Яркие детали
Итак, труд шести авторов и одного сборщика завершён. С гордостью представляю вниманию почтеннейшей публики этот рассказ. Если что-то не так - ругайте меня! Думаю, что авторы представятся сами? Поехали...
1
«Алтуфьево», - сказал женский голос. Свет мигнул, поезд остановился и голос продолжил. - Никодим Дубравин, пожалуйста, освободите вагон.
Ему захотелось заплакать, спрятаться, позвать маму, как тогда.
Вместо этого он сжал зубы, рванул с пола свой рюкзак и шагнул в разъехавшиеся двери.
Единственным человеком на перроне был маленький лысый мужичок с метлой. Он ничего не мел, а опирался на метлу и смотрел на Никодима. Поймав его взгляд, мужик кивнул, и его губы разъехались в довольной, хищной улыбке, как будто что-то невыразимо приятное и давно им ожидаемое должно было вот-вот начаться.
«Загонщик», - подумал Никодим, развернулся и побежал.
Если бы мама взяла все деньги, потраченные за эти годы на психиатров и лекарства, - думал Никодим, - то она вполне могла бы купить ему тот гоночный велосипед, который он так хотел в четырнадцать. И серебряный ноут в шестнадцать. И маленький черный «Опель» в восемнадцать. И еще бы осталось на раз в год на море.
С моря все и началось.
Волна пришла ниоткуда - ноябрьское море слегка штормило, но эта поднялась неожиданно и была огромной, накрыла маленького Никодима, слизнула его с анапского пирса и разбилась у маминых ног.
И он не успел даже испугаться, а уже надо было дышать, было нечем, он вдохнул воду и обжег всю грудь изнутри, и было больно. И тогда пришел Он и схватил Никодима, и обволок его собою.
«Я Ург», - сказал Он, - «меня много, но я возьму и тебя. Но не сейчас, а когда ты созреешь для меня, и напитаешься жизнью. Тогда я приду за тобой и заберу ее у тебя».
И он показал себя Никодиму - он увидел со стороны, как движется сквозь темную воду огромный кальмар с головой акулы и несет в пасти маленькое человеческое тело.
«Я помечу тебя», - сказал Ург, и одно из его холодных щупалец легло вдоль Никодимого теплого позвоночника, и сквозь свое небытие он почувствовал боль от присосок.
- Жди! - и его бросило о камни, и почти сразу закричали и забегали вокруг люди, и кто-то дышал ему в рот и давил на грудь, и приехала теплая «Скорая», и были мамины глаза, огромные, как мир, и темные, как море Урга.
И он лежал, сжавшись под одеялом, и пытался забыть и поверить, что мамина любовь может его спрятать и защитить.
Народу на автобусной остановке перед метро было немного, но все они одновременно и медленно повернули головы, и Никодим понял, что это конец. Человек восемь улыбнулись и шагнули к нему.
Только одна женская фигура оставалась неподвижной. Он смотрела на дорогу, не на него. На руках у нее был упитанный младенец, который тыкал пальцем вверх.
«Всегда есть выход» - проплыло в голове у Никодима. Он обернулся.
В панельной многоэтажке за остановкой горело одно-единственное окно на третьем этаже. Рамы были раскрыты, и с подоконника свешивалась толстая веревка.
Никодим бросился к ней и неумело полез вверх.
Шаги уже были прямо под ним. Кто-то схватился за конец веревки. Никодим ухватился за подоконник и влез в окно.
