Интервью Матвейчева
Оригинал взят у matveychev_oleg в Олег Матвейчев: Путин следит за тем, что хочет народ.
Оригинал взят у asardarov в Олег Матвейчев: Путин следит за тем, что хочет народ.
Олег Матвейчев - политолог, политтехнолог, профессор Высшей школы экономики. Часть 2.
Амиран Сардаров: Многие из тех, кто будет читать это интервью, вряд ли вас знают. Поэтому, давайте я немного расскажу о вас. А вы, если что, дополните. Вы политтехнолог, занимаетесь политическим пиаром, написали популярную книгу «Уши машут ослом». Работали в администрации президента, а потом замгубернатора в нескольких областях. Плюс к этому, философ. А чем сейчас заняты? На госслужбе находитесь?
Олег Матвейчев: В данный момент никакой государственной должности нет. Есть преподавательская деятельность, я профессор Высшей школы экономики. Плюс, работа в качестве политического консультанта. Сейчас у нас 8 сентября будет единый выборный день по России. У меня много клиентов, начиная с Хабаровска и кончая Крымом, Приднестровьем. Мотаюсь по всей стране. Живу в самолётах и аэропортах.
Амиран Сардаров: То, что сейчас происходит в стране в политике, вас в целом устраивает, или нет?
Олег Матвейчев: Всегда что-то не устраивает. Но я, вообще, сторонник того, чтобы печалиться о государстве в мыслях, но не печалиться вслух. Это китайская древняя мудрость. Здесь как на фондовом рынке: если говоришь, что акции падают, то они будут падать, даже если всё хорошо. А если говоришь, что все хорошо, акции будут расти, даже если все плохо. Поэтому о России я только хорошо, я играю на повышение, а не на понижение.
Нынешнее руководство страны действует в неких предлагаемых обстоятельствах. Мы можем сколько угодно говорить, что Путин всемогущий, но он, на самом деле по рукам и ногам связан на международном рынке и во внутренней политике. Он делает всё, что может. Хотя, может казаться, что он что-то делает недостаточно.
Хорошо бы, конечно, некоторые реформы делать уже сейчас, хотя они не делаются. В своё время я создал сайт «Медиаактивист», который потом продал. Там было выложено и высказано множество инициатив, начиная с 2006-го года. Сейчас к 2013-му году они почти все стали реальностью. Либо законами, либо законопроектами. У меня, конечно, есть недоумение, а почему их тогда нельзя было реализовать? Я, получается, выступаю пророком, постоянно что-то предлагаю на 3-5 лет раньше, чем это начинают обсуждать депутаты. Мне, естественно, хочется всё ускорить. У меня есть некие идеи, и я думаю, что всё равно же через 5 лет будут всё это делать, но почему же не сейчас? Наверное, потому, что государственный механизм это большая машина, поэтому нет возможности быстро что-то изменить.
Амиран Сардаров: Насколько сейчас политики серьёзно относятся к интернету?
Олег Матвейчев: Очень серьёзно. Различные фонды делают соц. исследования. Администрация президента пользуются тремя организациями: «Спецсвязь», «Фонд общественного мнения» и «ВЦИОМ». Им категорически запрещено что-то подрисовывать. Если они не угадывают какие-то моменты, то к ним идут нарекания.
Есть ещё фонд поддержки гражданского общества, которым руководит Константин Костин. Вот они делают медиа срез. Смотрят, что происходит в интернете на различных площадках. В твиттерах, жж, яндексах. Всегда видна огромная разница, что думают онлайн и оффлайн. Те же рейтинги Собянина и Навального. В оффлайне рейтинг Навального нигде не превышает 10%, а интернет даёт и 20% и 25%. Власти учитывают и тот и другой срез. Тем более, так или иначе, то, что происходит в интернете, потом просачивается в оффлайн.
Амиран Сардаров: Как вы считаете, в России сейчас есть свобода слова? Вас устраивает нынешняя ситуация?
