Джулиан Барнс, «Как все было» (Talking it over)
Удивительный все же писатель - Барнс. Биография Флобера под его пером превращается в символическую пост-модерн-«Одиссею» («Попугай Флобера»), детективный роман - в сатирический эпос-слэш-биографию («Артур и Джордж»), а собственные мемуары он и вовсе оформил как сборник историй о смерти («Нечего бояться»).
Вот и «Как все было» - не просто веселый сюжет о любовном треугольнике. Барнс, кажется, единственный современный писатель способный вдохнуть новую жизнь в любое клише, перезагрузить любую банальность.
[И вот тут я (как всегда) начну издалека:]
В замечательном романе Донны Тартт «Щегол» действие отчасти вращается вокруг антикварной лавки, где один из героев, Хоби, собирает предметы мебели, комбинируя новые элементы с фрагментами старых, раритетных - кресел, комодов, шкафов ect. Сам он называет их «подменыши», любая мебель под его руками превращается в «частично-антикварную», автоматически обретает ценность.
«В магазин то и дело попадали вещи музейного качества, но такие поломанные или поврежденные, что их было уже не спасти; Хоби горевал над этими изящными старинными останками <...> для него делом чести было сохранить все, что было можно сохранить (тут - парочку фиалов, там - элегантно изогнутые ножки), а потом, с его-то столярным и плотницким талантом, пересобрать их заново в прелестных юных детищ Франкенштейна, которые, бывало, выходили откровенно фантазийными, но, бывало, и настолько исторически верными, что ничем не отличались от подлинников».
Точно такое впечатление, если продолжать метафору, производят романы Барнса. Он берет сломанный, пылящийся на свалке жанр/сюжет, отделяет от него элементы, которые еще не совсем безнадежны и могут пригодиться, и - собирает из них новый сюжет, почти ничем не отличающийся от первоисточника/оригинала.
Определяющее слово здесь «почти».
Роман «Как все было» - как раз такое вот «детище Франкенштейна» (с торчащими наружу швами), существо двойной природы. Давно знакомая коллизия здесь подается через нелинейный нарратив, а любовная линия сгибается в параболу. Есть три героя: Стюарт, Роджер и Джил - и каждому из них автор дает слово. Они по очереди рассказывают одну и ту же историю, и, разумеется, их версии (старательно) противоречат друг другу.
Лишь ближе к концу читатель поймет, что вся эта шумиха затеяна вовсе не для того, чтобы выявить лжеца. Как раз наоборот: ни один из героев не врет, все гораздо сложнее (или проще - как посмотреть), - своим текстом Барнс как бы ставит под сомнение само понятие объективности. И правда - откуда нам знать, как все было? Если даже очевидцы событий не могут найти общих точек.
Цитаты:
- Тринадцать лет. Ранимый возраст, мне кажется.
- И два года - ранимый, и пять лет. И десять. И пятнадцать.
«Нет таких людей, которым не важно, как они выглядят. Просто некоторые думают, будто им к лицу, когда у них кошмарный вид. Само собой, для них в этом содержится вызов. Я выгляжу как чучело огородное, потому что мои мысли витают в более высоких сферах; потому что у меня нет времени на мытьё головы; потому что если ты меня вправду любишь, то люби и немытым».
P.S. Вообще, с романами Барнса у читателя может возникнуть лишь одна проблема - рано или поздно они закончатся.
----
Читайте также:
Джулиан Барнс, "История мира в 10 1/2 главах"
Джулиан Барнс, "Попугай Флобера"
Джулиан Барнс, "Нечего бояться"