Прыжок монаха в аквариум
Как я уже говорил, у меня очень странная профессия. В мои обязанности, например, входит кормление живой ковровой актинии (на фото - сверху слева). С рук. Живыми рачками. Потому что мороженый корм эта зеленая гадина есть не хочет. У меня всегда возникали трудности с ответом на вопрос: «чем конкретно ты занимаешься?» - «Всякой скучной фигней», - обычно отвечаю я и убегаю. Пытаться дать подробный ответ - опасно: это может вызвать цепную реакцию в виде базилиона сопутствующих вопросов и недоуменных взглядов.
Одна моя знакомая пришла как-то в гости, заглянула в ванную - и с тех пор она называет меня «Дамблдор». Потому что моя ванная похожа на логово сказочного персонажа: в левом углу ведро с живыми золотыми рыбками (ими я кормлю крылатку - лат. Pterois volitans (на фото - сверху справа), в правом - ведро с рачками артемии (для ковровой актинии), а на полках, там, где у нормальных людей шампуни и кондиционеры, у меня - колбы с морским йодом, стронцием и магнием (все это нужно при уходе за большим рифовым аквариумом).
Так вот, о чем это я?
Ах да…
У меня действительно нелепая профессия. В детстве я мечтал приносить пользу людям, менять мир, делать что-то важное - стать писателем, например, - а теперь мне 27, и я кормлю ковровую актинию. С рук. Живыми рачками артемии.
Жизнь удалась, да…
Можно, конечно, приврать - сказать, что у меня очень опасная профессия и что с ней справится не каждый: вот, скажем, мурена-гимноторакс способна оттяпать палец (у нее зубы растут внутрь, если она цапнет, то челюсти уже не разжать - и если это случится, то печатать на клавиатуре я буду с б льшим к личеств м пр бел в), а одной капли яда рыбы-камня хватит, чтобы уложить целый батальон солдат (хотя, конечно, это маловероятно, чтоб целый батальон солдат оказался рядом с рыбой-камнем - рыбы-камни очень пугливы и не любят большие скопления народу, тем более - солдат; они пацифисты).
Еще можно вспомнить старое-доброе «все профессии нужны, все профессии важны», но это - коммунистическое вранье, конечно.
И тут - знаете что?
Случилось невероятное - я нашел профессию, которая своей нелепостью превосходит мою. Серьезно.
Я был в столице Перу, в Лиме. Там, на побережье есть ресторан, «Прыжок монаха», и у них в реестре числится сотрудник, работа которого - прыгать со скалы. Я не шучу.
Прыгать. Со. Скалы.
Мне повезло - мне удалось поговорить с ним: и я понял, что я не одинок в своей анекдотичности.
***
Его профессия - прыгать со скалы. За деньги. Точнее - за чаевые.
Он работает в ресторане «Прыжок монаха». Название говорит само за себя, а он - и есть «монах». Он прыгает в воду с обрыва, прямо напротив панорамных окон заведения - на потеху посетителям. Они едят - он прыгает.
Он одет в коричневую рясу с капюшоном. Под рясой - гидрокостюм; костюм старый, дырявый и воняет резиной - но это лучше чем ничего.
- Это вовсе не опасно, если знаешь куда прыгать («монах» рисует прутиком схему на песке: вид сверху - скала и маленький кружок - точка падения). Главное - попасть сюда.
- А если промахнешься?
Он громко хлопает в ладоши «Бум-м!» - и смеется (зубы - белые, ровные - и такие большие, что кажется, их там гораздо больше 32-х).
Самое сложное - бороться с волнами. Плыть нужно сюда (рисует пальцем - на указательном нет ногтя), иначе размажет об камни.
- И были такие случаи?
Качает головой.
- Мне нельзя говорить об этом.