Олег Матвейчев: Свобода слова есть всегда и везде. Даже в СССР у Брежнева она была. Другое дело, что у него одного.
Сейчас она существует и есть огромная многополярность. А вот в 90-е годы её не было. Полностью был монополизирован полит дискурс либеральной тусовкой. Условные «чубайсы-гайдары» и связанные с ними политологи, их всех там много было. Никаких альтернативных мыслителей они в СМИ не пускали. Все были либералами и демократами. Косвенно упоминали про другие силы.
Сейчас кто что хочет и где хочет, может говорить. Принадлежащая «Газпрому», то есть государственной структуре, радио «Эхо Москвы» - оплот нынешней оппозиции. Тем более, интернет. Он совершенно свободен, кто, что хочет, то и говорит. В США и Европе такой свободы слова как у нас нет, там все пишут одно и то же и это всегда официальная точка зрения властей или около того, я в 30 странах мира был, свободней СМИ чему нас нет нигде.
Амиран Сардаров: Как бы вы охарактеризовали нынешнюю политическую систему? Это демократия, тоталитаризм, авторитаризм, как это вообще называется?
Олег Матвейчев: Каждое государство одновременно является всеми этими тремя моментами. Аристотель говорил, что есть три формы гос управления: монархия, аристократия и республика. И есть три испорченные: монархия - тирания, аристократия - олигархия, республика - демократия. В каждом государстве есть и власть народа, и власть группировок и власть одного, неважно как он называется, император или президент. Разница состоит в испорченности и неиспорченности.
В 90-е годы было очень испорченное государство. Одновременно и популистская демократия, олигархия и тирания самодура Ельцина, который менял правительства, бухал, дирижировал оркестром. А сейчас мы приблизились к более правильной системе. Разнузданная демократия приобрела некоторые законные формы. То, что показано в фильме «День выборов» уже не существует. Олигархия удалена от власти. Это ещё не аристократия, но уже не та разнузданная олигархия, которая командовала телеканалами, отраслями подбирала под себя промышленность. И нет такого волюнтаризма со стороны Путина. Он, безусловно, авторитарен, но это такой авторитаризм, который старается соблюдать закон. На третий срок подряд он не пошёл, хотя мог. Он старается не противоречить своим указам. В этом смысле, у нас государство довольно цивилизованное и нормальное.
Так как наше государство после слома СССР ещё довольно молодое, у нас много экспериментов. Постоянно меняем выборное законодательство, ещё какое-то. В конце концов, придём к оптимальной модели и всё будет нормально. Это должно сложиться на практике.
Амиран Сардаров: Путин хочет что-то менять, или ему главное - стабильность?
Олег Матвейчев: Он пошёл на реформы политической системы. И борьба с коррупцией началась задолго до всех этих болотных событий и Навальных. Другое дело, когда Путина спрашивают про коррупцию, он отвечает так: «Помните, что у коррупции есть две стороны - кто берёт и кто даёт. Когда коммерсанты стремятся обеспечить себе некое монопольное положение за счёт взяток, то это основная составляющая для коррупции». И он прав. Я когда работал заместителем губернатора, то мне ни у кого не приходилось что-то выпрашивать. Ко мне косяком приходили коммерсанты со всеми эти взятками. Я вообще человек общительный, но тут был вынужден войти во властный кокон, стать недоступным. Ограничивать себя от этих ходоков. А потом начинались жалобы, что я недоступен для народа. Но это не потому что я заносчивый человек и не считаю нужным с кем-то общаться. Это потому что я сам себя специально устранил, чтобы меня лишний раз не увидели в компании всех этих бизнесменов, депутатов, чтобы не было никаких слухов и разговоров о том, что я там с кем-то что-то решаю в бане. Сколько меня в эту баню приглашали. Нет ни одного депутата в Волгоградской области, кто бы меня в баню не зазывал. Я ни разу ни с кем не был.
