Онегин, опера и шмотки
Нечего надеть!
Сегодня у нас будет что-то вроде журнальчика мод. Надо же культурному человеку следить и за тенденциями в области модных фасонов одежды - хотя бы театральных.
Театр действительно начинается с вешалки в гардеробе, ведь опера - это костюмированное действо. Костюмы в театре важны не только для артистов. Многие зрители, особенно зрительницы, если вдруг сочтут, что им в театр, что называется, «нечего надеть», так могут со злости и на спектакль не пойти, даже если билет уже куплен.
Я помню времена, когда в прессе весьма сурово обсуждался вопрос о том, прилично ли порядочному гражданину прийти в оперу, например, без галстука. Такое вот жуткое было раньше время.
Но нынче вопрос одежды в театре стоит не так остро. Причём - не только для зрителей, но и для артистов. Согласно современным догматам сценографии, артисты должны играть в одежде из ближайшего гипермаркета независимо от эпохи, в которой происходит действие. Действительно, когда на сцене каждое действующее лицо, например в «Травиате», одето в двубортное драповое пальто, и каждый зритель в зале тоже одет в двубортное драповое пальто, то разве ж это не прекрасно!?
Но всё-таки начинать знакомство с великим искусством сценографии хотелось бы с классической сценографической традиции, которая требует не только соответствия костюмов стилю эпохи, в которой происходит действие. Частая перемена костюмов сама по себе хороша для визуального разнообразия.
В этом отношении отметим оперу Петра Ильича Чайковского «Евгений Онегин» в постановке современного канадского режиссёра Роберта Карсена на сцене Метрополитен Опера (видеозапись 2007-го года). Эта постановка привлекает внимание именно тем, что вся сценография здесь сконцентрирована исключительно на костюмах. Несмотря на то, что в этой постановке замечательно поют Дмитрий Хворостовский, Рене Флеминг, Рамон Варгас, мы обратим внимание не на их голоса, а на их шмотки.
И раз у нас сегодня журнальчик мод, то под катом картинок будет больше чем текста (30 картинок), и даже будет видео с переодеванием.
Роберт Карсен
Роберт Карсен - это современный, известный, молодой, модный, красивый, умный, успешный, брильянтовый оперный режиссёр из Канады. Он ставил оперные спектакли по всему миру, в том числе и в России.
Роберт Карсен - режиссёр без комплексов, не чуждый «режоперства», и способный не только одеть артиста на сцене в двубортное драповое пальто, но и полностью его раздеть. Но вот, что интересно, модернизировать «Онегина» у Карсена не получилось. Как признался сам режиссёр: «Оперу „Евгений Онегин“ сложно осовременить».
Возможно это потому, что «Евгений Онегин» Пушкина - не только любовный роман в стихах, но и ещё попытка поэта написать энциклопедию русской жизни. И почему бы оперу «Онегин» не рассмотреть отчасти как что-то вроде энциклопедии русской моды?
Хотя тут есть один важный момент. Историческая музейная дотошность и точность в отношении моды той или иной эпохи на сцене не только труднодостижима, но и вряд ли необходима. Всё-таки костюм в спектакле - это средство художественной выразительности, а не музейный экспонат.
И в своей сценографии «Онегина» Карсен как раз демонстрирует чувство костюма как выразительного средства, сконцентрировавшись полностью на одежде и не отвлекаясь даже на интерьер. В качестве интерьера он оставил на сцене практически только одни стулья, которые, правда, будут присутствовать везде - даже во вступительном слове Михаила Барышникова к этой, безусловно, экстраординарной опере.
Вне времени и моды
Одежда, как ничто другое, несёт на себе отпечаток конкретного исторического времени. Однако есть вид костюмов, который давно перестал олицетворять конкретную историческую эпоху. Это фрак. Рождённый «рассудку вопреки, наперекор стихиям» в 18 веке во Франции как необычный симбиоз военной и светской одежды, фрак в наши дни превратился, как и классическая музыка, во вневременное явление.
Символично, что дирижёр во фраке - это обычно первое, что видит зритель с начала представления оперы. Дирижёр в этой постановке «Онегина» Валерий Абисалович Гергиев, одетый с некоторой небрежностью гения в чёрный фрак, конечно же, прекрасен.
Русские пейзане
«Евгений Онегин» - опера в трёх действиях. И в каждом из этих трёх действий представлен свой особый тип вечеринки: крестьянская, именины провинциалов и бал столичной публики. Опера Чайковского - это ещё и энциклопедия вечеринок. А вечеринки - это там, где по одёжке не только встречают, но и провожают.