2
Разумный папоротник Никодим долго и безуспешно боролся за равноправие. К сожалению, ученые, создавшие Никодима, немного ошиблись и вместо уникальных светоотражающих свойств привили ему обостренное чувство справедливости. «Я мыслю, значит, я существую!» - гордо вещал папоротник с подоконника лаборатории - «Более того, мой IQ выше, чем у среднестатистического лаборанта, поэтому требую предоставить мне свободу слова и передвижения, а также право избирать и быть избранным!» Никодим так достал своими несанкционированными митингами, что профессор Брусевич однажды даже предложил выполоть скандалиста от греха подальше, но его помощница Людочка недавно вступила в «Гринпис» и теперь принципиально спасала все живое. Даже неудачных мутантов из семейства Aspleniaceae . Поэтому Никодиму повезло и он уцелел. Но с той поры ученым окончательно не стало спасу от требований папоротника предоставить ему все блага цивилизации. Однажды ночью Никодим проснулся от того, что кто-то скрежетал чем-то железным в замке лабораторной двери. «Взломщики!» - ахнул про себя Никодим - «Сейчас украдут самое ценное, что тут есть, то есть, меня!» И тут дверь распахнулась и на пороге возник злоумышленник в хоккейной маске с бензопилой в руках. Без лишних слов он бросился на беднягу Никодима, на ходу заводя пилу. Прикинув перспективы, папаротник срочно отрастил ложноножки и кинулся наутек, не помня себя от ужаса. Оказавшись в отделе темпоральных и прочих перемещений, Никодим, молясь всем хлорофиллосодержащим богам, залез в телепортационную камеру и вдарил листьями по кнопкам. Очнулся он у забора института. От спасения его отделяли какие-то полметра. Поднатужившись, Никодим вскарабкался на забор и переполз через него.
3
Никодим мчался по улице, не разбирая дороги. Гравий разлетался из-под траков и прошивал пулеметными очередями заборы и курительные павильоны, но Хрень не отставала.
«Упорная попалась», - подумал кот и взмыл на верхушку старого тополя.
Добежавшая до дерева Хрень плюхнулась на землю, тихонько завывая.
Уффф… Кажется, режим IDKFA можно отключить. Кот выдохнул и, вытащив пилочку для ногтей и гаечный ключ, занялся маникюром.
- Привет, дорогуша! - раздался над ухом скрипучий голос. Хрень сидела рядом с Никодимом, уцепившись щупальцами за тонкие ветви, и улыбалась. - Чай, кофе, потанцуем? - на ветвях последовательно возникли чашка, чайник, турка и зеркальный шар светомузыки.
- Водка, пиво, полежим, - хамским тоном ответил кот, одновременно трансформируя предметы в рюмку, таранку и гамак.
Хрень обиделась и больно тяпнула кота за ухо. От неожиданности Никодим взвыл и тюфяком плюхнулся вниз, теряя инструменты. Хрень, хихикнув, устремилась следом.
Чит-коды не работалы. Чертова кнопка «D», придется обойтись дедовскими методами. Кот черной молнией метнулся с дороги к еле заметной в траве стежке и, втянув живот, протиснулся между створками калитки.
4
Никодим огромными скачками нёсся по коридору. Преследователь стремительно нагонял его, не выпуская из рук тетрадки Никодима и возмущенно крича что-то несуразное про Париж и Рим. Никодим вылетел на пожарную лестницу, не помня себя, взлетел на следующий этаж и рванул дверь на себя в надежде укрыться в недоступном преследователю мире.
Ноздри наполнил запах хвои, ёлка над головой приветливо качнула ветвями. Никодим заметил, что рыжая его шерстка сама собой побелела и заблестела металлическим отсветом. Это было дурным знаком - мир принялся переделывать его на свой лад, так недолго было и увязнуть. В попытке вернуть контроль, Никодим облачился в замечательную шелковую жилетку, добавил часы - большие, тяжёлые, на прочной золотой цепочке. Реакция мира показалась Никодиму странной, словно бы тот многообещающе усмехнулся, но дверь комнаты сама собой отворилась и выпустила его в самый настоящий английский парк.
Сидевшая с сестрой под деревом девочка лет десяти тут же уставилась на него глазами, в которых не было ни капли удивления - только любопытство. Никодим, на ходу включаясь в работу, извлек из кармана часы, откинул крышку и картинно покачал головой, словно желая сказать: «Ой-ой-ой! Я опаздываю!» Закрыв крышку, он вернул часы на место и поскакал прочь. Спустя несколько шагов он украдкой оглянулся, убедиться, что девочка бежит следом, - и упал в нору.