Коррупция - это в том числе определённый народный менталитет. Чтобы с ней бороться, не достаточно принять какие-то законы и ограничить чиновников. Нужно всерьёз менять сознание. В том же Советском Союзе была очень низкая коррупция. Вспомните советских людей. Как можно коррумпировать такого человека, которого играет Губанов в фильме «Коммунист»? Невозможно. Или тот менталитет, который всегда был у верующих людей. Которые говорят, что «за мной Бог всегда наблюдает, как я могу брать взятки». Когда меняешь менталитет народа и делаешь нетерпимыми все эти моменты, то получается.
А если только принять какие-то законы и казнить каких-то чиновников, то ничего не получится. Можно только лозунги кричать «я победю коррупцию!», но те, кто их кричат, не представляют грандиозность задачи.
Амиран Сардаров: С кого начинать? Может, с чиновника?
Олег Матвейчев: С обоих. С чиновника, наверное, надо больше спрашивать, потому что у него больше полномочий и власти, и спрос с него должен быть больше. Но только ограничивать чиновника - это всё равно не панацея. Мы идём по пути бесконечных ограничений, пытаемся обложить человека массой каких-то инструкций. Мы исходим из того, что на определённую должность может попасть некий дьявол. И вот для того, чтобы этот дьявол не наделал много бед, мы его ограничиваем всеми способами. Но, при этом, если на эту должность попадает хороший человек, то он тоже ничего не может сделать, т.к. ему ничего нельзя. Мы оказываемся заложниками бюрократии. Сократ говорил, что честным людям много законов не нужно.
А мы сначала воспитываем неких потребителей, которые хотят только развлекаться и тусоваться, потом они случайным образом попадают в государство. Тут мы их начинаем со всех сторон ограничивать. Но они всё равно находят лазейку, потому что когда много законов, их обходит только тот, кто в этом понимает. И когда он попадается, карательная система его отправляет в места не столь отдаленные. У нас государство сначала делает людей плохими, потом мы их ловим и отправляем в утиль.
Для чего этот конвейер смерти? А может сразу воспитывать людей честными и профессиональными? Хотя бы тех, кто потом пойдут в государство. Дадим им широкие неограниченные полномочия. Если честный и профессиональный человек, то дать ему побольше ответственности и место, где он может себя проявить и сделать что-то хорошее. И когда он себя проявил, то ты его награди. Это правильный путь.
И совершенно другой путь - это когда сначала мы берем на госслужбу кого попало, потом ограничения, страх и потом тюрьма. Мы идём по этому пути «украл - выпил - в тюрьму». Мы постоянно спекулируем на кровавых инстинктах народа. Этого посадить, этого убрать. У нас какая цель, как можно больше людей посадить? Ну, давайте всех посадим! Мы ничего не добьёмся, если не будем воспитывать людей, которые целью своей жизни видят не накопление, а служение обществу и государству. Если мы таких людей на найдём, то никогда не решим проблему с коррупцией. Никакими законами о зарубежной недвижимости и репрессиями.
Амиран Сардаров: А как вам опыт Грузии?
Олег Матвейчев: Часть бытовой коррупции они убрали. Да, это опыт, который надо использовать. Но там ситуация была специфическая. Там люди работали за 20 долларов в месяц, и если ты полицейскому делаешь её 200 долларов и обещаешь увольненье, если он хоть один раз попадётся, то это сработает. Даже если к нему приходит лучший друг, то тот говорит, что извини, зарплата большая, всю семью кормлю, слишком рискованно. Это одна ситуация. А в нашей ситуации, сколько надо сделать зарплату полицейскому, 5 или 10 тыс. долларов? Повысишь полицейским, военные спросят, а чем они хуже. То же омоновцы, собровцы. И тогда возникает огромное количество трат, которые не влезают в бюджет.
Амиран Сардаров: Чего путин хочет вообще сейчас? Или сам не знает, что хочет, цели постоянно меняются? Как-то странно себя ведёт в последнее время. Хотя давно пора бы занять какую-то чёткую позицию, а у него «ни нашим, ни вашим».
