Оно.
Я не знаю, что со мной происходит и как это можно объяснить.
Это словно наваждение. Но мне не страшно, я не боюсь. Я будто вышла из очень долгой спячки. Мой зимний сон подошел к концу, и я открываю глаза. Я глубоко вдыхаю: прохладный весенний воздух проникает в меня, кровь начинает циркулировать сквозь мои руки, ноги, спускается по артериям, а сердце, словно мощный мотор, гулко стучит между моих ребер.
Мои веки распахиваются, и я вижу солнце, я вижу облака, нависающие над головой, я оглядываюсь вокруг и вижу сотни людей, они такие живые, они дышат, но иначе, и живы они по-другому.
Я выдыхаю, моргаю и… и все остается по-прежнему: мир точно такой-же, как долю секунды назад. Я действительно живу, это не сон, я вращаюсь в космосе с огромной скоростью, за миллионы лет до моего рождения взрываются звезды, но я вижу их свет. Я действительно здесь и, самое главное, теперь я твердо уверена - я должна быть здесь. И все, что происходит вокруг, происходит со мной.
Неужели до этого момента я и не жила, потому что другого объяснения происходящему у меня нет, ведь нужно быть абсолютно мертвой, чтобы не замечать прикосновение ветра к лицу, не чувствовать нежного тепла робких весенних солнечных лучей, не ощущать эту бешеную пульсацию внутри.
Неужели до этого момента меня не было, неужели все, что я делала, я делала во сне, будто механический лунатик? Я знаю это, я верю в это, потому что по-другому быть не могло, как я могла жить, не зная саму себя, меняя лица, переодеваясь на ходу в людей, которые не имели ко мне ничего общего, не знали меня и не хотели знать.
И пусть это продолжается и сейчас, пусть эта волна еще идет во мне, главное то, что есть кто-то, кто может видеть меня, такую, какая я есть - совсем сонную, до конца не понимающую происходящего, испуганную и в то же время бесконечно восторженную.
Я не знаю, что со мной происходит, возможно, что именно об этом поют изо всех приемников и плееров, возможно об этом писали поэмы, возможно, поэтому люди, не задумываясь, отдавали свои жизни, возможно, я хочу сказать что-то, о чем совершенно ничего не знаю, я хочу сказать тебе о любви.
Природа этого чувства всегда казалась мне совершенно непонятной, дикой, будто не принадлежащей к миру в моем понимании. Это то, что я всегда хотела ощутить, то, чего страшно боялась. Я придумывала ее, собирала по крупицам, примеряла на других людей, но ни одному из них она не была впору. Она была словно скроена по неверной мерке, по крайней мере, мне так казалось, когда я снимала ее людей и с грустью убирала обратно в шкаф.
Я боялась показывать ее, прятала от чужих глаз, заваливая сверху ворохом пустых обещаний, ненужных слов и придуманных эмоций, она стала только моей, и я не хотела доставать ее обратно, на мгновенье я превратилась в старьевщицу, трясущимися руками прячущую самое главное в недрах своего гардероба.
Но теперь я не боюсь, теперь я точно знаю, что все шло так, как должно было идти, я не сомневаюсь и не раздумываю.
Вот она - моя любовь, я отдаю ее тебе, ничего другого для тебя у меня нет. Это самое ценное, что есть во мне, самое хрупкое, самое тайное и это - твое.
Ты волен поступить так, как посчитаешь нужным, можешь делать с ней все, что заблагорассудится, но отчего-то я верю, что она скроена точно по твоей мерке, сшита в твоем стиле и создана именно для тебя.
Я люблю тебя.
Это словно наваждение. Но мне не страшно, я не боюсь. Я будто вышла из очень долгой спячки. Мой зимний сон подошел к концу, и я открываю глаза. Я глубоко вдыхаю: прохладный весенний воздух проникает в меня, кровь начинает циркулировать сквозь мои руки, ноги, спускается по артериям, а сердце, словно мощный мотор, гулко стучит между моих ребер.
Мои веки распахиваются, и я вижу солнце, я вижу облака, нависающие над головой, я оглядываюсь вокруг и вижу сотни людей, они такие живые, они дышат, но иначе, и живы они по-другому.
Я выдыхаю, моргаю и… и все остается по-прежнему: мир точно такой-же, как долю секунды назад. Я действительно живу, это не сон, я вращаюсь в космосе с огромной скоростью, за миллионы лет до моего рождения взрываются звезды, но я вижу их свет. Я действительно здесь и, самое главное, теперь я твердо уверена - я должна быть здесь. И все, что происходит вокруг, происходит со мной.
Неужели до этого момента я и не жила, потому что другого объяснения происходящему у меня нет, ведь нужно быть абсолютно мертвой, чтобы не замечать прикосновение ветра к лицу, не чувствовать нежного тепла робких весенних солнечных лучей, не ощущать эту бешеную пульсацию внутри.
Неужели до этого момента меня не было, неужели все, что я делала, я делала во сне, будто механический лунатик? Я знаю это, я верю в это, потому что по-другому быть не могло, как я могла жить, не зная саму себя, меняя лица, переодеваясь на ходу в людей, которые не имели ко мне ничего общего, не знали меня и не хотели знать.
И пусть это продолжается и сейчас, пусть эта волна еще идет во мне, главное то, что есть кто-то, кто может видеть меня, такую, какая я есть - совсем сонную, до конца не понимающую происходящего, испуганную и в то же время бесконечно восторженную.
Я не знаю, что со мной происходит, возможно, что именно об этом поют изо всех приемников и плееров, возможно об этом писали поэмы, возможно, поэтому люди, не задумываясь, отдавали свои жизни, возможно, я хочу сказать что-то, о чем совершенно ничего не знаю, я хочу сказать тебе о любви.
Природа этого чувства всегда казалась мне совершенно непонятной, дикой, будто не принадлежащей к миру в моем понимании. Это то, что я всегда хотела ощутить, то, чего страшно боялась. Я придумывала ее, собирала по крупицам, примеряла на других людей, но ни одному из них она не была впору. Она была словно скроена по неверной мерке, по крайней мере, мне так казалось, когда я снимала ее людей и с грустью убирала обратно в шкаф.
Я боялась показывать ее, прятала от чужих глаз, заваливая сверху ворохом пустых обещаний, ненужных слов и придуманных эмоций, она стала только моей, и я не хотела доставать ее обратно, на мгновенье я превратилась в старьевщицу, трясущимися руками прячущую самое главное в недрах своего гардероба.
Но теперь я не боюсь, теперь я точно знаю, что все шло так, как должно было идти, я не сомневаюсь и не раздумываю.
Вот она - моя любовь, я отдаю ее тебе, ничего другого для тебя у меня нет. Это самое ценное, что есть во мне, самое хрупкое, самое тайное и это - твое.
Ты волен поступить так, как посчитаешь нужным, можешь делать с ней все, что заблагорассудится, но отчего-то я верю, что она скроена точно по твоей мерке, сшита в твоем стиле и создана именно для тебя.
Я люблю тебя.