5
Перед уходом из дома Никодим заметил, что дверь подменили. Теперь это было дерево с красноватым отливом и дверной ручкой сделанной, казалось, из цельного рубина. Он сделал шаг назад и задумался. «Надо умыться. Я просто ещё не проснулся», - решил Никодим, прошел к ванной... и снова замер.
Дверь, что секунду назад появилась в прихожей теперь была в ванной. Быстро повернувшись Никодим увидел, что входная дверь вернулась в первоначальный вид. Не раздумывая, он в один прыжок выбежал из квартиры. Кажется, происходило что-то зловещее и странное. Ведь никто из добрых побуждений не принесет в твой дом дверь, которая скачет куда пожелает.
От этой мысли Никодим спускал по лестнице осторожно, поглядывая на двери соседских квартир, но они вели себя как обычно. Никаких превращений не наблюдалось.
«Просто плохое утро», - подумал он и попытался открыть дверь подъезда. В этот момент память подсказала, что здесь полагается быть кнопке домофона, но не в силах остановиться, Никодим распахнул дверь и шагнул в неё.
6
Никодим захлопнул дверь и привалился к косяку. Успел? Осторожно заглянул в глазок. С той стороны тоже смотрели - белым глазом. В замочную скважину потёк белый туман. Он густел, клубился и принимал какие-то очертания, какие - не понять. Никодим отступал в комнату, туман валил за ним, клубясь и переливаясь. Упершись задом в подоконник, Никодим вынужденно остановился и присмотрелся. Белое раскинуло то ли рукава, то ли крылья. В комнате явственно запахло фиалками, ландышами, а может, иммортелями - чёрт их знает, Никодим не разбирался в ботанике, - и запела скрипка. «Врёшь, не возьмёшь!» - Никодим пошарил в карманах пальто. Заначка была на месте: на дне еще плескались отложенные на потом пятьдесят грамм. Хватило на глоток. Пустую бутылку Никодим кинул в это белое, но она почему-то полетела обратно. Никодим едва успел пригнуться. Сзади зазвенело стекло. Белое окружало, фиалки благоухали, скрипка пела. Другого выхода не было. Никодим перевалился через подоконник и ухнул в темноту.
7
Темнота вдруг налилась багрянцем и потеплела. Никодим понял, что лежит ничком с закрытыми глазами. Кто-то легонько похлопал его по плечу.
- Вы меня слышите? - голос излучал спокойную уверенность и мудрую силу.
- Да. Где я?
- Вы в больнице. В безопасности. Можете открыть глаза?
- Наверное… Я боюсь. Меня преследуют!
- Не бойтесь.
Никодим осторожно открыл глаза, готовый сразу спрятаться в безразличную тьму. Больничная палата. Фиалки в стеклянном кувшине. Любимая кружка с симпатичным черным котом на боку. Врач в белом халате - седой, с аккуратной бородкой. Около двери небольшая группа молодёжи, тоже в халатах и шапочках. Врач присел на стул, не отводя взгляда от Никодима.
- Что со мной случилось?
- Вы помните себя?
- Никодим Дубравин. Писатель-фантаст.
- Вы попали сюда с острым приступом вирусной шизофрении. Вам казалось, что вас преследуют.
- Да… Я что-то смутно помню.
- Мы провели курс терапии новым препаратом. Вам гораздо лучше, правда?
- Кажется да. Меня больше не преследуют?
- Вас и не преследовали. Это всё галлюцинации.
- Но откуда они? Всё было так детально и страшно…
- Вы же писатель, фантазёр. Брали какие-то готовые конструкции, снабжали их яркими деталями, прямо из окружающей действительности.
- Да-да… Видимо так.
- Отдыхайте. Побольше спите, поменьше думайте. Поправляйтесь.
Врач поднялся, извлёк из кармана луковку часов, глянул и быстро вышел из кабинета, распахнув солидную дверь красноватого дерева. За ним гуськом потянулась молодёжь в халатах. Никодим лениво посмотрел кругом. Да, надо спать - палата просто веет спокойствием. Рядом с цветочной вазой стояла рамка с фотографией сына в хоккейной экипировке. Рамку он когда-то сам подарил сыну - смешная такая, с резвящимися по бордюру цветными осьминожками. «Ург-ург-ург», - уютно булькнула вода в кулере у стены. Никодим закрыл глаза и уснул.