Действие первое. Русская деревенская глушь у Карсена сценографически выражена скупо: практически пустая сцена, как синоним бескрайних русских полей и просторов, усыпанных «болдинскими» осенними листьями. И, конечно же, берёзки.
Деревенская жизнь, как нам всем известно из уроков природоведения в школе, вся подчинена хозяйственным нуждам. В постановке Карсена даже помещица Ларина, бывшая столичная штучка, занята сельхозработами по переработке плодоовощной продукции. Хозяйственным отношениям подчинена и её практичная одежда. Оставив городскую привычку одеваться «по моде и к лицу», она приобрела новую привычку носить фартук и практичный чепец.
Праздники в деревне тоже хозяйственные. Появляются русские пейзане дабы отпраздновать завершение хозяйственно-полевых работ. Все как один в русской народной пейзанской одежде. Кто сказал - в каторжанской?
И всё простые русские лица. Напрасно думать, что арапы здесь случайность. Арапы, вот Александр Сергеевич не даст соврать, во времена Пушкина в России уже были и приносили немало пользы государству российскому.
Там где праздник и гулянье, там всегда будет и батюшка. Ну и что, что он с ремнём на пузе, как дембель советской армии? Между прочим, полностью копировать в спектаклях священническое облачение некоторые даже считают святотатством.
А вообще, церковная мода - очень занятная вещь. Для знатоков ниже пример современной церковной одежды в Беларуси в аналогичном, как и в опере, случае освящения уборочной страды. А вы вот и не догадывались, что Беларусь - центр креативной клерикальной фэшн.
Модные аксессуары для девушек
Татьяна, русская душою, в исполнении Рене Флеминг естественно возле берёзки и с книжкой в руках. Книжка - это не только пища для ума и сердца, но и обязательный атрибут одежды любой русской юной леди.
А вот вострушка Елена Заремба в роли Ольги считает, что лучший аксессуар к одежде девушки - не книжка, а желательно тот, кто сам эти книжки пишет - в данном конкретном случае поэт Ленский, он же сладкогласый Рамон Варгас. Умная девушка.
Но когда вокруг сплошная идиллия, то жди беды. И беда явилась и не запылилась - друг Ленского Евгений Онегин, он же Дмитрий Хворостовский. Даже в колхозе имени помещицы Лариной как денди лондонский одет.
«Ты чуть вошел, я вмиг узнала, вся обомлела, запылала…»
Ночь, кровать, стол, стул, бумага. Волшебный яд желаний и ночнушка превращают Татьяну в ночное влюбленное привидение. Влюблённый призрак собирается писать письмо Онегину.
Действие волшебного яда длится недолго и Татьяна уже сожалеет о письме. На свою первую свиданку в жизни она идёт как на расстрел.
И вот как приличные девушки должны одеться на расстрел? Вопрос непростой. Наверное, это должно быть какое-нибудь незамысловатое сиреневое платье.
И обязательно закрытый воротничок девичий кружевной. О, боже мой!
Свиданка. Онегин - олицетворение торжества абсолютного и холодного разума. Застёгнут и укутан так, что кажется вот-вот пойдёт снег, и любовь Татьяны замёрзнет и умрёт тихо, как О-Рин на горе Нараяма.
Вечерина провинциалов
Без окон, без дверей полна горница людей - это бал в гостиной дома Лариных по случаю именин Татьяны в сценографии Карсена. Действие второе.
Судя по тому, что в цветах одежд собравшейся публики преобладают оттенки благородных металлов, перед нами гуляет местная провинциальная элита. Можно даже сказать, «золотая молодёжь».
Человек в военной форме - это всегда, что ни говори, человек в военной форме. Да и котильон военные резвее других танцуют.
Костюмчик Онегина местная публика тоже оценила по достоинству: «Гляньте-ка, гляньте: Танцуют пижоны!».
Провинциалы, конечно же, кого хочешь достанут и доведут до белого каления. А вымещаем мы своё раздражение всегда на самых близких и тех, кто к нашим обидам меньше всего причастен. Меньше всего причастен к обидам Онегина его близкий друг Ленский. И вот если бы не была изобретена одежда, то за что бы хватали друг друга приличные люди во время ссоры?
Гардероб дуэлянта
Дуэль - это такое особое мероприятие, одеваясь перед которым, придётся признавать, что вероятно одеваешься на собственные похороны, и надо бы выглядеть соответствующе. С другой стороны есть не меньшая вероятность, что одеваешься на похороны своего визави, и надо бы на этих похоронах не простудиться. И эта нехитрая логика всегда налагает определённые требования на стиль гардероба дуэлянтов.
