Обидели девочку
Я тут текст прочитала - http://econet.ru/articles/88025-pro-predatelstvo-svoih-detey-melkoe-bytovoe?utm_content=eco+news+ecolife&utm_source=econet&utm_medium=econet.ru&utm_campaign=ecolife
Вспомнила себя в детстве. Мои родители редко были на моей стороне, и хулиганство мое всегда порицали, зато бабушка готова была проглотить любого, кто смел даже просто криво моргнуть в мою сторону. Она носила меня на руках, каждое утро делала массаж, гладила, расцеловывала с макушки до пят и одаривала комплиментами. Вечером бабуля расчесывала мне волосы, рассказывала удмуртские сказки про Вукузе и Инмара, целовала всю-всю-всю, говорила, какая я распрекрасная и красивая девочка, а потом я засыпала в ее объятиях. Спала я, надо сказать, в самых немыслимых позах: и вдоль, и поперек кровати, на подушках, поверх бабушкиной головы, и где-то в ногах, и по диагонали.
Бабушка меня однажды потеряла, пришлось даже милицию подключить. Папа прочесал речку за огородом, мама обежала все село, бабушка прошестрила все кусты - нигде нет. Так прошло часа четыре. Пока все меня искали, я преспокойненько спала с маленькими поросятами, которых пошла кормить, а потом стала играть, утомилась и в итоге уснула вместе с ними. По рассказам, бабушка готова была руки на себя наложить, но сначала, слава Богу, решила скотину покормить. Заходит в хлев - а там я сплю. Она меня тихонько разбудила, встала на колени, стала обнимать, целовать, только по щекам слезы текут. Я спрашиваю, ты чего бабушка плачешь, а она:"Мон тонэ яратысько, Гыдыке мынам, мусое мынам нылы".
Моей бабушке Серафиме Михайловне в этом году исполнился бы 101 год. Она умерла, когда я училась в 1 классе. Родители после школы отправили меня к своим друзьям ночевать, я заподозрила неладное. На второй день изгнания я сбежала домой. Захожу - бабушка лежит в гробу. Хорошая такая, красивая, я подхожу к ней и давай целовать.
В шесть лет я осиротела, не в буквальном смысле, а в плане любви, безусловной, сильной, теплой, жизнеутверждающей.
Класса до пятого верила, что бабушка вернется, потусит на том свете, поймет, что без меня жить не в кайф, и вернется.
Это я все к чему. К тому, что бабушка всегда была на моей стороне. Когда меня ранят, обидят невзначай словом или нервным движением, тоска по бабушке усиливается во сто крат. Что ж я чувствительная-то такая до сих пор?
Вспомнила себя в детстве. Мои родители редко были на моей стороне, и хулиганство мое всегда порицали, зато бабушка готова была проглотить любого, кто смел даже просто криво моргнуть в мою сторону. Она носила меня на руках, каждое утро делала массаж, гладила, расцеловывала с макушки до пят и одаривала комплиментами. Вечером бабуля расчесывала мне волосы, рассказывала удмуртские сказки про Вукузе и Инмара, целовала всю-всю-всю, говорила, какая я распрекрасная и красивая девочка, а потом я засыпала в ее объятиях. Спала я, надо сказать, в самых немыслимых позах: и вдоль, и поперек кровати, на подушках, поверх бабушкиной головы, и где-то в ногах, и по диагонали.
Бабушка меня однажды потеряла, пришлось даже милицию подключить. Папа прочесал речку за огородом, мама обежала все село, бабушка прошестрила все кусты - нигде нет. Так прошло часа четыре. Пока все меня искали, я преспокойненько спала с маленькими поросятами, которых пошла кормить, а потом стала играть, утомилась и в итоге уснула вместе с ними. По рассказам, бабушка готова была руки на себя наложить, но сначала, слава Богу, решила скотину покормить. Заходит в хлев - а там я сплю. Она меня тихонько разбудила, встала на колени, стала обнимать, целовать, только по щекам слезы текут. Я спрашиваю, ты чего бабушка плачешь, а она:"Мон тонэ яратысько, Гыдыке мынам, мусое мынам нылы".
Моей бабушке Серафиме Михайловне в этом году исполнился бы 101 год. Она умерла, когда я училась в 1 классе. Родители после школы отправили меня к своим друзьям ночевать, я заподозрила неладное. На второй день изгнания я сбежала домой. Захожу - бабушка лежит в гробу. Хорошая такая, красивая, я подхожу к ней и давай целовать.
В шесть лет я осиротела, не в буквальном смысле, а в плане любви, безусловной, сильной, теплой, жизнеутверждающей.
Класса до пятого верила, что бабушка вернется, потусит на том свете, поймет, что без меня жить не в кайф, и вернется.
Это я все к чему. К тому, что бабушка всегда была на моей стороне. Когда меня ранят, обидят невзначай словом или нервным движением, тоска по бабушке усиливается во сто крат. Что ж я чувствительная-то такая до сих пор?