(no subject)
Когда нет своей жизни, поневоле начинаешь жить чужими.
Иду к метро, след в след за молодой порослью на маленькую буквы «мэ». Пока ещё. Слушаю их диалог.
- Ты помнишь Леху? Ну этот, который
у Машки на дне рождения сначала уснул в туалете, а потом бился изнутри в дверь и орал, что его заблокировали. Как не помнишь?! У него еще татуха с блюющим Миккей Маусом во всю спину.
- Ну, Леха, который в общагу дорожный знак с кирпичом притащил и у себя в комнате воткнул. Типа здесь чужие не ходят. Да, конечно, выдернул откуда-то, естественно по пьяни, хотя Леха и трезвый - пушка. Он как-то не успел бухло взять до одиннадцати, у кассы очередь длинная. Дак открыл бутылку водяры и прямо из горла хлебнул и из второй тоже. Жучара. И его эти бутылки насильно купить заставили. Не, не, колбасу не кусал, на колбасу у него денег не было. Вообще, бабло - это не его тема.
- В общем, девушка у него была, тихая-тихая, ну, знаешь из зануд. Очки и хвостик, фигура… такая, эээ. Никакая, короче, фигура, прямая спереди и сзади, но Лехе норм. Ему через бутылочное
стекло все норм.
- И вот как-то приходят они вместе на очередную днюху и там эта его девушка…
А дальше дети на букву «мэ» стремительным домкратом вырвались вперед, и я так и не узнала, что же такого сделала пассия современного Печорина и как нынче со вкусом можно устроить досуг. В голову лезли тревожные картинки, но я их откинула.
В конце концов, когда ещё людям можно жить свободно, как не в желторотом периоде.
Но отдельное, конечно,спасибо боженьке за то, что в мою молодость техника до мобильных телефонов еще не дошла. Я тоже была тихой-тихой.