Секреты брянского регионализма
Константин Крылов не так давно перебирал Уставы русских регионов в поисках «русского духа». «Русскость» обнаружилась только во Владимире. А вот в Брянской области «русский дух» упакован не в Устав, а в законодательство о региональных символах: «Герб Брянской области представляет из себя французский щит синего цвета. Синий цвет щита - принятый в геральдике цвет славянского единства, символизирует принадлежность области к славянству. В нижней части щита из одной точки расходятся три золотых луча, делящие щит на три части, каждая из которых является символом единства славянских государств: России, Белоруссии и Украины. Этот же элемент несет и вторую смысловую нагрузку - историческое геополитическое положение Брянщины на схождении границ трех славянских государств…»
С точки зрения брянских регионалистов, придумавших и пролоббировавших этот герб в конце 90-х, не только сама Брянщина всецело принадлежит славянству, но и Россия вся целиком объявлена «славянским государством».
Важно, что «восточнославянское единство», «славянская центральнорасположенность Брянщины» - это не какой-то абстрактный идеологический наворот, неизвестный населению, а живой элемент брянской идентичности. И дело не только в объективных экономических реалиях и торговых связях региона. Этот мем местная власть и интеллигенция систематически озвучивают по всякому удобному поводу с начала 70-х гг., посвящают ему множество памятников и культурно-массовых мероприятий. Самый любимый исторический период местных краеведов - X-XIV вв.: Брянск в составе Киевской Руси, «Слово о полку Игореве», эпоха суверенного Брянского княжества, участие брянской дружины в Куликовской битве (Пересвет). Далее в сознании большинства брянцев начинаются «темные века» вплоть до революции 1917 года. Не менее интересная история региона в XV-XIX вв. большинству жителей не известна.
Перекос в сторону легендарных древностей непосредственно связан с юностью Брянщины как региона, который был наскоро сшит при советской власти из великорусских, украинских и белорусских уездов, и желанием как-то компенсировать и идейно облагородить этот факт. Не только Брянская область как отдельный регион, но и сам Брянск, несмотря на свою летописную древность, по сути создан при советской власти. До революции на территории Брянска находилось четыре отдельных городка уездного размера, из которых летописный Брянск («Дебрянск») был не самым крупным. Резкий рост этой агломерации и слияние в единый город (в 1956 г.) непосредственно связаны с советской индустриализацией и со статусом города как областного центра (с 1944 г.). А потом вовремя подоспели археологи, и тысячелетие новенького Брянска было отмечено в 1985 году.
Сорокалетние усилия региональной элиты не пропали даром: население сегодня воспринимает свой регион уже не как «новодел» и «лоскутное одеяло», а как некое самоочевидное единство, подкрепляемое тысячелетней историей и общей ментальностью. При этом в сознании граждан недавнее партизанское прошлое края (с «затертым» эпизодом Локотской республики) абсолютно органично сливается с эпохой Куликовской битвы и святорусских богатырей. Последним штрихом региональной идентичности стал Чернобыль, - как уникальная стигма, отделяющая Брянск от других регионов России и сближающая с соседними регионами Украины и Белоруссии.
Удивительно, но смена власти в 1991, а потом и в 2004 году, когда Брянск вышел из «Красного пояса», никак не сказалась на преемственности в формировании региональной идентичности. Брянские элиты всех политических оттенков в этом плане солидарны. В 2003 году, в полном согласии с неписаной «хартией брянского регионализма», они добились учреждения еврорегиона «Днепр» (куда входит Гомельская область Белоруссии и Черниговская область Украины). Их последний проект - строительство помпезного кафедрального собора в центре города, в месте, где на небольшом пятачке уже находится несколько храмов, монастырь и монумент в честь 1000-летия Брянска. Колокольня собора по высоте лишь немного не дотягивает до кремлевского Ивана Великого.
Разумеется, брянский регионализм представлен не только на официозном уровне. Есть в области и национал-демократы, и регионалисты, идейно близкие к направлению Штепы и Корнева. Наиболее интересный проект «регионализма снизу» - «Дебрянский клуб Пересвет», участники которого прекрасно совмещают брянский регионализм с общерусским национализмом.
С точки зрения брянских регионалистов, придумавших и пролоббировавших этот герб в конце 90-х, не только сама Брянщина всецело принадлежит славянству, но и Россия вся целиком объявлена «славянским государством».
Важно, что «восточнославянское единство», «славянская центральнорасположенность Брянщины» - это не какой-то абстрактный идеологический наворот, неизвестный населению, а живой элемент брянской идентичности. И дело не только в объективных экономических реалиях и торговых связях региона. Этот мем местная власть и интеллигенция систематически озвучивают по всякому удобному поводу с начала 70-х гг., посвящают ему множество памятников и культурно-массовых мероприятий. Самый любимый исторический период местных краеведов - X-XIV вв.: Брянск в составе Киевской Руси, «Слово о полку Игореве», эпоха суверенного Брянского княжества, участие брянской дружины в Куликовской битве (Пересвет). Далее в сознании большинства брянцев начинаются «темные века» вплоть до революции 1917 года. Не менее интересная история региона в XV-XIX вв. большинству жителей не известна.
Перекос в сторону легендарных древностей непосредственно связан с юностью Брянщины как региона, который был наскоро сшит при советской власти из великорусских, украинских и белорусских уездов, и желанием как-то компенсировать и идейно облагородить этот факт. Не только Брянская область как отдельный регион, но и сам Брянск, несмотря на свою летописную древность, по сути создан при советской власти. До революции на территории Брянска находилось четыре отдельных городка уездного размера, из которых летописный Брянск («Дебрянск») был не самым крупным. Резкий рост этой агломерации и слияние в единый город (в 1956 г.) непосредственно связаны с советской индустриализацией и со статусом города как областного центра (с 1944 г.). А потом вовремя подоспели археологи, и тысячелетие новенького Брянска было отмечено в 1985 году.
Сорокалетние усилия региональной элиты не пропали даром: население сегодня воспринимает свой регион уже не как «новодел» и «лоскутное одеяло», а как некое самоочевидное единство, подкрепляемое тысячелетней историей и общей ментальностью. При этом в сознании граждан недавнее партизанское прошлое края (с «затертым» эпизодом Локотской республики) абсолютно органично сливается с эпохой Куликовской битвы и святорусских богатырей. Последним штрихом региональной идентичности стал Чернобыль, - как уникальная стигма, отделяющая Брянск от других регионов России и сближающая с соседними регионами Украины и Белоруссии.
Удивительно, но смена власти в 1991, а потом и в 2004 году, когда Брянск вышел из «Красного пояса», никак не сказалась на преемственности в формировании региональной идентичности. Брянские элиты всех политических оттенков в этом плане солидарны. В 2003 году, в полном согласии с неписаной «хартией брянского регионализма», они добились учреждения еврорегиона «Днепр» (куда входит Гомельская область Белоруссии и Черниговская область Украины). Их последний проект - строительство помпезного кафедрального собора в центре города, в месте, где на небольшом пятачке уже находится несколько храмов, монастырь и монумент в честь 1000-летия Брянска. Колокольня собора по высоте лишь немного не дотягивает до кремлевского Ивана Великого.
Разумеется, брянский регионализм представлен не только на официозном уровне. Есть в области и национал-демократы, и регионалисты, идейно близкие к направлению Штепы и Корнева. Наиболее интересный проект «регионализма снизу» - «Дебрянский клуб Пересвет», участники которого прекрасно совмещают брянский регионализм с общерусским национализмом.