Олег Матвейчев: Путин следит за тем, что хочет народ. Возьмите того же Ющенко. Это политик, который был одержим некой идеей. Идеей украинского национализма. Ему приносят какое-то соц. исследование и говорят, что вот ты запрещаешь русский язык в фильмах, вся восточная Украина против, ты потеряешь 20% рейтинга. Он говорит, что пофиг, всё равно проломите, проведите через Раду, сломайте что угодно, но примите этот закон. Принимает закон и теряет рейтинг. Вначале победил с рейтингом 55%, через пять лет осталось 3%. Он его весь сжёг. Бросил в жертву своей идее.
Путин - совершенно другой. Они никогда не примет никакой закон, если не увидит, что это не поддерживает большинство населения. Если народ хочет закон Димы Яковлева, то он будет. И ему пофиг, что говорит меньшинство. А вот непопулярную инициативу он даже не будет озвучивать. В это смысле, Путин колышется вместе с народом. Социологические опросы идут постоянно. Как только возникает какая-то тема, сразу зондируется общественное мнение и Путин своё позицию корректирует. Он как серфер скользит по волнам.
Амиран Сардаров: Как бы вы сравнили Россию с западными странами?
Олег Матвейчев: Россия сейчас на подъёме. В 1998-м году я впервые побывал заграницей и с тех пор не проходит года, чтобы я не путешествовал по Европе, в той или иной стране. Я вижу серьёзнейшую деградацию с позиции мышления, институтов и даже внешнего вида. Про США ничего не могу сказать, не специалист. А с Европой прямо беда, её жалко. Так или иначе, мы европейцы, причастны к европейской традиции, всю жизнь жили с ней бок обок. Соприкасались, жили единым организмом, в противоречиях, конфликтах, союзах. И когда сейчас это загнивает, то тяжело это смотреть.
Я бы не оценивал Россию как нечто бесперспективное, где только плохие тренды. Нам надо пережить трудности, которые нам светят в ближайшие 10 лет, и мы получим неплохую роль в мире.
Оригинал взят у asardarov в Олег Матвейчев: Путин следит за тем, что хочет народ.
Олег Матвейчев - политолог, политтехнолог, профессор Высшей школы экономики. Часть 2.
Амиран Сардаров: Многие из тех, кто будет читать это интервью, вряд ли вас знают. Поэтому, давайте я немного расскажу о вас. А вы, если что, дополните. Вы политтехнолог, занимаетесь политическим пиаром, написали популярную книгу «Уши машут ослом». Работали в администрации президента, а потом замгубернатора в нескольких областях. Плюс к этому, философ. А чем сейчас заняты? На госслужбе находитесь?
Олег Матвейчев: В данный момент никакой государственной должности нет. Есть преподавательская деятельность, я профессор Высшей школы экономики. Плюс, работа в качестве политического консультанта. Сейчас у нас 8 сентября будет единый выборный день по России. У меня много клиентов, начиная с Хабаровска и кончая Крымом, Приднестровьем. Мотаюсь по всей стране. Живу в самолётах и аэропортах.
Амиран Сардаров: То, что сейчас происходит в стране в политике, вас в целом устраивает, или нет?
Олег Матвейчев: Всегда что-то не устраивает. Но я, вообще, сторонник того, чтобы печалиться о государстве в мыслях, но не печалиться вслух. Это китайская древняя мудрость. Здесь как на фондовом рынке: если говоришь, что акции падают, то они будут падать, даже если всё хорошо. А если говоришь, что все хорошо, акции будут расти, даже если все плохо. Поэтому о России я только хорошо, я играю на повышение, а не на понижение.
Нынешнее руководство страны действует в неких предлагаемых обстоятельствах. Мы можем сколько угодно говорить, что Путин всемогущий, но он, на самом деле по рукам и ногам связан на международном рынке и во внутренней политике. Он делает всё, что может. Хотя, может казаться, что он что-то делает недостаточно.
