Первые шаги после Арт-подготовки. Тициан.
Приветствую всех участниц прекрасного сообщества!
Зовут меня Ирина. Пару недель назад я закончила обучение на курсе Арт-подготовка и теперь хочу поделиться с вами моими первыми открытиями и впечатлениями.
Проходящая в данный момент в Пушкинском музее выставка картин Тициана стала для меня первым опытом восприятия искусства по методике Любови Михайловны.
На занятиях я очень сильно сомневалась, что смогу научиться так глубоко чувствовать, особенно меня страшило слово "интуиция", которая у меня никогда почти не проявлялась. Но чувства, которые я испытала от встречи с картинами Тициана, они такие реальные и такие сильные, захватывающие. Это стало для меня большой неожиданностью.
И вот мой пост здесь с робкой попыткой передать прочувствованное. Прошу не судить строго.)
Выставка совсем небольшая: около десятка картин. Я расскажу о своей встрече с пятью из них.
1. "Флора"
В пространстве этой картины мое внимание прежде всего привлекают линии на одежде: уверенный четкий частый ритм складок белоснежной тончайшей рубашки.
Но мой взгляд скользит дальше.
Четкие скульптурные черты лица, как будто отлитые из воска. Линии бровей, глаз носа, губ очень четкие, но в то же время и мягкие, округлые.
Взгляд направлен в сторону, отрешен. В ее лице и груди практически нет движения. Она как будто спокойна и неподвижна. Только рассыпавшиеся по плечам тонкие пряди волнистых волос намекают об обратном.
И я снова возвращаюсь к складкам рубашки: они такие легкие, кажется подует ветерок и они мгновенно придут в движение.
И я пристальнее вглядываюсь в ее руки, в ее жесты.
Правая рука протягивает цветы (шиповник, фиалку и жасмин) в горсти. Рука выгнута от себя. Левая кисть согнута к себе, придерживает спадающую рубашку. Одной рукой от себя, другой к себе - равновесие в движении. И вдруг я замечаю, насколько поспешен жест: мизинец и безымянный палец запутались в рукаве.
И вдруг картина оживает.
Одна рука стремительным движением подхватывает спадающую рубашку. А что же другая? Кажется, что еще одно мгновение, и кисть ослабнет, раскроется и цветы выпадут и начнут плавно спускаться на землю, подхватываемые ветерком.
Невообразимая мимолетность видения. Ведь в жизни это происходит так быстро. А художник сумел поймать этот миг в непрерывном движении. Удивительно!
И я собираю впечатление от картины в единое целое: мимолетность жестов и спокойная неподвижность лица. Изменчивость и постоянство женщины. А еще мимолетность красоты. И мимолетность жизни...
2. "Венера, завязывающая глаза Амуру" 1559-1561 гг.
К сожалению, не нашла в интернете изображения в лучшем качестве.
В пространстве картины сразу чувствуются - два мира, отделенные друг от друга четкой границей. Мир земной - с его привычным пейзажем, и мир - обиталище богов, мир для человека закрытый, недоступный и непостижимый (и потому - практически черный).
В земном мире обитают земные женщины, носящие одежду цвета земли, со своими страстными желаниями, развевающимися ярко-красным шарфом.
Земным женщинам неведома их судьба и они молят покровителей об исполнении своих страстных желаний.
В мире, недоступном человеку, живут небожители в белоснежных платьях целомудренности и небесно-голубых шалях спокойствия и невозмутимости. Им подвластна ослепительная безупречность жемчуга и яркий огонь рубина. Они способны управлять стихиями.
Люди не решаются обращаться со своими желаниями к этим безупречным, и оттого пугающим существам. И они обращаются к посредникам. Горячо и неустанно молят они замолвить за них словечко перед всемогущими.
А посредники и рады бы помочь, но судьба неумолима и даже боги не властны над ней.
Две красавицы. Две соперницы в борьбе за сердце какого-то очень привлекательного кавалера. Одна наивна и простодушна, чувства ее открыты (как ее грудь), ее прямая и бесхитростная молитва через ангела-посредника легко достигает уха небожительницы. И она, наверняка, даже не догадывается о том, что творится за ее спиной. И как ангел очарован этим страстным обращением, как ему хотелось бы помочь (о чем так выразительно говорит колышущаяся над ним занавеска). Другая более опытная, искушенная, хитрая и даже коварная. Как змейкой вьется прядь ее волос, выпущенных из прически. Соблазнительница. Интриганка. Почти уверенная с своей победе.