1
«Алтуфьево», - сказал женский голос. Свет мигнул, поезд остановился и голос продолжил. - Никодим Дубравин, пожалуйста, освободите вагон.
Ему захотелось заплакать, спрятаться, позвать маму, как тогда.
Вместо этого он сжал зубы, рванул с пола свой рюкзак и шагнул в разъехавшиеся двери.
Единственным человеком на перроне был маленький лысый мужичок с метлой. Он ничего не мел, а опирался на метлу и смотрел на Никодима. Поймав его взгляд, мужик кивнул, и его губы разъехались в довольной, хищной улыбке, как будто что-то невыразимо приятное и давно им ожидаемое должно было вот-вот начаться.
«Загонщик», - подумал Никодим, развернулся и побежал.
Если бы мама взяла все деньги, потраченные за эти годы на психиатров и лекарства, - думал Никодим, - то она вполне могла бы купить ему тот гоночный велосипед, который он так хотел в четырнадцать. И серебряный ноут в шестнадцать. И маленький черный «Опель» в восемнадцать. И еще бы осталось на раз в год на море.
С моря все и началось.
Волна пришла ниоткуда - ноябрьское море слегка штормило, но эта поднялась неожиданно и была огромной, накрыла маленького Никодима, слизнула его с анапского пирса и разбилась у маминых ног.
И он не успел даже испугаться, а уже надо было дышать, было нечем, он вдохнул воду и обжег всю грудь изнутри, и было больно. И тогда пришел Он и схватил Никодима, и обволок его собою.
«Я Ург», - сказал Он, - «меня много, но я возьму и тебя. Но не сейчас, а когда ты созреешь для меня, и напитаешься жизнью. Тогда я приду за тобой и заберу ее у тебя».
И он показал себя Никодиму - он увидел со стороны, как движется сквозь темную воду огромный кальмар с головой акулы и несет в пасти маленькое человеческое тело.
«Я помечу тебя», - сказал Ург, и одно из его холодных щупалец легло вдоль Никодимого теплого позвоночника, и сквозь свое небытие он почувствовал боль от присосок.
- Жди! - и его бросило о камни, и почти сразу закричали и забегали вокруг люди, и кто-то дышал ему в рот и давил на грудь, и приехала теплая «Скорая», и были мамины глаза, огромные, как мир, и темные, как море Урга.
И он лежал, сжавшись под одеялом, и пытался забыть и поверить, что мамина любовь может его спрятать и защитить.
Народу на автобусной остановке перед метро было немного, но все они одновременно и медленно повернули головы, и Никодим понял, что это конец. Человек восемь улыбнулись и шагнули к нему.
Только одна женская фигура оставалась неподвижной. Он смотрела на дорогу, не на него. На руках у нее был упитанный младенец, который тыкал пальцем вверх.
«Всегда есть выход» - проплыло в голове у Никодима. Он обернулся.
В панельной многоэтажке за остановкой горело одно-единственное окно на третьем этаже. Рамы были раскрыты, и с подоконника свешивалась толстая веревка.
Никодим бросился к ней и неумело полез вверх.
Шаги уже были прямо под ним. Кто-то схватился за конец веревки. Никодим ухватился за подоконник и влез в окно.