Хорошо бы, конечно, некоторые реформы делать уже сейчас, хотя они не делаются. В своё время я создал сайт «Медиаактивист», который потом продал. Там было выложено и высказано множество инициатив, начиная с 2006-го года. Сейчас к 2013-му году они почти все стали реальностью. Либо законами, либо законопроектами. У меня, конечно, есть недоумение, а почему их тогда нельзя было реализовать? Я, получается, выступаю пророком, постоянно что-то предлагаю на 3-5 лет раньше, чем это начинают обсуждать депутаты. Мне, естественно, хочется всё ускорить. У меня есть некие идеи, и я думаю, что всё равно же через 5 лет будут всё это делать, но почему же не сейчас? Наверное, потому, что государственный механизм это большая машина, поэтому нет возможности быстро что-то изменить.
Амиран Сардаров: Насколько сейчас политики серьёзно относятся к интернету?
Олег Матвейчев: Очень серьёзно. Различные фонды делают соц. исследования. Администрация президента пользуются тремя организациями: «Спецсвязь», «Фонд общественного мнения» и «ВЦИОМ». Им категорически запрещено что-то подрисовывать. Если они не угадывают какие-то моменты, то к ним идут нарекания.
Есть ещё фонд поддержки гражданского общества, которым руководит Константин Костин. Вот они делают медиа срез. Смотрят, что происходит в интернете на различных площадках. В твиттерах, жж, яндексах. Всегда видна огромная разница, что думают онлайн и оффлайн. Те же рейтинги Собянина и Навального. В оффлайне рейтинг Навального нигде не превышает 10%, а интернет даёт и 20% и 25%. Власти учитывают и тот и другой срез. Тем более, так или иначе, то, что происходит в интернете, потом просачивается в оффлайн.
Амиран Сардаров: Как вы считаете, в России сейчас есть свобода слова? Вас устраивает нынешняя ситуация?
Олег Матвейчев: Свобода слова есть всегда и везде. Даже в СССР у Брежнева она была. Другое дело, что у него одного.
Сейчас она существует и есть огромная многополярность. А вот в 90-е годы её не было. Полностью был монополизирован полит дискурс либеральной тусовкой. Условные «чубайсы-гайдары» и связанные с ними политологи, их всех там много было. Никаких альтернативных мыслителей они в СМИ не пускали. Все были либералами и демократами. Косвенно упоминали про другие силы.
Сейчас кто что хочет и где хочет, может говорить. Принадлежащая «Газпрому», то есть государственной структуре, радио «Эхо Москвы» - оплот нынешней оппозиции. Тем более, интернет. Он совершенно свободен, кто, что хочет, то и говорит. В США и Европе такой свободы слова как у нас нет, там все пишут одно и то же и это всегда официальная точка зрения властей или около того, я в 30 странах мира был, свободней СМИ чему нас нет нигде.
Амиран Сардаров: Как бы вы охарактеризовали нынешнюю политическую систему? Это демократия, тоталитаризм, авторитаризм, как это вообще называется?
Олег Матвейчев: Каждое государство одновременно является всеми этими тремя моментами. Аристотель говорил, что есть три формы гос управления: монархия, аристократия и республика. И есть три испорченные: монархия - тирания, аристократия - олигархия, республика - демократия. В каждом государстве есть и власть народа, и власть группировок и власть одного, неважно как он называется, император или президент. Разница состоит в испорченности и неиспорченности.
В 90-е годы было очень испорченное государство. Одновременно и популистская демократия, олигархия и тирания самодура Ельцина, который менял правительства, бухал, дирижировал оркестром. А сейчас мы приблизились к более правильной системе. Разнузданная демократия приобрела некоторые законные формы. То, что показано в фильме «День выборов» уже не существует. Олигархия удалена от власти. Это ещё не аристократия, но уже не та разнузданная олигархия, которая командовала телеканалами, отраслями подбирала под себя промышленность. И нет такого волюнтаризма со стороны Путина. Он, безусловно, авторитарен, но это такой авторитаризм, который старается соблюдать закон. На третий срок подряд он не пошёл, хотя мог. Он старается не противоречить своим указам. В этом смысле, у нас государство довольно цивилизованное и нормальное.