Но, увы, как одной не поможет ее открытость, так и другой не поможет ее искушенность: их судьбу решит жребий. И кому-то из них страдать и плакать, кусая локти, а кому-то наслаждаться счастьем.
И вывод для себя: мирозданию действительно все равно, с каким знаком будут наши страсти, будем ли мы сокрушаться или ликовать, если страсти наши - эгоистичны.
Надо заметить, что картина эта очень не сразу открылась для меня. Привычка скорее думать, нежели чувствовать очень меня здесь подвела. Ну и комментарий на выставочном стенде смутил. Смысл комментария заключался в следующем: две дамы и сама Венера в образе граций. Одна из граций - Диана, и она же целомудрие (та, которая с луком, разумеется). Вторая "грация" - Сладострастие. Венера с украшениями из жемчугов и рубинов уравновешивает в себе любовь божественную и любовь чувственную. Ни в той, ни в другой "грации" обнаружить целомудрия я не смогла, особенно в той, которая с красным шарфом, рубином на плече и точеным лицом соблазнительницы. Ну что тут скажешь? Не читайте, как говорится, перед обедом советских газет (с). А слушайте свое тело.
3. "Распятие Христа с Марией, Иоанном и Домиником" (1558г.)
Как низко расположена линия горизонта! Точка, с которой зритель смотрит на картину, расположена где-то у ног Марии, Доминика и Иоанна.
Как высоко взметнулся в небо крест со Спасителем!
Картина как будто поделена на две части: верх и низ. Иисус вверху недосягаем для тех, кто внизу.
Меня здесь сражу же привлекла фигура Иоанна (слева). Глубокая скорбь и отчаяние Марии и Доминика, выраженные в их позах, жестах, одеждах, понятны и на выставочном стенде прописаны. Но что означает жест Иоанна? Он как будто чем-то поражен. Не сразу я увидела ответ на этот вопрос. Подсказкой стал поиск источника света. Небо настолько мрачное, что, казалось бы, все должно погрузиться во тьму. Но на картине есть ярко освещенные детали - руки Марии и Доминика. Откуда этот свет? Сверху, конечно же! Свечение над головой Христа. Лик его еще скорбен и темен, но над головой уже занялся свет.
И я слежу, как выхватывает этот свет из темноты грудь и колени самого Христа, и руки Марии и Доминика.
И руки Иоанна тоже! Рука Иоанна повернута от зрителя, но мы видим отблеск его ладоней. Так вот почему он стоит пораженный! В отличие от погруженных в отчаяние Марии и Доминика, не смеющих поднять головы, Иоанн уже увидел свет грядущего воскресения.
В отличие от распятия Грюневальда (1510-1515), отражающего самую нижнюю точку момента, лишенную какой бы то ни было надежды:
распятие Тициана, несмотря на свой, казалось бы, очень мрачный колорит, наполнено верой (взметнувшаяся в небо вертикаль креста и свет, исходящий от Христа) в грядущее воскресение.
4. "Благовещение" (1563-1565)
К сожалению, не нашла в интернете лучшего изображения. А это - передает колорит картины весьма условно.
Апокалиптическое настроение в сцене благовещения - это, конечно, весьма неожиданно.
Пробую разобраться.
Снова низкий горизонт и я смотрю на картину, стоя перед лестницей... храма(?). Строгие четкие горизонтальные линии ступеней, четкая шахматная графика плитки пола, спокойный размеренный ритм колонн, как стук метронома. Вот тот спокойный, казалось бы, незыблемый фон, на котором разворачивается оглушительное действие картины. И лишь хрупкий прозрачный кувшин контрастирует с этим незыблемым порядком. Говорят, что в кувшине отражается окно мастерской художника. Но только ли?
