Дома
Месяц спустя я всё-таки добралась до дома одной только мне понятным маршрутом Санкт-Петербург-Москва-Чувашия-Москва-Санкт-Петербург-Москва-Самара, где и села в Сызрани на поезд, идущий из Нижневартовска.
Ох, уж эти поезда дальнего следования, идущие с севера на юг или с юга на север. Запрыгиваешь на свою верхнюю полку в плацкарте в три часа ночи, а к утру понимаешь, что за время долгого пути в этом вагоне успел сформироваться свой внутренний мир, своя, как говорится, атмосфера. Девочки с разных концов вагона успели сдружиться и слёзно обещают увидеться вновь или хотя бы найти друг друга на одноклассниках, на станциях торгуют бутылками со льдом, продают кукурузу ("сорок рублей за початок - да ты что, дорого-то как!"), проводники с забавными на слух калмыцкими именами просят то испить холодной водицы, то точилку для карандашей, кажется в Саратове, видно со встречного поезда, идёт миграция народов и бородатые, щетинистые, лоснящиеся от жаркого солнца мужчины тащат по перрону свой нехитрый скарб, перетаскивая силком ли, на себе ли кто по целому телевизору, кто по старой тахте или даже холодильнику и за окном уже давно тянется степь, будто выцветшая на солнце. С севера на юг едут в основном вахтовики и Астрахань начинается уже в вагоне, когда:
- Что-то мне твоё лицо знакомо...
- Ну да,- соглашаюсь,- Астрахань маленький город, да и мало ли похожих на меня людей ходит по улицам.
А потом вдруг выясняется, что и университет был один, но институты разные, да и годы, нет, не совпали. Жара.
Меня не было в городе всё прошлое лето и я, честно говоря, забыла как это бывает, когда температура к девяти утра уже неумолимо стремится к +39, как липнет подошва шлёпок к раскалённому асфальту, как щиплет глаза от солёного пота, только поднимись на свой пятый и как закипает раскалённой палкой в левом глазу головная боль странной мигренью непроходящая от жары целыми днями. Жара-жара.
Мне нечем было занять себе в первые дни приезда и я по какой-то ностальгической привычке ходила с утреца по прямой до центра города и тут же выяснила, о, ужас, страшное (потом скажу что). В первое же такое утро я встретила парня, с которым ходила на курсы английского, свою одноклассницу, которую не видела с выпускного, преподавателя из университета, чьё имя и предмет уже забыла, барабанщика, которого мы как-то снимали, художника, на чью выставку тогда так и не попала... Нет, это не то, о, ужас, страшное. Это просто почувствуй себя дома.
Дома чудо как хорошо. Мама воспитала кошечку, которая жить не может без человеческого присутствия в её кошачьей жизни. И, вспоминая нашу предыдущую кошечку, которую я знаю столько, сколько помню себя и до своих двадцати, я понимаю, что это действительно так. И если мерить свои собственные эпохи (поскольку двадцать лет это, как минимум, срок) живущими у тебя кошечками, то оказалось, что дома выросло новое существо, не мыслящее себя без маминого внимания. Иначе я объяснить не могу, почему кошечка встречает маму у дверей, как самая настоящая собачка, всем кошачьим лицом своим выражая как невосполнимо он страдала в её отсутствие и как она начинает паниковать и вытаращив глаза бежать к двери, стоит маме выйти из комнаты.
Я же успела сходить к стоматологу и исполнить один из самых жутких страхов своего детства. Всё детство боялась, что сверлом мне расфигачат язык, губы и щёки. И тут, на тебе, задели губу. Лицо врача было такое, что всё, трындец, ходить мне теперь с перекошенной улыбкой до конца жизни, а на деле оказалось, нет, царапина. И даже не больно. Но, чёрт знает, чего теперь ожидать от этого мироздания. Рыбак на набережной будет забрасывать удочку и зацепит крючком меня за ухо? Я упаду, катаясь на коньках, и мне переедут пальцы? Эй, поаккуратнее там! Не перепутайте список моих желаний со списком моих кошмаров.
