Между Гитлером и Сталиным
Ефросинья Щербина:
Забирали меня последним набором в 1943 году. До Бердянска нас гнали пешком. Мы с подругой шли первыми. Немецкие солдаты были злы и подгоняли нас плетьми. Взрослые плакали, видя, как нас бьют. В Бердянске заключенных закрыли в здание завода "Южгидромаш", где держали двое суток без воды и пищи.
Привезли нас к хозяину, дали есть и позволили отдохнуть. На следующий день мы приступили к работе. Моя задача - доить коров. Этого делать я не умела, потому что работала трактористкой в колхозе. В найме был еще француз, он начал меня учить.
Сначала было трудно. Пальцы вовсе не слушались, руки пухли, поэтому француз перевязывал их ремнем. Вдвоем мы доили 3 раза в день 56 коров.
Хозяин говорил о том, что слышал, будто украинцы - это добрые, трудолюбивые люди. Он был удивлен нашим образом жизни и очень смеялся, когда узнал, что у нас под одной крышей могут жить и люди, и скот.
Наш немец, как человек, не желал нам зла. Он с семьей жил счастливо, в достатке и не понимал, зачем Гитлер начал войну. Также я ухаживала за стариком. Он в 1914 году участвовал в Первой мировой войне. С тех пор у него остался медальон, который был для него очень дорог. На нем была изображена украинская девушка.
И когда дедушка узнал, что я из Украины, то полюбил меня. Перед смертью дед ни с кем не разговаривал, кроме меня. Когда ему стало совсем плохо, он взял мою руку и не отпускал, пока не умер.
В общем, относились к нам хорошо, но случалось, нас наказывали. Первый раз мы попали под "горячую" руку после того, как хозяин получил сообщение о побеге батраков от хозяев. Он шесть раз ударил каждого палкой, девушкам едва косы не вырвал.
Во второй раз меня избили за то, что я не выбрала пепел из печи. Просто не поняла приказа, поскольку еще не совсем легко владела немецким языком. Еще во время разговора с сыном хозяина я плохо высказалась о Гитлере, и он снова ударил меня.
Я была беременна, поэтому меня оставили у хозяина. .
Вскоре я родила ребенка. Мальчика назвали Павлом. Роды были очень тяжелыми, несколько дней лежала без сознания. Мои друзья собрали, у кого что было: рубашки, всякое тряпье ... Они принесли мне, чтобы было во что пеленать ребенка.
Однажды в поместье приехала старая женщина. Она была в черной одежде: черный плащ, шляпа, обувь на высоких каблуках, в руках трость. Она была худая и страшная, поэтому напоминала Бабу Ягу. Зайдя в дом, она положила трость на стол. Я сняла с нее плащ и шляпку. Тогда гостя поставила ногу на стул. Я сняла ее обувь. В этот момент мне вспомнилось рассказа Марка Вовчка "Служанка", которое мы учили в школе. Я расплакалась и не могла успокоиться. Гертруда (так звали женщину) очень удивилась, она не могла понять, почему я плачу. Читая произведение "Служанка", я просто не могла поверить, что такое бывает, а сегодня я сама в роли главной героини. О том, что со мной случилось, я рассказала хозяйке. Во второй раз, когда Гертруда пришла к нам, она спросила: "Ты уже не плачешь?" Сочувственно посмотрела и сунула мне марку в карман.
После того, как нашего хозяина забрали на войну, у нас появился другой, очень злой. Он стоял над нами с нагайкой, проклинал, кричал: "Быстро, быстро!" Хотя строгий и бил, но иногда он давал нам бочонок пива.
Над нами пролетал американский самолет, его сбили немецкие солдаты. Из него начали сыпаться конфеты, шоколадки, открытки …
Увидев самолет, мы поняли, что скоро нас освободят, и мы поедем домой. Так оно и произошло. Когда везли в Германию, над нами издевались немецкие солдаты, по дороге домой - советские.
Они обвиняли нас в том, что работали на враждебное государство. Говорили, что наслаждались жизнью в то время, когда советские солдаты отдавали свои жизни за Родину. Говорили, что мы предатели и не заслуживаем жизни. Многих из нас советские солдаты утопили в реке. Девушек, которые работали на фабрике, сожгли.
Нелли Процанина:
Мы с мужем Владимиром и маленьким двухмесячным сыном Акимом жили в селе Луково, тогда это была Польша. Через некоторое время после начала войны в село приехали немецкие солдаты. Они начали агитировать население для выезда на работу в Германию.
Обещали хорошую работу, которая будет оплачиваться. Говорили, что в Германии можно будет заработать много денег. Поскольку работы в селе не было, мы решили ехать.