Фигура Марии находится в темноте, как будто в пещере, из которой она выглядывает, прикрываясь прозрачным шарфом, и свет, сопровождающий голубя, падает ей на лоб, грудь и руки. Лицо Марии какое-то совершенно не характерное: нет в нем привычных ни кротости, ни смирения. Оно полнокровно, ее алые губы пышут страстью. Ее ножка кокетливо выглядывает из-под подола. Цвет ее одежды так и остался для меня загадкой: он не такой красно-коричневый, как на экране монитора. Он по-английски называется magenta, а на русский переводится как пурпурный (хотя я поняла, что в моей голове нет картинки этого цвета). Пурпурный, кхм, так это ж цвет византийских императоров! То есть Мария здесь изображена как Царица. Вот тут мне как раз пригодились знания, почерпнутые из лекций П.Д. Волковой, о том, что католики прославляют Богородицу как Царицу Небесную. В отличие от православных, у которых Богородица - Присно Дева. Так вот откуда этот колорит (сочетание пурпурного и глубокого синего) и поза и лицо - Царица Небесная!
А в это время в мире ангелов совсем не ангельские настроения. Луч света прорезал мир невидимый и расколол его надвое. На две неравные части, увы, не в пользу ангелов света.
А что же архангел Гавриил? Взгляд мой скользит по его фигуре, по одежде, обтекающей эту фигуру. И вдруг - вот он ключик! - я чувствую поспешность в этом образе. Архангел так торопился, что запыхался: румянец на щеках так и полыхает, и в развевающихся одеждах и в крыльях, которые он еще не сложил, чувствуется стремительность. Он успел, успел(!) принести благую весть на землю, вопреки стараниям сил зла.
Ведь сражение светлых и темных сил - не удел грядущего апокалипсиса. Это сражение происходит постоянно, в каждый момент жизни на земле.
И наконец, картина, вызвавшая у меня самое сильное чувство.
5. "Даная с золотым дождем"
В первый раз я картину совсем не прочувствовала. И лишь зафиксировав свои первые впечатления и вернувшись к ней во второй раз спустя пару дней, я испытала такое сильное чувство, что с трудом от нее оторвалась.
Но чувства так сложно описывать - сейчас ведь напишу пару кривоватых предложений и все. А как передать то, что испытала, не знаю.
Во второй раз я была более свободна телом - мне не давила на плечо сумка. И я легко сконцентрировалась на своих телесных ощущениях.
Мое внимание в картине снова притянул к себе живот Данаи - мягкий, живой, свободный, теплый, дышащий. Дышится сразу животом глубоко. Тут чувственности невероятное количество, так что мне даже стеснительно это описывать. И воздух плотный, как перед грозой. И кусок этой грубой ткани, на которой лежит левая нога Данаи, - как земля. Ткань лежит такими складками, как располагают сады и огороды на склонах холмов. И это земля, жаждущая влаги. И это женщина, жаждущая слияния с мужчиной. Но непросто слияния. А слияния с продолжением.
Воздух ощущается настолько плотным, что кажется, что там на картине есть кто-то еще, незримый. Тот, кто появится на свет в результате этого слияния.
Идея плодородия земли и чадородия женщины. Идея таинства зачатия. Зачатия не просто человека, но полубога.
Это чувство, которое захватывает меня снова и снова, когда я гляжу на картину. И оно такое удивительно мощное, что я не знаю даже, как из него выходить.
У меня случился опыт проживания сильного чувства от соприкосновения с картиной.
Но у меня нет ощущения полной ее разгадки. И в этом, видимо, и заключена сила искусства.
Я очень рада, что первый мой сознательный выход в музей пришелся именно на выставку картин Тициана. Очень эмоциональный, жизнелюбивый, жизнеутверждающий, очень живой художник. Чувства прямо-таки выплескиваются из его картин. Я ощущаю необычайный прилив силы после встречи с его произведениями. Волшебно.
Любовь Михайловна, спасибо Вам огромное!
P.S. Заглянула одним глазком к Прерафаэлитам. Там совсем другие настроения. И я даже призадумалась, а готова ли я воспринимать, а следовательно и испытывать те чувства, которые они выражали? Вопрос к участницам сообщества, осилившим весь пост: а как вы выходите/освобождаетесь от тех чувств, которые сильно захватили вас, но которые не хочется нести за собою в жизнь?
