Юлий Гусман о Госдуме РФ, политике и будущем России
“ЗВЕЗДЫ” ДУМЫ - НЕ “ЗВЕЗДЫ” РОССИИ‚ или КАК ЮЛИЙ ГУСМАН ОПЯТЬ ПОПАЛ НА СЦЕНУ, ТОЛЬКО ПОЛИТИЧЕСКУЮ
Это глава из книги, изданной в 1995 году, и, соответственно, полной впечатлений и оценок тех лет. Мы были в одной фракции - "Выбор России". Но я не со всеми утверждениями Гусмана согласна. В частности,Госдума РФ первого созыва была не только "политическим театром", но и реальным представительным органом власти, создавшим российскую законодательную базу практически с нуля. Конечно, успех ЛДПР на тех выборах был неожиданным, а потому сильным ударом. И фраза Гусмана при входе в зал заседаний "Психиатра вызывали?" была уместна чаще, чем хотелось бы...
Ну, а дарственная надпись на книжке - это, конечно, гусмановская шутка. Мы все во фракции очень дружили.
Внимание журналистов к комитету по геополитике не ослабевает. Последнюю новость выдал старый кавзэновец Юлий Гусман. Он настаивает на размещении комитета в Московском планетарии. “Оттуда Землю виднее. Контролировать удобнее».
‘Новая ежедневная газета ’15.03.94 г.
Оказалось, что высшая политическая жизнь страны -- это большой митинг, где острят, ругаются, “наезжают” друг на друга, иногда, без энтузиазма отвлекаясь на законотворчество. Мне даже жаль, что депутатов не показывает ТВ: выступлениям отдельных представителей отдельных фракций мир ужаснулся бы. Такой антиамериканизм, такая антирыночность, такое “антивсе”! А интересные люди, хорошие специалисты остаются невостребованными..
Я ощущаю себя в новом качестве депутата Государственной Думы препарпшво. Не в том смысле, что меня в Думе обижают. Наоборот, я как бы, так сказать, новая микрозвездочка на небосклоне начинающих болтунов от политики. Но к депутатской деятельности отношусь серьезно, а мой опыт врача, шоумена, кавээнщика оказывается важнее, чем законотворческое мастерство. В нашей фракции “Выбор России” или в “Яблоке”, например, есть очень много умных людей - серьезных, глубоких юристов, экономистов, но они отчего-то никому не интересны. Интересны дуэль между мной и депутатом Марычевым, истерика Жириновского, эскапады Бабурина. Это -- позорище, радости мало. И вообще, вся эта атмосфера... Помню, когда я была маленький, в газетах появлялось множество карикатур Кукрыниксов, где изображались всякие там “поджигатели войны”, - то Тито, то еще кто-то. Так вот, у этих персонажей на карикатурах были такие коротенькие ножки, огромная задница, и эти страшные существа бегали с факелами и хотели поджечь мир. Даю слово, когда я слышу выступления отдельных наших депутатов, мне начинает казаться, что у них вдруг делаются маленькие ножки, вырастает большая задница и в руках появляется факел, чтобы поджечь мир. То, что они позволяют себе говорить, бывает потрясающе безответственно. Например: “Курилы не отдадим хоть ценой войны!” Или: “Надо объединить Советский Союз назад, включая Прибалтику!” Я, разумеется, тоже грущу о красавце Тбилиси, о моем родном Баку. Но между грустью и желанием людей палкой обратно в Союз все же есть разница. Я не люблю, когда вещи, за которые в мужской компании можно схлопотать по морде, произносятся в эфире. И ведь каждый депутат имеет право говорить что хочет, задавать любые, самые дурацкие и даже нетактичные вопросы...
Я был уверен, что буду таким полным козлодуем в лесах законодательной власти. А выяснилось, к сожалению, что умные и знающие в стране непрофессионалов редки. Вот при коммунистах, например, существовал принцип отбора. Отбирали только по серости, по послушности, и человек шел по этой кривой восхождения - райком, горком, партшкола. И тот, кто попадал на высшую ступень советской иерархической лестницы, особенно в догорбачевское время, за этот долгий путь успевал накопить множество специальных знаний. Кондово, но умел говорить, умел писать какие-то документы, справки. Словом, хоть что-то, пускай плохо, но знал. Мы это разрушили, и с улицы пришли люди, которые не знают самого элементарного. Вот в “Выборе России” работает один из самых талантливых людей, въедливо изучает каждый документ, каждую запятую, делает кучу очень толковых поправок. А ему кричат: “Да хватит, уже пять раз выступал, чего там, один депутат - одна поправка”. Всех волнует Дума как митинг, как арена битвы политических гладиаторов, и совершенно не волнует Дума как законодательный орган.
Возможно я ошибаюсь, и пусть меня за это простят, но мне кажется, что мы еще не доросли до демократии. Всеобщее избирательное тайное право пришло во все демократические страны в результате длительного многовекового процесса. Существовали для участия в выборах цензы оседлости, имущественный, культурный. У нас же вся эта свобода свалилась на голову вдруг. Конечно, красиво, когда, как шубу с царского плеча, демократию просто подарили. Но, кажется, не все умеют этой новой ситуацией правильно пользоваться. Посмотрите, как наживаются наши отдельные демократические капиталисты, как порой ведет себя наша новая демократическая пресса. Словом, испытание демократией не все выдерживают.