В 1943 году наша семья попала к хозяину. Его звали Адольф Убидельта, жену - Мари. Они были хорошими людьми, хорошо к нам относились. Даже ели вместе за одним столом. Кормили хорошо, но за работу не платили. Выходной день - воскресенье.
Работали очень много, работу выполняли тяжелую, поскольку у хозяев было большое хозяйство.
В воскресенье мужчины и женщины имели право выпить бокал пива. Это как вознаграждение за добросовестный труд. За пьянство пороли, поэтому никто не смел пить в рабочее время.
Здесь, в Германии, я родила дочь Стефаниюя. Хозяин позаботился о том, чтобы я рожала в больнице, о необходимых вещах для меня и ребенка. Конечно, трудно было после родов, но я старалась справляться с возложенной на меня работой.
Находила время и силы и для маленькой дочери, и для выполнения обязанностей по хозяйству. Вроде бы все было хорошо в Германии, но меня не покидали мысли о сыне, которого пришлось оставить очень маленьким, о матери.
В 1945 году после окончания войны начали возвращать украинцев домой, но в родное село мы уже не вернулись.
София Сиренко:
Мне было 16 лет. Пришла повестка ехать на работу в Германию. Я была хорошей, статной девушкой с голубыми глазами и длинными русыми волосами, всегда хорошо причесанными.
Германия в то время была очень красивым и развитым государством. Если у нас домики были такие, как во времена Шевченко, то здесь многоэтажные дома были покрыты шифером. Все купалось в зелени, в цветах. Очень хорошо.
Мне повезло, когда отправили нас на сбор винограда. Плантации огромные. Среди листьев виднеются налитые гроздья сладкого винограда. Едва прибитые утренней изморозью, которая стекала днем прозрачной каплей, виноградные гроздья казались прозрачными и манили своей красотой. Нам разрешали есть виноград. Ели столько, сколько хотели.
Тем временем наступали американцы. Нас начали массово вывозить. Несколько человек убежало. Я была среди них. Скрывались сначала в подвале фабрики, но нас кто-то увидел. Мы вынуждены были перейти в другой дом. Чья-то подлая рука подожгла его. Недалеко было еще какое-то укрепление, мы перешли туда, сидели там в укрытии. Все было железобетонное.
Американцы очень бомбили. Немецкие солдаты отступали и сдавали свои позиции. Нас освободили американцы. Сначала согнали всех в лагеря, а затем начали перевозить в Украину. Домой я попала аж в 1947 году.
Иван Ткаленко:
Когда немецко-фашистские захватчики захватили Николаевку (Запорожская обл., Бердянский р-н), мне было шестнадцать лет. 5 июля 1942 года меня забрали.
Приехали в Перемышль (Польша). На станции стояло много эшелонов. Нам позволяли выйти из вагона, можно было даже сходить в туалет. Вот я и пошел.
Зашел в туалет и не поверил своим глазам. Я такого в жизни еще не видел. Всюду было хорошо, чисто, вокруг висели зеркала.
Привезли нас в пункт сбора в Германии. На дворе лето. Дома утопают в зелени. Деревья ухоженные. Сижу: нечего делать. Начал рвать листья с деревьев. Рву и складываю в кучу. Переводчик как увидел, начал кричать, чтобы больше такого я никогда не делал, потому что это дерево - чья-то собственность. Он заставил меня собрать сорванные листья.
И вот наконец прибыл автобус, на котором мы доехали до города Уни. Привели в барак, длинный сарай, в котором раньше стояли лошади. Все чистое, вымытое. Посередине стоят столы, по бокам - нары (двухэтажные кровати). Каждому указали место, где он будет спать.
Лошадей кормили очень хорошо. Им давали овес, сено, зеленую траву, картофель, сушеную свеклу. И я бежал вместе с лошадью к корыту, выбирал то свеклу, то картофель и ел их, так как был очень голоден. Того, что нам давали в бараке, мне не хватало. Кормили два раза в день. Утром была капуста, брюква, хлеб с примесью опилок, кусочек маргарина. После работы наливали тарелку супа и стакан чая.
[после освобождения] Нас привезли на "Северский трубный завод", на котором мы начали работать. Нам выдали паспорта, в которых была записана статья 58. Здесь я познакомился со своей будущей женой. У нас родились трое детей: два мальчика и девочка. Я прожил в Сибири 21 год. В 1966 я был реабилитирован. А в 1967 году вернулся домой. Но не в родное село Николаевку, а в город Бердянск, где сейчас и живу.