2
Разумный папоротник Никодим долго и безуспешно боролся за равноправие. К сожалению, ученые, создавшие Никодима, немного ошиблись и вместо уникальных светоотражающих свойств привили ему обостренное чувство справедливости. «Я мыслю, значит, я существую!» - гордо вещал папоротник с подоконника лаборатории - «Более того, мой IQ выше, чем у среднестатистического лаборанта, поэтому требую предоставить мне свободу слова и передвижения, а также право избирать и быть избранным!» Никодим так достал своими несанкционированными митингами, что профессор Брусевич однажды даже предложил выполоть скандалиста от греха подальше, но его помощница Людочка недавно вступила в «Гринпис» и теперь принципиально спасала все живое. Даже неудачных мутантов из семейства Aspleniaceae . Поэтому Никодиму повезло и он уцелел. Но с той поры ученым окончательно не стало спасу от требований папоротника предоставить ему все блага цивилизации. Однажды ночью Никодим проснулся от того, что кто-то скрежетал чем-то железным в замке лабораторной двери. «Взломщики!» - ахнул про себя Никодим - «Сейчас украдут самое ценное, что тут есть, то есть, меня!» И тут дверь распахнулась и на пороге возник злоумышленник в хоккейной маске с бензопилой в руках. Без лишних слов он бросился на беднягу Никодима, на ходу заводя пилу. Прикинув перспективы, папаротник срочно отрастил ложноножки и кинулся наутек, не помня себя от ужаса. Оказавшись в отделе темпоральных и прочих перемещений, Никодим, молясь всем хлорофиллосодержащим богам, залез в телепортационную камеру и вдарил листьями по кнопкам. Очнулся он у забора института. От спасения его отделяли какие-то полметра. Поднатужившись, Никодим вскарабкался на забор и переполз через него.
3
Никодим мчался по улице, не разбирая дороги. Гравий разлетался из-под траков и прошивал пулеметными очередями заборы и курительные павильоны, но Хрень не отставала.
«Упорная попалась», - подумал кот и взмыл на верхушку старого тополя.
Добежавшая до дерева Хрень плюхнулась на землю, тихонько завывая.
Уффф… Кажется, режим IDKFA можно отключить. Кот выдохнул и, вытащив пилочку для ногтей и гаечный ключ, занялся маникюром.
- Привет, дорогуша! - раздался над ухом скрипучий голос. Хрень сидела рядом с Никодимом, уцепившись щупальцами за тонкие ветви, и улыбалась. - Чай, кофе, потанцуем? - на ветвях последовательно возникли чашка, чайник, турка и зеркальный шар светомузыки.
- Водка, пиво, полежим, - хамским тоном ответил кот, одновременно трансформируя предметы в рюмку, таранку и гамак.
Хрень обиделась и больно тяпнула кота за ухо. От неожиданности Никодим взвыл и тюфяком плюхнулся вниз, теряя инструменты. Хрень, хихикнув, устремилась следом.
Чит-коды не работалы. Чертова кнопка «D», придется обойтись дедовскими методами. Кот черной молнией метнулся с дороги к еле заметной в траве стежке и, втянув живот, протиснулся между створками калитки.
4
Никодим огромными скачками нёсся по коридору. Преследователь стремительно нагонял его, не выпуская из рук тетрадки Никодима и возмущенно крича что-то несуразное про Париж и Рим. Никодим вылетел на пожарную лестницу, не помня себя, взлетел на следующий этаж и рванул дверь на себя в надежде укрыться в недоступном преследователю мире.
Ноздри наполнил запах хвои, ёлка над головой приветливо качнула ветвями. Никодим заметил, что рыжая его шерстка сама собой побелела и заблестела металлическим отсветом. Это было дурным знаком - мир принялся переделывать его на свой лад, так недолго было и увязнуть. В попытке вернуть контроль, Никодим облачился в замечательную шелковую жилетку, добавил часы - большие, тяжёлые, на прочной золотой цепочке. Реакция мира показалась Никодиму странной, словно бы тот многообещающе усмехнулся, но дверь комнаты сама собой отворилась и выпустила его в самый настоящий английский парк.
Сидевшая с сестрой под деревом девочка лет десяти тут же уставилась на него глазами, в которых не было ни капли удивления - только любопытство. Никодим, на ходу включаясь в работу, извлек из кармана часы, откинул крышку и картинно покачал головой, словно желая сказать: «Ой-ой-ой! Я опаздываю!» Закрыв крышку, он вернул часы на место и поскакал прочь. Спустя несколько шагов он украдкой оглянулся, убедиться, что девочка бежит следом, - и упал в нору.
5
Перед уходом из дома Никодим заметил, что дверь подменили. Теперь это было дерево с красноватым отливом и дверной ручкой сделанной, казалось, из цельного рубина. Он сделал шаг назад и задумался. «Надо умыться. Я просто ещё не проснулся», - решил Никодим, прошел к ванной... и снова замер.
