Последний рабочий день этого года закачивается.
Я решила поменять юзерпик, вот на такой:
by za8
Тем не менее, послезавтра я уже дома, пароли все те же. Всех со всем. Много не пейте :)
И да, чуть не забыла. Предлагаю возобновить "Рождественские встречи у Ежи" в первых числах.
На душе уже разливается праздное безделие, но голова все еще отчетливо побаливает. Буржуйская рабочая обстановка не располагает к разговорам о хорошем вечере и тяжелом утре. Буржуйской рабочей обстановке не хватает дивана. Вы не задумывались, как много в русских алкоголя, если даже рассказ о "рождественской" истории начинается с того, что один мужчина сильно напился в сауне...
В понедельник в офисе немноголюдно. Я (прибывший в одиннадцать часов) оказываюсь одним из немногих выживших после выходных. Стоит отметить, что рабочий день все таки начинается в десять утра. Вероятно, служащие коммерческих организаций после бурно проведенных выходных борются с похмельем, недосыпом или последствиями приема стимуляторов.
Сам я нахожусь в состоянии дичайшего похмелья. Сивушный перегар, красные глаза, жажда, головная боль и изжога. Право же, не стоило мне вчера пить водку. С этим напитком, со времен студенческой жизни, у меня не связано ничего приятного. Собственно говоря, после окончания института я прекратил пить водку в принципе, изменяя этому правилу только в таких вот маргинальных тусовках.
Я сижу, уставившись в монитор, пытаюсь пить кофе, который вызывает горловые спазмы, и заставляю себя включить компьютер. Сначала «залипает» пусковая клавиша, затем гаснет монитор. С третьей попытки компьютер «заводится». Я даже не пытаюсь просмотреть почту и сразу иду на новостные порталы. Я читаю что то про Ирак, про политические скандалы на Украине, про инициативы Грузии касательно вывода наших военных баз. Потом мой взгляд упирается в баннер, информирующий о том, что «Лимонов сомневается в режиме Путина и говорит о возможности гражданской войны». При совмещении слов «Лимонов» и «гражданской» меня начинает дико мутить. Я иду в туалет, и, даже не успев подумать о том, что шансы услышать мои эскапады в полупустом офисе велики, как никогда, я начинаю блевать. Такое впечатление, что сначала меня рвет водкой, затем желчью. Спазмы накатывают один за другим, и моему желудку уже нечего извергать, и уже кажется, что меня рвет воздухом. И когда я уже начинаю задыхаться, все утихает, и я, изрядно вспотевший, прислоняюсь спиной к стенке туалета и развязываю галстук.
После этого я долго полощу рот холодной водой, зачем то развожу в стакане мыло, полощу этим отвратительным раствором полость рта, потом умываю лицо, смотрю на себя в зеркало, выдерживаю паузу и выхожу в коридор.
...
Затем она дает мне кучу служебных записок на подпись, и я, сказав, что мне необходимо их изучить, выхожу из кабинета и спускаюсь этажом ниже, в отдел логистики. Я знаю, что в эти забытые чертоги остальной персонал спускается редко и там есть диван, на котором в тишине, под тихий шелест листов таможенных деклараций, я смогу поспать хотя бы час.
Открыв дверь в их кабинет, я вижу, что наши доблестные логисты Коля и Витя поспешно прячут под стол бутылку, крайне удивленные чьим то визитом, и в особенности визитом столь ранним.
- Привет, - говорит мне Витя, встав и закрыв своей спиной стол, - случилось чего?
- Ага. Ребят, похмелье дикое. Дайте поспать часик на диване?
- А… - облегченно вздыхает он, - а мы тут тот же вопрос решаем. Тебя похмелить?
- Нет, нет, ребят не стоит. Спасибо, не могу уже. Я лягу, а?
- Ну, ложись. Мы тогда кабинет, если хочешь, изнутри закроем. Больше вроде никто не может зайти… Шеф в командировке, в Ростове, и француз с ним.
- А когда они успели слинять? - интересуюсь я.
- Да вроде в пятницу, я слышал, - говорит Коля.
- Ну, закрывайте, конечно. Я вздремну.