Фотографии царапины на губе, понятное дело, не будет.
Ох, уж эти поезда дальнего следования, идущие с севера на юг или с юга на север. Запрыгиваешь на свою верхнюю полку в плацкарте в три часа ночи, а к утру понимаешь, что за время долгого пути в этом вагоне успел сформироваться свой внутренний мир, своя, как говорится, атмосфера. Девочки с разных концов вагона успели сдружиться и слёзно обещают увидеться вновь или хотя бы найти друг друга на одноклассниках, на станциях торгуют бутылками со льдом, продают кукурузу ("сорок рублей за початок - да ты что, дорого-то как!"), проводники с забавными на слух калмыцкими именами просят то испить холодной водицы, то точилку для карандашей, кажется в Саратове, видно со встречного поезда, идёт миграция народов и бородатые, щетинистые, лоснящиеся от жаркого солнца мужчины тащат по перрону свой нехитрый скарб, перетаскивая силком ли, на себе ли кто по целому телевизору, кто по старой тахте или даже холодильнику и за окном уже давно тянется степь, будто выцветшая на солнце. С севера на юг едут в основном вахтовики и Астрахань начинается уже в вагоне, когда:
- Что-то мне твоё лицо знакомо...
- Ну да,- соглашаюсь,- Астрахань маленький город, да и мало ли похожих на меня людей ходит по улицам.
А потом вдруг выясняется, что и университет был один, но институты разные, да и годы, нет, не совпали. Жара.
Меня не было в городе всё прошлое лето и я, честно говоря, забыла как это бывает, когда температура к девяти утра уже неумолимо стремится к +39, как липнет подошва шлёпок к раскалённому асфальту, как щиплет глаза от солёного пота, только поднимись на свой пятый и как закипает раскалённой палкой в левом глазу головная боль странной мигренью непроходящая от жары целыми днями. Жара-жара.
Мне нечем было занять себе в первые дни приезда и я по какой-то ностальгической привычке ходила с утреца по прямой до центра города и тут же выяснила, о, ужас, страшное (потом скажу что). В первое же такое утро я встретила парня, с которым ходила на курсы английского, свою одноклассницу, которую не видела с выпускного, преподавателя из университета, чьё имя и предмет уже забыла, барабанщика, которого мы как-то снимали, художника, на чью выставку тогда так и не попала... Нет, это не то, о, ужас, страшное. Это просто почувствуй себя дома.
Дома чудо как хорошо. Мама воспитала кошечку, которая жить не может без человеческого присутствия в её кошачьей жизни. И, вспоминая нашу предыдущую кошечку, которую я знаю столько, сколько помню себя и до своих двадцати, я понимаю, что это действительно так. И если мерить свои собственные эпохи (поскольку двадцать лет это, как минимум, срок) живущими у тебя кошечками, то оказалось, что дома выросло новое существо, не мыслящее себя без маминого внимания. Иначе я объяснить не могу, почему кошечка встречает маму у дверей, как самая настоящая собачка, всем кошачьим лицом своим выражая как невосполнимо он страдала в её отсутствие и как она начинает паниковать и вытаращив глаза бежать к двери, стоит маме выйти из комнаты.
Я же успела сходить к стоматологу и исполнить один из самых жутких страхов своего детства. Всё детство боялась, что сверлом мне расфигачат язык, губы и щёки. И тут, на тебе, задели губу. Лицо врача было такое, что всё, трындец, ходить мне теперь с перекошенной улыбкой до конца жизни, а на деле оказалось, нет, царапина. И даже не больно. Но, чёрт знает, чего теперь ожидать от этого мироздания. Рыбак на набережной будет забрасывать удочку и зацепит крючком меня за ухо? Я упаду, катаясь на коньках, и мне переедут пальцы? Эй, поаккуратнее там! Не перепутайте список моих желаний со списком моих кошмаров.
Фотографии царапины на губе, понятное дело, не будет.