А стреляться нужно в белой рубахе. Ни в цветочек, ни в полосочку, и даже не в вышиванке, а только в белой.
Бал метросексуалов
Апофеоз костюмированного действа - переодевание Хворостовссго перед третьим действием, которое начинается сразу же за картиной дуэли. Невозможно отказать себе в удовольствии, чтобы не показать эту сцену целиком и не полюбоваться холёными рожами лакеев.
Действие третье. Бал у одного из петербургских сановников. Собрался высший свет. Все в чёрном. Можно предположить, что это все в трауре по своей рано потерянной невинности. (Но это в нашу эпоху урбанизации приходит концепция изысканности и сексуальности черного цвета - во времена Онегина так не считали.)
Появляется главная героиня, и не одна. Прошло немало лет после злосчастной дуэли. Ужель та самая Рене Флеминг? Ей уже больше не нужно изображать хрупкую девочку и можно раскрыть весь свой «потенциал» взрослой дамы. Её чёрный наряд - как знак человека самостоятельного и реализовавшегося.
Обычная история. Была серая мышка и не нравилась. А вышла замуж, расцвела и начинается тут: «Я так ошибся! Я так наказан!» (И я таким когда-то был.)
Онегин влюблён. Он снова встанет на пути Татьяны, как призрак оперы беспощадный. Даже чёрный фрак сияет. И надо признать, Хворостовский умет «безумно» хохотать.
Не говорите мне «прощай», не говорите!
Последняя картина, где Евгению и Татьяне придётся проститься каждый со своей любовью.
Ларина сделает это добровольно, а упирающегося судьбе Онегина неизбежный жребий расставанья сломает. А счастье было так возможно, так близко.
Меня привлекли в этой последней сцене немного странные штанцы на Хворостовском. Такие вот нефрантовые даже помятые на резинке штанцы, например, одевают перед дальней дорогой где-нибудь в поезде далёкого следования, где нет особого смысла франтоваться. Пытаясь найти название этим штанцам, ничего иного, чем «Позор! Тоска!», я лучше выдумать не мог.
Занавес.
Сегодня у нас будет что-то вроде журнальчика мод. Надо же культурному человеку следить и за тенденциями в области модных фасонов одежды - хотя бы театральных.
Театр действительно начинается с вешалки в гардеробе, ведь опера - это костюмированное действо. Костюмы в театре важны не только для артистов. Многие зрители, особенно зрительницы, если вдруг сочтут, что им в театр, что называется, «нечего надеть», так могут со злости и на спектакль не пойти, даже если билет уже куплен.
Я помню времена, когда в прессе весьма сурово обсуждался вопрос о том, прилично ли порядочному гражданину прийти в оперу, например, без галстука. Такое вот жуткое было раньше время.
Но нынче вопрос одежды в театре стоит не так остро. Причём - не только для зрителей, но и для артистов. Согласно современным догматам сценографии, артисты должны играть в одежде из ближайшего гипермаркета независимо от эпохи, в которой происходит действие. Действительно, когда на сцене каждое действующее лицо, например в «Травиате», одето в двубортное драповое пальто, и каждый зритель в зале тоже одет в двубортное драповое пальто, то разве ж это не прекрасно!?
Но всё-таки начинать знакомство с великим искусством сценографии хотелось бы с классической сценографической традиции, которая требует не только соответствия костюмов стилю эпохи, в которой происходит действие. Частая перемена костюмов сама по себе хороша для визуального разнообразия.
В этом отношении отметим оперу Петра Ильича Чайковского «Евгений Онегин» в постановке современного канадского режиссёра Роберта Карсена на сцене Метрополитен Опера (видеозапись 2007-го года). Эта постановка привлекает внимание именно тем, что вся сценография здесь сконцентрирована исключительно на костюмах. Несмотря на то, что в этой постановке замечательно поют Дмитрий Хворостовский, Рене Флеминг, Рамон Варгас, мы обратим внимание не на их голоса, а на их шмотки.
И раз у нас сегодня журнальчик мод, то под катом картинок будет больше чем текста (30 картинок), и даже будет видео с переодеванием.
Роберт Карсен
Роберт Карсен - это современный, известный, молодой, модный, красивый, умный, успешный, брильянтовый оперный режиссёр из Канады. Он ставил оперные спектакли по всему миру, в том числе и в России.