Зовут меня Ирина. Пару недель назад я закончила обучение на курсе Арт-подготовка и теперь хочу поделиться с вами моими первыми открытиями и впечатлениями.
Проходящая в данный момент в Пушкинском музее выставка картин Тициана стала для меня первым опытом восприятия искусства по методике Любови Михайловны.
На занятиях я очень сильно сомневалась, что смогу научиться так глубоко чувствовать, особенно меня страшило слово "интуиция", которая у меня никогда почти не проявлялась. Но чувства, которые я испытала от встречи с картинами Тициана, они такие реальные и такие сильные, захватывающие. Это стало для меня большой неожиданностью.
И вот мой пост здесь с робкой попыткой передать прочувствованное. Прошу не судить строго.)
Выставка совсем небольшая: около десятка картин. Я расскажу о своей встрече с пятью из них.
1. "Флора"
В пространстве этой картины мое внимание прежде всего привлекают линии на одежде: уверенный четкий частый ритм складок белоснежной тончайшей рубашки.
Но мой взгляд скользит дальше.
Четкие скульптурные черты лица, как будто отлитые из воска. Линии бровей, глаз носа, губ очень четкие, но в то же время и мягкие, округлые.
Взгляд направлен в сторону, отрешен. В ее лице и груди практически нет движения. Она как будто спокойна и неподвижна. Только рассыпавшиеся по плечам тонкие пряди волнистых волос намекают об обратном.
И я снова возвращаюсь к складкам рубашки: они такие легкие, кажется подует ветерок и они мгновенно придут в движение.
И я пристальнее вглядываюсь в ее руки, в ее жесты.
Правая рука протягивает цветы (шиповник, фиалку и жасмин) в горсти. Рука выгнута от себя. Левая кисть согнута к себе, придерживает спадающую рубашку. Одной рукой от себя, другой к себе - равновесие в движении. И вдруг я замечаю, насколько поспешен жест: мизинец и безымянный палец запутались в рукаве.
И вдруг картина оживает.
Одна рука стремительным движением подхватывает спадающую рубашку. А что же другая? Кажется, что еще одно мгновение, и кисть ослабнет, раскроется и цветы выпадут и начнут плавно спускаться на землю, подхватываемые ветерком.
Невообразимая мимолетность видения. Ведь в жизни это происходит так быстро. А художник сумел поймать этот миг в непрерывном движении. Удивительно!
И я собираю впечатление от картины в единое целое: мимолетность жестов и спокойная неподвижность лица. Изменчивость и постоянство женщины. А еще мимолетность красоты. И мимолетность жизни...
2. "Венера, завязывающая глаза Амуру" 1559-1561 гг.
К сожалению, не нашла в интернете изображения в лучшем качестве.
В пространстве картины сразу чувствуются - два мира, отделенные друг от друга четкой границей. Мир земной - с его привычным пейзажем, и мир - обиталище богов, мир для человека закрытый, недоступный и непостижимый (и потому - практически черный).
В земном мире обитают земные женщины, носящие одежду цвета земли, со своими страстными желаниями, развевающимися ярко-красным шарфом.
Земным женщинам неведома их судьба и они молят покровителей об исполнении своих страстных желаний.
В мире, недоступном человеку, живут небожители в белоснежных платьях целомудренности и небесно-голубых шалях спокойствия и невозмутимости. Им подвластна ослепительная безупречность жемчуга и яркий огонь рубина. Они способны управлять стихиями.
Люди не решаются обращаться со своими желаниями к этим безупречным, и оттого пугающим существам. И они обращаются к посредникам. Горячо и неустанно молят они замолвить за них словечко перед всемогущими.
А посредники и рады бы помочь, но судьба неумолима и даже боги не властны над ней.
Две красавицы. Две соперницы в борьбе за сердце какого-то очень привлекательного кавалера. Одна наивна и простодушна, чувства ее открыты (как ее грудь), ее прямая и бесхитростная молитва через ангела-посредника легко достигает уха небожительницы. И она, наверняка, даже не догадывается о том, что творится за ее спиной. И как ангел очарован этим страстным обращением, как ему хотелось бы помочь (о чем так выразительно говорит колышущаяся над ним занавеска). Другая более опытная, искушенная, хитрая и даже коварная. Как змейкой вьется прядь ее волос, выпущенных из прически. Соблазнительница. Интриганка. Почти уверенная с своей победе.