Дверь, что секунду назад появилась в прихожей теперь была в ванной. Быстро повернувшись Никодим увидел, что входная дверь вернулась в первоначальный вид. Не раздумывая, он в один прыжок выбежал из квартиры. Кажется, происходило что-то зловещее и странное. Ведь никто из добрых побуждений не принесет в твой дом дверь, которая скачет куда пожелает.
От этой мысли Никодим спускал по лестнице осторожно, поглядывая на двери соседских квартир, но они вели себя как обычно. Никаких превращений не наблюдалось.
«Просто плохое утро», - подумал он и попытался открыть дверь подъезда. В этот момент память подсказала, что здесь полагается быть кнопке домофона, но не в силах остановиться, Никодим распахнул дверь и шагнул в неё.
6
Никодим захлопнул дверь и привалился к косяку. Успел? Осторожно заглянул в глазок. С той стороны тоже смотрели - белым глазом. В замочную скважину потёк белый туман. Он густел, клубился и принимал какие-то очертания, какие - не понять. Никодим отступал в комнату, туман валил за ним, клубясь и переливаясь. Упершись задом в подоконник, Никодим вынужденно остановился и присмотрелся. Белое раскинуло то ли рукава, то ли крылья. В комнате явственно запахло фиалками, ландышами, а может, иммортелями - чёрт их знает, Никодим не разбирался в ботанике, - и запела скрипка. «Врёшь, не возьмёшь!» - Никодим пошарил в карманах пальто. Заначка была на месте: на дне еще плескались отложенные на потом пятьдесят грамм. Хватило на глоток. Пустую бутылку Никодим кинул в это белое, но она почему-то полетела обратно. Никодим едва успел пригнуться. Сзади зазвенело стекло. Белое окружало, фиалки благоухали, скрипка пела. Другого выхода не было. Никодим перевалился через подоконник и ухнул в темноту.
7
Темнота вдруг налилась багрянцем и потеплела. Никодим понял, что лежит ничком с закрытыми глазами. Кто-то легонько похлопал его по плечу.
- Вы меня слышите? - голос излучал спокойную уверенность и мудрую силу.
- Да. Где я?
- Вы в больнице. В безопасности. Можете открыть глаза?
- Наверное… Я боюсь. Меня преследуют!
- Не бойтесь.
Никодим осторожно открыл глаза, готовый сразу спрятаться в безразличную тьму. Больничная палата. Фиалки в стеклянном кувшине. Любимая кружка с симпатичным черным котом на боку. Врач в белом халате - седой, с аккуратной бородкой. Около двери небольшая группа молодёжи, тоже в халатах и шапочках. Врач присел на стул, не отводя взгляда от Никодима.
- Что со мной случилось?
- Вы помните себя?
- Никодим Дубравин. Писатель-фантаст.
- Вы попали сюда с острым приступом вирусной шизофрении. Вам казалось, что вас преследуют.
- Да… Я что-то смутно помню.
- Мы провели курс терапии новым препаратом. Вам гораздо лучше, правда?
- Кажется да. Меня больше не преследуют?
- Вас и не преследовали. Это всё галлюцинации.
- Но откуда они? Всё было так детально и страшно…
- Вы же писатель, фантазёр. Брали какие-то готовые конструкции, снабжали их яркими деталями, прямо из окружающей действительности.
- Да-да… Видимо так.
- Отдыхайте. Побольше спите, поменьше думайте. Поправляйтесь.
Врач поднялся, извлёк из кармана луковку часов, глянул и быстро вышел из кабинета, распахнув солидную дверь красноватого дерева. За ним гуськом потянулась молодёжь в халатах. Никодим лениво посмотрел кругом. Да, надо спать - палата просто веет спокойствием. Рядом с цветочной вазой стояла рамка с фотографией сына в хоккейной экипировке. Рамку он когда-то сам подарил сыну - смешная такая, с резвящимися по бордюру цветными осьминожками. «Ург-ург-ург», - уютно булькнула вода в кулере у стены. Никодим закрыл глаза и уснул.