Мы не напрасно часто вспоминаем, что в свое время Моисей сорок лет водил свой народ по пустыне, чтобы вытравить из него рабство. Должно пройти время, прежде чем вырастут внуки людей, которые сегодня зарабатывают на левых фондах. Вот они и будут цивилизованными буржуинами и капиталистами с образованием Сорбонны и Гарварда, с привычкой принимать душ каждый день и держать вилку в левой руке. А пока мы имеем то правительство, тех новых собственников, которых заслуживаем. И надо их всемерно поддерживать, потому что процесс идет все равно в правильном направлении. Сейчас мы все испытываем шок у свободы. Это нормально. Правда, к сожалению, шок свободы испытывают и наши руководители - бывшие коммунистические деятели. И они в растерянности: может, народу лучше из жалости, как собаке, хвост рубить медленнее? Другие освободившиеся страны уже ушли вперед, а мы все пытаемся жить под лозунгом социально защищенной рыночной экономики... Мы разрушили старую идеологию, а что на этом месте выросло? Ларьки, экстрасенсы, астрологи, летающие тарелки и все эти сумасшедшие жулики и проходимцы, о которых всерьез говорит центральное телевидение. Навести порядок ничего не стоит. Как там у Ильфа и Петрова? Хватит болтать о чистоте, надо подметать. Но никто не подметает, все заняты. Кто деньги прячет за рубежом, кто торгует, кто кричит на митингах. А ведь нужно только приложить усилие.
Я прихожу в Дом кино после Думы как в отпуск на Канарские острова. А прежде я был уверен, что Секретариат Союза кинематографистов последняя инстанция непрофессионализма, истерии, плохого поведения, хамства, обид и “наездов”. Теперь же могу поклясться, что он - одновременно синод, синклит и Нобелевский комитет вместе взятые. Это просто ареопаг Леонардов да Винчей разного масштаба. Я не хочу никак обидеть свою новую контору, но многие люди из тех, кто попал в Думу, пройдя митинговую борьбу, на мой взгляд, просто не совсем здоровы.
Вообще в, нашей стране происходят довольно странные вещи, какая-то бесовщина Опереточная монархия, ряженые дворяне и казаки. Прыжок из сауны в холодную воду очень опасен для ослабленного организма. А мы совершаем прыжок из коммунистического вчера в рыночное сегодня без идеологии и концепции развития. Это опасный прыжок. Словом, я понял, что опять попал на сцену, только теперь политическую, где ставятся политические шоу, вместо того, чтобы принимать законы.
Дума на меня повлияла сильно. Утвердила в той банальной мысли, что лучше нашей профессии - актера, режиссера, критика, журналиста, инженера - нет. Политика - такое несчастное грязное дело, по крайней мере в нашей стране. И для меня нет более счастливых моментов, чем те, когда я ставил спектакли, снимал фильмы, играл в КВН или делал “Ни- ку”. В Думе пока у меня не было ни одной минуты ощущения вдохновения и счастья. Но я “селфмейдмашин” - самообучающаяся машина. Это мои университеты. Мне в Думе безумно интересно... Вот, например, такой человек, Ливингстон. Ходит по Африке двадцать лет. У него в Англии роскошный замок, а он сидит в джунглях, где обезьяны, змеи. Он по пояс в воде, кругом грязь, муха цеце летает. Наверное, лучше жить в замке, но этот человек - исследователь. Не хочу, упаси Бог, назвать Думу джунглями, а Жириновского - мухой цеце, но мне все это наблюдать и исследовать безумно интересно. Сейчас я иногда выступаю в Думе, даю отпор “наездам”. Говорю, что как врач возглавляю независимую группу психиатров. Закончим ставить диагноз и скоро начнем лечить. В Думе много чего веселого происходит, но это грустное веселье. У каждого дела есть свои жанровые характеристики. Не хотелось бы мне превратиться в такого “Жириновского от демократической фракции”. Здравый смысл - единственное, что может вывести нас на столбовую дорогу. Я убежден в светлом будущем нашей великой Родины.
- Как считает депутат Государственной Думы Юлий Гусман: можно ли избежать скатывания к фашизму?
- Это трудный вопрос. Он, пожалуй, не ко мне, а ко всем, к каждому россиянину. Прежде всего надо думать, за кого ты голосуешь на выборах. Ведь враги демократии не спрыгнули с Марса, не свалились с Луны, не заброшены к нам с НЛО. Это люди, которых или Ельцин за руку привел, или выбрали в ходе свободных выборов. Поэтому важно, чтобы, несмотря на всю тяжесть перестройки, потом рыночной экономики, наш
народ понял, что нельзя останавливаться, бросаться назад. Это будет конец.
Боюсь, однако, что уставшие россияне могут проголосовать за фашистское или коммунистическое решение проблем России. Тогда останется одна перспектива - крах страны, холодная и мировая войны в будущем.