Так как наше государство после слома СССР ещё довольно молодое, у нас много экспериментов. Постоянно меняем выборное законодательство, ещё какое-то. В конце концов, придём к оптимальной модели и всё будет нормально. Это должно сложиться на практике.
Амиран Сардаров: Путин хочет что-то менять, или ему главное - стабильность?
Олег Матвейчев: Он пошёл на реформы политической системы. И борьба с коррупцией началась задолго до всех этих болотных событий и Навальных. Другое дело, когда Путина спрашивают про коррупцию, он отвечает так: «Помните, что у коррупции есть две стороны - кто берёт и кто даёт. Когда коммерсанты стремятся обеспечить себе некое монопольное положение за счёт взяток, то это основная составляющая для коррупции». И он прав. Я когда работал заместителем губернатора, то мне ни у кого не приходилось что-то выпрашивать. Ко мне косяком приходили коммерсанты со всеми эти взятками. Я вообще человек общительный, но тут был вынужден войти во властный кокон, стать недоступным. Ограничивать себя от этих ходоков. А потом начинались жалобы, что я недоступен для народа. Но это не потому что я заносчивый человек и не считаю нужным с кем-то общаться. Это потому что я сам себя специально устранил, чтобы меня лишний раз не увидели в компании всех этих бизнесменов, депутатов, чтобы не было никаких слухов и разговоров о том, что я там с кем-то что-то решаю в бане. Сколько меня в эту баню приглашали. Нет ни одного депутата в Волгоградской области, кто бы меня в баню не зазывал. Я ни разу ни с кем не был.
Коррупция - это в том числе определённый народный менталитет. Чтобы с ней бороться, не достаточно принять какие-то законы и ограничить чиновников. Нужно всерьёз менять сознание. В том же Советском Союзе была очень низкая коррупция. Вспомните советских людей. Как можно коррумпировать такого человека, которого играет Губанов в фильме «Коммунист»? Невозможно. Или тот менталитет, который всегда был у верующих людей. Которые говорят, что «за мной Бог всегда наблюдает, как я могу брать взятки». Когда меняешь менталитет народа и делаешь нетерпимыми все эти моменты, то получается.
А если только принять какие-то законы и казнить каких-то чиновников, то ничего не получится. Можно только лозунги кричать «я победю коррупцию!», но те, кто их кричат, не представляют грандиозность задачи.
Амиран Сардаров: С кого начинать? Может, с чиновника?
Олег Матвейчев: С обоих. С чиновника, наверное, надо больше спрашивать, потому что у него больше полномочий и власти, и спрос с него должен быть больше. Но только ограничивать чиновника - это всё равно не панацея. Мы идём по пути бесконечных ограничений, пытаемся обложить человека массой каких-то инструкций. Мы исходим из того, что на определённую должность может попасть некий дьявол. И вот для того, чтобы этот дьявол не наделал много бед, мы его ограничиваем всеми способами. Но, при этом, если на эту должность попадает хороший человек, то он тоже ничего не может сделать, т.к. ему ничего нельзя. Мы оказываемся заложниками бюрократии. Сократ говорил, что честным людям много законов не нужно.
А мы сначала воспитываем неких потребителей, которые хотят только развлекаться и тусоваться, потом они случайным образом попадают в государство. Тут мы их начинаем со всех сторон ограничивать. Но они всё равно находят лазейку, потому что когда много законов, их обходит только тот, кто в этом понимает. И когда он попадается, карательная система его отправляет в места не столь отдаленные. У нас государство сначала делает людей плохими, потом мы их ловим и отправляем в утиль.
