Как дела?
«Как дела?»
«Я не смогу слушать с эмпатией (сочувствием) своего ребенка, если внутренне постоянно озабочена тем, какая я мать…», - пишет психолог Алис Миллер.
А ведь тоже самое можно переложить на отношения с близким человеком. Невозможно быть эмоционально открытой ему, понимающей и сочувствующей, если внутренне постоянно заботишься о том, хорошая ли ты, к примеру, «жена». Ищешь подтверждения в его знаках внимания, молчаливой улыбке и мнимом веселье. Искренне радуешься от мысли, что делаешь человека «счастливым» иногда не подозревая, что эта роль настолько же лжива насколько вопрос..
- Как дела?, - спрашиваемый по ходу и без участия.
- Нормально. У тебя?, - следует заученный ответ.
- Тоже хорошо.
И больше ничего не надо, чтобы войти в привычное болотистое пространство отношений. Ведь основная задача «долговременных», «серьезных» связей это остаться стабильными. Стабильно-зависимыми друг от друга. А значит на вопрос «Как дела?» остается все меньше шансов ответить честно. Вокруг всё меняется, внутри всё от этого колышется, но двое уже на службе у своих же «отношений». Они возвращаются в них, как преступники в тюрьму, с чувством радости и вины за пережитое по-отдельности. За то, что этот опыт часть их самих, но в общем пространстве "отношений" этому не находится места. Они надевают привычное настроение «нормальности», дабы «не расшатать» друг друга. Изменить ситуацию и сорвать маски, проявив искренность, не представляется возможным: стены тюрьмы не предполагают свободу воли.
I wanna runaway with you (Lighthouse Family)
«Я не смогу слушать с эмпатией (сочувствием) своего ребенка, если внутренне постоянно озабочена тем, какая я мать…», - пишет психолог Алис Миллер.
А ведь тоже самое можно переложить на отношения с близким человеком. Невозможно быть эмоционально открытой ему, понимающей и сочувствующей, если внутренне постоянно заботишься о том, хорошая ли ты, к примеру, «жена». Ищешь подтверждения в его знаках внимания, молчаливой улыбке и мнимом веселье. Искренне радуешься от мысли, что делаешь человека «счастливым» иногда не подозревая, что эта роль настолько же лжива насколько вопрос..
- Как дела?, - спрашиваемый по ходу и без участия.
- Нормально. У тебя?, - следует заученный ответ.
- Тоже хорошо.
И больше ничего не надо, чтобы войти в привычное болотистое пространство отношений. Ведь основная задача «долговременных», «серьезных» связей это остаться стабильными. Стабильно-зависимыми друг от друга. А значит на вопрос «Как дела?» остается все меньше шансов ответить честно. Вокруг всё меняется, внутри всё от этого колышется, но двое уже на службе у своих же «отношений». Они возвращаются в них, как преступники в тюрьму, с чувством радости и вины за пережитое по-отдельности. За то, что этот опыт часть их самих, но в общем пространстве "отношений" этому не находится места. Они надевают привычное настроение «нормальности», дабы «не расшатать» друг друга. Изменить ситуацию и сорвать маски, проявив искренность, не представляется возможным: стены тюрьмы не предполагают свободу воли.
I wanna runaway with you (Lighthouse Family)