Но, увы, как одной не поможет ее открытость, так и другой не поможет ее искушенность: их судьбу решит жребий. И кому-то из них страдать и плакать, кусая локти, а кому-то наслаждаться счастьем.
И вывод для себя: мирозданию действительно все равно, с каким знаком будут наши страсти, будем ли мы сокрушаться или ликовать, если страсти наши - эгоистичны.
Надо заметить, что картина эта очень не сразу открылась для меня. Привычка скорее думать, нежели чувствовать очень меня здесь подвела. Ну и комментарий на выставочном стенде смутил. Смысл комментария заключался в следующем: две дамы и сама Венера в образе граций. Одна из граций - Диана, и она же целомудрие (та, которая с луком, разумеется). Вторая "грация" - Сладострастие. Венера с украшениями из жемчугов и рубинов уравновешивает в себе любовь божественную и любовь чувственную. Ни в той, ни в другой "грации" обнаружить целомудрия я не смогла, особенно в той, которая с красным шарфом, рубином на плече и точеным лицом соблазнительницы. Ну что тут скажешь? Не читайте, как говорится, перед обедом советских газет (с). А слушайте свое тело.
3. "Распятие Христа с Марией, Иоанном и Домиником" (1558г.)
Как низко расположена линия горизонта! Точка, с которой зритель смотрит на картину, расположена где-то у ног Марии, Доминика и Иоанна.
Как высоко взметнулся в небо крест со Спасителем!
Картина как будто поделена на две части: верх и низ. Иисус вверху недосягаем для тех, кто внизу.
Меня здесь сражу же привлекла фигура Иоанна (слева). Глубокая скорбь и отчаяние Марии и Доминика, выраженные в их позах, жестах, одеждах, понятны и на выставочном стенде прописаны. Но что означает жест Иоанна? Он как будто чем-то поражен. Не сразу я увидела ответ на этот вопрос. Подсказкой стал поиск источника света. Небо настолько мрачное, что, казалось бы, все должно погрузиться во тьму. Но на картине есть ярко освещенные детали - руки Марии и Доминика. Откуда этот свет? Сверху, конечно же! Свечение над головой Христа. Лик его еще скорбен и темен, но над головой уже занялся свет.
И я слежу, как выхватывает этот свет из темноты грудь и колени самого Христа, и руки Марии и Доминика.
И руки Иоанна тоже! Рука Иоанна повернута от зрителя, но мы видим отблеск его ладоней. Так вот почему он стоит пораженный! В отличие от погруженных в отчаяние Марии и Доминика, не смеющих поднять головы, Иоанн уже увидел свет грядущего воскресения.
В отличие от распятия Грюневальда (1510-1515), отражающего самую нижнюю точку момента, лишенную какой бы то ни было надежды:
распятие Тициана, несмотря на свой, казалось бы, очень мрачный колорит, наполнено верой (взметнувшаяся в небо вертикаль креста и свет, исходящий от Христа) в грядущее воскресение.
4. "Благовещение" (1563-1565)
К сожалению, не нашла в интернете лучшего изображения. А это - передает колорит картины весьма условно.
Апокалиптическое настроение в сцене благовещения - это, конечно, весьма неожиданно.
Пробую разобраться.
Снова низкий горизонт и я смотрю на картину, стоя перед лестницей... храма(?). Строгие четкие горизонтальные линии ступеней, четкая шахматная графика плитки пола, спокойный размеренный ритм колонн, как стук метронома. Вот тот спокойный, казалось бы, незыблемый фон, на котором разворачивается оглушительное действие картины. И лишь хрупкий прозрачный кувшин контрастирует с этим незыблемым порядком. Говорят, что в кувшине отражается окно мастерской художника. Но только ли?