Для чего этот конвейер смерти? А может сразу воспитывать людей честными и профессиональными? Хотя бы тех, кто потом пойдут в государство. Дадим им широкие неограниченные полномочия. Если честный и профессиональный человек, то дать ему побольше ответственности и место, где он может себя проявить и сделать что-то хорошее. И когда он себя проявил, то ты его награди. Это правильный путь.
И совершенно другой путь - это когда сначала мы берем на госслужбу кого попало, потом ограничения, страх и потом тюрьма. Мы идём по этому пути «украл - выпил - в тюрьму». Мы постоянно спекулируем на кровавых инстинктах народа. Этого посадить, этого убрать. У нас какая цель, как можно больше людей посадить? Ну, давайте всех посадим! Мы ничего не добьёмся, если не будем воспитывать людей, которые целью своей жизни видят не накопление, а служение обществу и государству. Если мы таких людей на найдём, то никогда не решим проблему с коррупцией. Никакими законами о зарубежной недвижимости и репрессиями.
Амиран Сардаров: А как вам опыт Грузии?
Олег Матвейчев: Часть бытовой коррупции они убрали. Да, это опыт, который надо использовать. Но там ситуация была специфическая. Там люди работали за 20 долларов в месяц, и если ты полицейскому делаешь её 200 долларов и обещаешь увольненье, если он хоть один раз попадётся, то это сработает. Даже если к нему приходит лучший друг, то тот говорит, что извини, зарплата большая, всю семью кормлю, слишком рискованно. Это одна ситуация. А в нашей ситуации, сколько надо сделать зарплату полицейскому, 5 или 10 тыс. долларов? Повысишь полицейским, военные спросят, а чем они хуже. То же омоновцы, собровцы. И тогда возникает огромное количество трат, которые не влезают в бюджет.
Амиран Сардаров: Чего путин хочет вообще сейчас? Или сам не знает, что хочет, цели постоянно меняются? Как-то странно себя ведёт в последнее время. Хотя давно пора бы занять какую-то чёткую позицию, а у него «ни нашим, ни вашим».
Олег Матвейчев: Путин следит за тем, что хочет народ. Возьмите того же Ющенко. Это политик, который был одержим некой идеей. Идеей украинского национализма. Ему приносят какое-то соц. исследование и говорят, что вот ты запрещаешь русский язык в фильмах, вся восточная Украина против, ты потеряешь 20% рейтинга. Он говорит, что пофиг, всё равно проломите, проведите через Раду, сломайте что угодно, но примите этот закон. Принимает закон и теряет рейтинг. Вначале победил с рейтингом 55%, через пять лет осталось 3%. Он его весь сжёг. Бросил в жертву своей идее.
Путин - совершенно другой. Они никогда не примет никакой закон, если не увидит, что это не поддерживает большинство населения. Если народ хочет закон Димы Яковлева, то он будет. И ему пофиг, что говорит меньшинство. А вот непопулярную инициативу он даже не будет озвучивать. В это смысле, Путин колышется вместе с народом. Социологические опросы идут постоянно. Как только возникает какая-то тема, сразу зондируется общественное мнение и Путин своё позицию корректирует. Он как серфер скользит по волнам.
Амиран Сардаров: Как бы вы сравнили Россию с западными странами?
Олег Матвейчев: Россия сейчас на подъёме. В 1998-м году я впервые побывал заграницей и с тех пор не проходит года, чтобы я не путешествовал по Европе, в той или иной стране. Я вижу серьёзнейшую деградацию с позиции мышления, институтов и даже внешнего вида. Про США ничего не могу сказать, не специалист. А с Европой прямо беда, её жалко. Так или иначе, мы европейцы, причастны к европейской традиции, всю жизнь жили с ней бок обок. Соприкасались, жили единым организмом, в противоречиях, конфликтах, союзах. И когда сейчас это загнивает, то тяжело это смотреть.
Я бы не оценивал Россию как нечто бесперспективное, где только плохие тренды. Нам надо пережить трудности, которые нам светят в ближайшие 10 лет, и мы получим неплохую роль в мире.