Непотерянное поколение.
Мы не претендуем на высокое звание «потерянного». Наши идеалы не растаптывали в первой мировой, нас не лишали пионерского знамени в 1990. Собственно, мы росли во время, когда с идеалами было не особо. Потому нам не особо было терять, когда мы безуспешно попытались повзрослеть.
Нам не пришлось восстанавливать страну после войны, строить БАМ или поднимать целину. Наши родители не боролись за светлое будущее и не выступали против режима. Они пытались нас накормить и одеть.
Когда я училась в школе, ровесники хотели стать экономистами или юристами. Собственно, так и случилось. Разве что, большинство из них стало менеджерами. Менеджерами по продаже чего-нибудь.
Из нас (уже) не воспитывали коллективистов, не говорили про общее благо. Но индивидуалистов из нас не делали также. Нам уже не говорили, что мы должны. Но еще не объясняли, как важно знать, чего хочешь.
Мы учились в спецшколах, играли на пианино, ходили к репетитору. Закончили институт, но так и не поняли, кем хотим стать, когда вырастем.
Мы одеваемся в секонд-хенде и становимся даун-шифтерами до того, как куда-то поднимемся.
Мы недостаточно беспринципны, чтобы лезть напролом. Недостаточно идейны, что бороться против системы. Мы готовы на время стать альтруистами, чтобы работать за идею или по приколы. Но не готовы отдаться идее до конца.
Мы учим языки, посещаем онлайн курсы по вязанию и участвуем в неформальном образовании. При этом с трудом отвечаем на вопрос «кто мы».
Чтобы мы не делали, чего бы не достигали, мы считаем себя лузерами.
Мы перфекционисты, ставшие прокрастинаторами.
Мир так широко распахивает перед нами свои возможности, что мы упускаем их пачками день за днем. И проводим очередной день, сожалея о дне прошедшем.
Нам не пришлось восстанавливать страну после войны, строить БАМ или поднимать целину. Наши родители не боролись за светлое будущее и не выступали против режима. Они пытались нас накормить и одеть.
Когда я училась в школе, ровесники хотели стать экономистами или юристами. Собственно, так и случилось. Разве что, большинство из них стало менеджерами. Менеджерами по продаже чего-нибудь.
Из нас (уже) не воспитывали коллективистов, не говорили про общее благо. Но индивидуалистов из нас не делали также. Нам уже не говорили, что мы должны. Но еще не объясняли, как важно знать, чего хочешь.
Мы учились в спецшколах, играли на пианино, ходили к репетитору. Закончили институт, но так и не поняли, кем хотим стать, когда вырастем.
Мы одеваемся в секонд-хенде и становимся даун-шифтерами до того, как куда-то поднимемся.
Мы недостаточно беспринципны, чтобы лезть напролом. Недостаточно идейны, что бороться против системы. Мы готовы на время стать альтруистами, чтобы работать за идею или по приколы. Но не готовы отдаться идее до конца.
Мы учим языки, посещаем онлайн курсы по вязанию и участвуем в неформальном образовании. При этом с трудом отвечаем на вопрос «кто мы».
Чтобы мы не делали, чего бы не достигали, мы считаем себя лузерами.
Мы перфекционисты, ставшие прокрастинаторами.
Мир так широко распахивает перед нами свои возможности, что мы упускаем их пачками день за днем. И проводим очередной день, сожалея о дне прошедшем.