Фигура Марии находится в темноте, как будто в пещере, из которой она выглядывает, прикрываясь прозрачным шарфом, и свет, сопровождающий голубя, падает ей на лоб, грудь и руки. Лицо Марии какое-то совершенно не характерное: нет в нем привычных ни кротости, ни смирения. Оно полнокровно, ее алые губы пышут страстью. Ее ножка кокетливо выглядывает из-под подола. Цвет ее одежды так и остался для меня загадкой: он не такой красно-коричневый, как на экране монитора. Он по-английски называется magenta, а на русский переводится как пурпурный (хотя я поняла, что в моей голове нет картинки этого цвета). Пурпурный, кхм, так это ж цвет византийских императоров! То есть Мария здесь изображена как Царица. Вот тут мне как раз пригодились знания, почерпнутые из лекций П.Д. Волковой, о том, что католики прославляют Богородицу как Царицу Небесную. В отличие от православных, у которых Богородица - Присно Дева. Так вот откуда этот колорит (сочетание пурпурного и глубокого синего) и поза и лицо - Царица Небесная!
А в это время в мире ангелов совсем не ангельские настроения. Луч света прорезал мир невидимый и расколол его надвое. На две неравные части, увы, не в пользу ангелов света.
А что же архангел Гавриил? Взгляд мой скользит по его фигуре, по одежде, обтекающей эту фигуру. И вдруг - вот он ключик! - я чувствую поспешность в этом образе. Архангел так торопился, что запыхался: румянец на щеках так и полыхает, и в развевающихся одеждах и в крыльях, которые он еще не сложил, чувствуется стремительность. Он успел, успел(!) принести благую весть на землю, вопреки стараниям сил зла.
Ведь сражение светлых и темных сил - не удел грядущего апокалипсиса. Это сражение происходит постоянно, в каждый момент жизни на земле.
И наконец, картина, вызвавшая у меня самое сильное чувство.
5. "Даная с золотым дождем"
В первый раз я картину совсем не прочувствовала. И лишь зафиксировав свои первые впечатления и вернувшись к ней во второй раз спустя пару дней, я испытала такое сильное чувство, что с трудом от нее оторвалась.
Но чувства так сложно описывать - сейчас ведь напишу пару кривоватых предложений и все. А как передать то, что испытала, не знаю.
Во второй раз я была более свободна телом - мне не давила на плечо сумка. И я легко сконцентрировалась на своих телесных ощущениях.
Мое внимание в картине снова притянул к себе живот Данаи - мягкий, живой, свободный, теплый, дышащий. Дышится сразу животом глубоко. Тут чувственности невероятное количество, так что мне даже стеснительно это описывать. И воздух плотный, как перед грозой. И кусок этой грубой ткани, на которой лежит левая нога Данаи, - как земля. Ткань лежит такими складками, как располагают сады и огороды на склонах холмов. И это земля, жаждущая влаги. И это женщина, жаждущая слияния с мужчиной. Но непросто слияния. А слияния с продолжением.
Воздух ощущается настолько плотным, что кажется, что там на картине есть кто-то еще, незримый. Тот, кто появится на свет в результате этого слияния.
Идея плодородия земли и чадородия женщины. Идея таинства зачатия. Зачатия не просто человека, но полубога.
Это чувство, которое захватывает меня снова и снова, когда я гляжу на картину. И оно такое удивительно мощное, что я не знаю даже, как из него выходить.
У меня случился опыт проживания сильного чувства от соприкосновения с картиной.
Но у меня нет ощущения полной ее разгадки. И в этом, видимо, и заключена сила искусства.
Я очень рада, что первый мой сознательный выход в музей пришелся именно на выставку картин Тициана. Очень эмоциональный, жизнелюбивый, жизнеутверждающий, очень живой художник. Чувства прямо-таки выплескиваются из его картин. Я ощущаю необычайный прилив силы после встречи с его произведениями. Волшебно.
Любовь Михайловна, спасибо Вам огромное!
P.S. Заглянула одним глазком к Прерафаэлитам. Там совсем другие настроения. И я даже призадумалась, а готова ли я воспринимать, а следовательно и испытывать те чувства, которые они выражали? Вопрос к участницам сообщества, осилившим весь пост: а как вы выходите/освобождаетесь от тех чувств, которые сильно захватили вас, но которые не хочется нести за собою в жизнь?