Я сплю на кожаном диване, как комиссары Гражданской войны, ночевавшие в своих кабинетах. Мне ничего не снится, и даже редкие телефонные звонки и разговоры про какие то «фуры» и «терминалы» не беспокоят меня. Я пребываю в редком ощущении уюта…
by za8
Тем не менее, послезавтра я уже дома, пароли все те же. Всех со всем. Много не пейте :)
И да, чуть не забыла. Предлагаю возобновить "Рождественские встречи у Ежи" в первых числах.
На душе уже разливается праздное безделие, но голова все еще отчетливо побаливает. Буржуйская рабочая обстановка не располагает к разговорам о хорошем вечере и тяжелом утре. Буржуйской рабочей обстановке не хватает дивана. Вы не задумывались, как много в русских алкоголя, если даже рассказ о "рождественской" истории начинается с того, что один мужчина сильно напился в сауне...
В понедельник в офисе немноголюдно. Я (прибывший в одиннадцать часов) оказываюсь одним из немногих выживших после выходных. Стоит отметить, что рабочий день все таки начинается в десять утра. Вероятно, служащие коммерческих организаций после бурно проведенных выходных борются с похмельем, недосыпом или последствиями приема стимуляторов.
Сам я нахожусь в состоянии дичайшего похмелья. Сивушный перегар, красные глаза, жажда, головная боль и изжога. Право же, не стоило мне вчера пить водку. С этим напитком, со времен студенческой жизни, у меня не связано ничего приятного. Собственно говоря, после окончания института я прекратил пить водку в принципе, изменяя этому правилу только в таких вот маргинальных тусовках.
Я сижу, уставившись в монитор, пытаюсь пить кофе, который вызывает горловые спазмы, и заставляю себя включить компьютер. Сначала «залипает» пусковая клавиша, затем гаснет монитор. С третьей попытки компьютер «заводится». Я даже не пытаюсь просмотреть почту и сразу иду на новостные порталы. Я читаю что то про Ирак, про политические скандалы на Украине, про инициативы Грузии касательно вывода наших военных баз. Потом мой взгляд упирается в баннер, информирующий о том, что «Лимонов сомневается в режиме Путина и говорит о возможности гражданской войны». При совмещении слов «Лимонов» и «гражданской» меня начинает дико мутить. Я иду в туалет, и, даже не успев подумать о том, что шансы услышать мои эскапады в полупустом офисе велики, как никогда, я начинаю блевать. Такое впечатление, что сначала меня рвет водкой, затем желчью. Спазмы накатывают один за другим, и моему желудку уже нечего извергать, и уже кажется, что меня рвет воздухом. И когда я уже начинаю задыхаться, все утихает, и я, изрядно вспотевший, прислоняюсь спиной к стенке туалета и развязываю галстук.
После этого я долго полощу рот холодной водой, зачем то развожу в стакане мыло, полощу этим отвратительным раствором полость рта, потом умываю лицо, смотрю на себя в зеркало, выдерживаю паузу и выхожу в коридор.
...
Затем она дает мне кучу служебных записок на подпись, и я, сказав, что мне необходимо их изучить, выхожу из кабинета и спускаюсь этажом ниже, в отдел логистики. Я знаю, что в эти забытые чертоги остальной персонал спускается редко и там есть диван, на котором в тишине, под тихий шелест листов таможенных деклараций, я смогу поспать хотя бы час.
Открыв дверь в их кабинет, я вижу, что наши доблестные логисты Коля и Витя поспешно прячут под стол бутылку, крайне удивленные чьим то визитом, и в особенности визитом столь ранним.
- Привет, - говорит мне Витя, встав и закрыв своей спиной стол, - случилось чего?
- Ага. Ребят, похмелье дикое. Дайте поспать часик на диване?
- А… - облегченно вздыхает он, - а мы тут тот же вопрос решаем. Тебя похмелить?
- Нет, нет, ребят не стоит. Спасибо, не могу уже. Я лягу, а?
- Ну, ложись. Мы тогда кабинет, если хочешь, изнутри закроем. Больше вроде никто не может зайти… Шеф в командировке, в Ростове, и француз с ним.
- А когда они успели слинять? - интересуюсь я.
- Да вроде в пятницу, я слышал, - говорит Коля.
- Ну, закрывайте, конечно. Я вздремну.
Я сплю на кожаном диване, как комиссары Гражданской войны, ночевавшие в своих кабинетах. Мне ничего не снится, и даже редкие телефонные звонки и разговоры про какие то «фуры» и «терминалы» не беспокоят меня. Я пребываю в редком ощущении уюта…