Роберт Карсен - режиссёр без комплексов, не чуждый «режоперства», и способный не только одеть артиста на сцене в двубортное драповое пальто, но и полностью его раздеть. Но вот, что интересно, модернизировать «Онегина» у Карсена не получилось. Как признался сам режиссёр: «Оперу „Евгений Онегин“ сложно осовременить».
Возможно это потому, что «Евгений Онегин» Пушкина - не только любовный роман в стихах, но и ещё попытка поэта написать энциклопедию русской жизни. И почему бы оперу «Онегин» не рассмотреть отчасти как что-то вроде энциклопедии русской моды?
Хотя тут есть один важный момент. Историческая музейная дотошность и точность в отношении моды той или иной эпохи на сцене не только труднодостижима, но и вряд ли необходима. Всё-таки костюм в спектакле - это средство художественной выразительности, а не музейный экспонат.
И в своей сценографии «Онегина» Карсен как раз демонстрирует чувство костюма как выразительного средства, сконцентрировавшись полностью на одежде и не отвлекаясь даже на интерьер. В качестве интерьера он оставил на сцене практически только одни стулья, которые, правда, будут присутствовать везде - даже во вступительном слове Михаила Барышникова к этой, безусловно, экстраординарной опере.
Вне времени и моды
Одежда, как ничто другое, несёт на себе отпечаток конкретного исторического времени. Однако есть вид костюмов, который давно перестал олицетворять конкретную историческую эпоху. Это фрак. Рождённый «рассудку вопреки, наперекор стихиям» в 18 веке во Франции как необычный симбиоз военной и светской одежды, фрак в наши дни превратился, как и классическая музыка, во вневременное явление.
Символично, что дирижёр во фраке - это обычно первое, что видит зритель с начала представления оперы. Дирижёр в этой постановке «Онегина» Валерий Абисалович Гергиев, одетый с некоторой небрежностью гения в чёрный фрак, конечно же, прекрасен.
Русские пейзане
«Евгений Онегин» - опера в трёх действиях. И в каждом из этих трёх действий представлен свой особый тип вечеринки: крестьянская, именины провинциалов и бал столичной публики. Опера Чайковского - это ещё и энциклопедия вечеринок. А вечеринки - это там, где по одёжке не только встречают, но и провожают.
Действие первое. Русская деревенская глушь у Карсена сценографически выражена скупо: практически пустая сцена, как синоним бескрайних русских полей и просторов, усыпанных «болдинскими» осенними листьями. И, конечно же, берёзки.
Деревенская жизнь, как нам всем известно из уроков природоведения в школе, вся подчинена хозяйственным нуждам. В постановке Карсена даже помещица Ларина, бывшая столичная штучка, занята сельхозработами по переработке плодоовощной продукции. Хозяйственным отношениям подчинена и её практичная одежда. Оставив городскую привычку одеваться «по моде и к лицу», она приобрела новую привычку носить фартук и практичный чепец.
Праздники в деревне тоже хозяйственные. Появляются русские пейзане дабы отпраздновать завершение хозяйственно-полевых работ. Все как один в русской народной пейзанской одежде. Кто сказал - в каторжанской?
И всё простые русские лица. Напрасно думать, что арапы здесь случайность. Арапы, вот Александр Сергеевич не даст соврать, во времена Пушкина в России уже были и приносили немало пользы государству российскому.
Там где праздник и гулянье, там всегда будет и батюшка. Ну и что, что он с ремнём на пузе, как дембель советской армии? Между прочим, полностью копировать в спектаклях священническое облачение некоторые даже считают святотатством.
А вообще, церковная мода - очень занятная вещь. Для знатоков ниже пример современной церковной одежды в Беларуси в аналогичном, как и в опере, случае освящения уборочной страды. А вы вот и не догадывались, что Беларусь - центр креативной клерикальной фэшн.
Модные аксессуары для девушек
Татьяна, русская душою, в исполнении Рене Флеминг естественно возле берёзки и с книжкой в руках. Книжка - это не только пища для ума и сердца, но и обязательный атрибут одежды любой русской юной леди.
А вот вострушка Елена Заремба в роли Ольги считает, что лучший аксессуар к одежде девушки - не книжка, а желательно тот, кто сам эти книжки пишет - в данном конкретном случае поэт Ленский, он же сладкогласый Рамон Варгас. Умная девушка.
