвенного средоточия, об осуждении нет и речи).
Потом батюшка позвонил еще раз, договориться о встрече, но мы е слышали - Максим пылесосил.
Мы с Ясей развивались - клеили наклейки. Яся раскрасила себя и шкафы синим цветом. Залакировала всё клеем-карандашом. Закалялась, обливаясь ледяной водой. Пописала на пол, вытерла полотенцем, полотенце повесила сушиться на батарею.
Я посмотрела «Детектор лжи» - героиня выиграла миллион. «Грустный миллион получился» - сказал её муж. Мне муж понравился, очень. На «Детектор лжи» по-прежнему не хочу. Все вопросы задаю Максиму дома. Узнаю много нового, интересного.
Вот например, там популярен вопрос: «Вы бы изменили мужу на 100 000 евро (миллион долларов)?» Я не знаю, что такое миллион долларов (Максим мне объяснил, теперь знаю), и не знаю, как бы я поступила. Но 10 тысяч долларов я прошляпила на заре нашей с Максимом жизни (не жалею). Мнение Максима по этому поводу меня…. по-семейному порадовало, по-житейски удивило.
(Да, и еще - считайте меня голимой попсой - мне нравится Малахов в роли ведущего).
А тут и день прошел. Яся уснула. Максим уснул - не дождавшись меня. Голова как-то прошла ближе к вечеру. Я запускала стирку - раз сто. Точнее, три. Яся постоянно всё пачкает или мокрит. Я мыла посуду - раз двести (посудомойка в виш-листе, отзовись!) Я переодевала Ясю. И почти полдня готовила. Прямо как на фото. Только без макияжа и французского фартука. (А так я готовила бутерброды на Машечкину свадьбу, а на меня (невыспавшуюся, спасибо Ясе, и простуженную) смотрела фото-глазом Женя ronija).
И, знаете, всё это с удовольствием и без раздражения. Такое обычное семейное счастье. И в нём - странное ощущение НОРМАЛЬНОСТИ. Странное на 100% - то ли оттого, что прежде я и не знала, что так бывает - не торопливо, не спеша, с удовольствием. То ли оттого, что не верила, что такое случится со мной.
И вот такая еда получилась. Много. Я не люблю это всё - макароны, морепродукты, брюссельская капуста. А Яся и Максим - по 2 порции съели. Они любят.