История монаха - история любви. Случилось это в 1860-х. Дочь одного богатого испанского маркиза, Клара, влюбилась в сына своей няни, Франциско. Ей было 12, ему - 16. Известие о том, что Клара беременна, привело ее отца в бешенство. Он приказал постричь Франциско в монахи и запереть в монастыре Ла-Реколета, а девушку - отправить в Испанию. Корабль уже плыл вдоль побережья Лимы, Клара взяла подзорную трубу и стала искать монастырь. Она увидела Франциско, он стоял на краю скалы, раскинув руки. И прыгнул - в тот момент, когда она увидела его. Она шагнула за борт - вслед за ним. Тела их так и не нашли.
- Эта история стара как мир, но людям нравятся такие вещи. Любовь - штука прибыльная. Вот я и прыгаю теперь. За деньги. Точнее - за чаевые. Работа странная, с этим не поспоришь. Видел бы ты лицо секретаря в центре занятости, когда на вопрос «кем работаете?» я ответил: «прыгаю со скалы».
Я выхожу на край обрыва в коричневой монашеской рясе, вскидываю руки к небу и гляжу на океан. Я представляю тот корабль, и девушку на нем. Я чувствую ее взгляд, усиленный линзами подзорной трубы. Я признаюсь в любви и прыгаю. Все это время посетители толпятся возле окон, мерцают фото-вспышки.
Потом я плыву и босиком иду по берегу и захожу в ресторан. С меня течет вода, зубы стучат - но это даже лучше: туристы любят, когда все как в жизни. Я обхожу столы с глиняной чашей в руках (руки дрожат, но не от холода - это ревматизм). Люди бросают в чашу деньги. За раз обычно удается собрать 10-15 солей (около 3 долларов), иногда больше.
Я не считаю это унизительным. Сколько людей ты знаешь, способных на такое? Вот именно.
Нет, мне не страшно. Это ведь просто работа - это не более опасно, чем быть шахтером или таксистом. Я, кстати, и таксистом здесь подвизался. Видел белую «Тойоту» у входа? У нее сломаны стеклоподъемники и двери заедают, но двигатель в порядке. Отсюда до ближайшей остановки - рукой подать, но туристы - народ ленивый. Особенно после сытного обеда. Поэтому если поблизости нет такси, я сажусь за руль и везу их сам. Это тоже деньги - небольшие, но все же. У меня в багажнике сменный комплект одежды - рубашка, брюки и ботинки. Меня редко узнают - и даже если узнают, им кажется, что все мы, перуанцы, - особенно индейцы-кечуа - на одно лицо. И потом - никто никогда не поверит, что человек, только что «рисковавший жизнью» ради чаевых, теперь сидит в такси, в белой рубашке и улыбается.
Я не считаю, что рискую жизнью. Мои родные тоже привыкли - ты ведь не считаешь, что человек, который прыгает в бассейн с вышки - рискует жизнью? А это - то же самое. Только бассейн у меня с камнями и течением, а вышка - 30 метров. Я в юности прыгал с вышки, но профессионалом так и не стал. А ты сам-то чем занимаешься?
Этот его вопрос застал меня врасплох. «Аква-риум-с», - сказал я осторожно.
- В смысле?
Отступать было некуда - он честно рассказал мне о своей профессии, и я просто из вежливости должен был теперь поведать ему о своей.
Я объяснил ему, что моя работа - следить за жизнью морских обитателей в аквариумах. Я рассказал ему, как каждую неделю кормлю ковровую актинию. С рук. Мелкими живыми рачками. Еще я добавил, что рачков выращиваю сам - у себя в ванной, и там же - в ванной - у меня стоит ведро с живыми золотыми рыбками.
Когда я закончил, «монах» от души рассмеялся.
- А я-то думал, что это у меня самая нелепая профессия на свете! - Воскликнул он и хлопнул меня по плечу. - Спасибо тебе, друг. Теперь мне легче, раньше я считал, что у меня дурацкая работа, и мне было неловко из-за этого. Но теперь я знаю, что где-то на другом конце Земли, в холодной России живет человек, который кормит ковровую актинию живыми рачками. И получает за это деньги. И моя собственная профессия уже не кажется мне такой странной.
***
Читать "Пейзаж с падением Икара"
Читать первую часть.
Читать о книге Такаши Амано, "Мир природного аквариума"