Но когда вокруг сплошная идиллия, то жди беды. И беда явилась и не запылилась - друг Ленского Евгений Онегин, он же Дмитрий Хворостовский. Даже в колхозе имени помещицы Лариной как денди лондонский одет.
«Ты чуть вошел, я вмиг узнала, вся обомлела, запылала…»
Ночь, кровать, стол, стул, бумага. Волшебный яд желаний и ночнушка превращают Татьяну в ночное влюбленное привидение. Влюблённый призрак собирается писать письмо Онегину.
Действие волшебного яда длится недолго и Татьяна уже сожалеет о письме. На свою первую свиданку в жизни она идёт как на расстрел.
И вот как приличные девушки должны одеться на расстрел? Вопрос непростой. Наверное, это должно быть какое-нибудь незамысловатое сиреневое платье.
И обязательно закрытый воротничок девичий кружевной. О, боже мой!
Свиданка. Онегин - олицетворение торжества абсолютного и холодного разума. Застёгнут и укутан так, что кажется вот-вот пойдёт снег, и любовь Татьяны замёрзнет и умрёт тихо, как О-Рин на горе Нараяма.
Вечерина провинциалов
Без окон, без дверей полна горница людей - это бал в гостиной дома Лариных по случаю именин Татьяны в сценографии Карсена. Действие второе.
Судя по тому, что в цветах одежд собравшейся публики преобладают оттенки благородных металлов, перед нами гуляет местная провинциальная элита. Можно даже сказать, «золотая молодёжь».
Человек в военной форме - это всегда, что ни говори, человек в военной форме. Да и котильон военные резвее других танцуют.
Костюмчик Онегина местная публика тоже оценила по достоинству: «Гляньте-ка, гляньте: Танцуют пижоны!».
Провинциалы, конечно же, кого хочешь достанут и доведут до белого каления. А вымещаем мы своё раздражение всегда на самых близких и тех, кто к нашим обидам меньше всего причастен. Меньше всего причастен к обидам Онегина его близкий друг Ленский. И вот если бы не была изобретена одежда, то за что бы хватали друг друга приличные люди во время ссоры?
Гардероб дуэлянта
Дуэль - это такое особое мероприятие, одеваясь перед которым, придётся признавать, что вероятно одеваешься на собственные похороны, и надо бы выглядеть соответствующе. С другой стороны есть не меньшая вероятность, что одеваешься на похороны своего визави, и надо бы на этих похоронах не простудиться. И эта нехитрая логика всегда налагает определённые требования на стиль гардероба дуэлянтов.
А стреляться нужно в белой рубахе. Ни в цветочек, ни в полосочку, и даже не в вышиванке, а только в белой.
Бал метросексуалов
Апофеоз костюмированного действа - переодевание Хворостовссго перед третьим действием, которое начинается сразу же за картиной дуэли. Невозможно отказать себе в удовольствии, чтобы не показать эту сцену целиком и не полюбоваться холёными рожами лакеев.
Действие третье. Бал у одного из петербургских сановников. Собрался высший свет. Все в чёрном. Можно предположить, что это все в трауре по своей рано потерянной невинности. (Но это в нашу эпоху урбанизации приходит концепция изысканности и сексуальности черного цвета - во времена Онегина так не считали.)
Появляется главная героиня, и не одна. Прошло немало лет после злосчастной дуэли. Ужель та самая Рене Флеминг? Ей уже больше не нужно изображать хрупкую девочку и можно раскрыть весь свой «потенциал» взрослой дамы. Её чёрный наряд - как знак человека самостоятельного и реализовавшегося.
Обычная история. Была серая мышка и не нравилась. А вышла замуж, расцвела и начинается тут: «Я так ошибся! Я так наказан!» (И я таким когда-то был.)
Онегин влюблён. Он снова встанет на пути Татьяны, как призрак оперы беспощадный. Даже чёрный фрак сияет. И надо признать, Хворостовский умет «безумно» хохотать.
Не говорите мне «прощай», не говорите!
Последняя картина, где Евгению и Татьяне придётся проститься каждый со своей любовью.
Ларина сделает это добровольно, а упирающегося судьбе Онегина неизбежный жребий расставанья сломает. А счастье было так возможно, так близко.
Меня привлекли в этой последней сцене немного странные штанцы на Хворостовском. Такие вот нефрантовые даже помятые на резинке штанцы, например, одевают перед дальней дорогой где-нибудь в поезде далёкого следования, где нет особого смысла франтоваться. Пытаясь найти название этим штанцам, ничего иного, чем «Позор! Тоска!», я лучше выдумать не мог.
Занавес.