- Вы реализуете себя в политике, став депутатом Думы по списку “Выбор России”... В президенты, случайно, не собираетесь баллотироваться?
- Знаете, я с большим трудом могу представить президентом этой страны человека с отчеством Соломонович. Сегодняшняя так называемая “интеллигентная” часть России сплошь состоит из “пикейных жилетов”, - больше наслаждения, чем всласть поговорить о политике, у наших сограждан нет. Не исключение и я, грешный. Мы все вышли не из “Шинели” Гоголя, а из Ильфа и Петрова, Булгакова и прочих советских юмористов. Наша жизнь, если бы в ней не надо было жить, была бы безумно смешной. Я на тысячу процентов убежден, что марсиане, глядя на нас, хохочут как зарезанные. Нормально существовать в нашей системе могут только люди, родившиеся в России, любой иностранец здесь теряет голову и через час сходит с ума. Он никогда не сможет понять, почему у нас все идет через... МЫ платим за отечественный бардак страданиями и кровью, но одновременно он очень смешон.
С детства нас приучали в разных жизненных ситуациях пользоваться разными языками. Один язык - для работы, другой - для дома, третий - для партсобраний, четвертый - для любимой девушки... У любого из нас был целый набор масок, и каждая из них так срослась с лицом, что ее непросто было отодрать. Мы жили в стране, где все друг другу врали, - и при этом знали истинную цену тому, что приходилось говорить и слушать. Это ситуация из театра абсурда, Ничего подобного не снилось Ионеско, -- а огромная страна жила по этим законам больше полувека.
- Поэтому, глядя на нас, американцы и французы чешут в затылках...
- Где уж им нас понять! Девяносто процентов американцев живут очень просто. В пять часов вечера они заканчивают работу, едут домой, принимают душ и включают телевизор. Когда американец выкладывает свои кровные доллары, то за них его обслуживают те,
кого он обслуживал днем, - такое вот общество разумного взаимообслуживания. Менее всего он задается вопросами вселенской значимости, а кто будет следующим президентом его уже совсем мало волнует. Выбрали президента - и следующие четыре года все спокойно: прочел газету, руганул правительство и пошел дальше. А европейцам вообще нет никакого дела до
того, что делают президент или премьер-министр. Это занимает треть странички в официальной хронике: глянул - и забыл. И это нормально.
Мы же замечательная, уникальная, сумасшедшая страна. Все заняты политикой, лучшего шоу, чем заседания Верховного Совета, наша интеллигенция не знала. Когда я в первый раз шел на работу в Думу, то боялся, что попаду в скучную контору, где, чего доброго, еще придется заниматься нудной законодательной работой. Но я ошибался: оказалось, что это развеселое место, ничуть не хуже бывшего Верховного Совета, где юмор бьет ключом, и все желающие фантазируют или упражняются в ораторском искусстве за народные деньги.
Все же поразительно, что Жириновскому, который говорит явный, оскорбительный и экономически безграмотный бред, удалось соблазнить Россию. Ведь даже когда ты кадришь девушку, то обещаешь ей что-то реальное, говоришь - пойдем, погуляем, я цветы тебе куплю... Но ведь никто не скажет - пойдем, я куплю тебе виллу на Канарских островах и дам миллион долларов. Услышав такое, сбежит последняя проститутка: до нее сразу дойдет, что или клиент гнусно врет, или у него с головой не все в порядке.
Из газеты “Труд " 16.04.95 г.
- Что Вы думаете о судьбе демократии в России?
- Втягивание в политику на стороне демократии было характерно для интеллигенции восьмидесятых годов. Мы считали своим нравственным долгом помогать сначала Горбачеву, а потом - Ельцину. Как бы нам не надоели отдельные проворовавшиеся представители демократического лагеря, как бы нас не огорчали вялый ход реформ и обнищание части населения, надо понимать, что, как говорится в далеко не в самой удачной рекламе, другой альтернативы нет. У нас нет других депутатов, нет другого правительства, нет другого президента. Поэтому мой человеческий, гражданский долг - помогать становлению демократии. Меньше всего мне хотелось бы выглядеть этаким рыцарем демократического фронта без страха и упрека. У каждого человека, особенно мужчины, есть моменты выбора. Предположим, вы идете по темной улице и слышите женский крик: “Убивают!” Смелый человек бросится на помощь, но даже самый что ни на есть трус должен хотя бы пойти и вызвать милицию.
- Как вам видится дальнейшее развитие политический ситуации?
- На мой взгляд, наименее вероятный вариант - победа в ближайшем будущем демократии и углубление демократических реформ. Так же не слишком реальный путь - победа коммунистическо-фашистского альянса. Наиболее реальным на ближайшие год-два выглядит следующий прогноз: Ельцин остается, а дальше власть плавно перетекает к генералитету и директорскому лобби. Другими словами, переход власти к черномырдиным, лужковым, сосковцам, лобовым, скоковым. Это не самый худший вариант развития событий. Конечно, стагнация демократических процессов вредна с точки зрения макроэкономики, но это позволит укрепиться независимым структурам и нашему электорату. Все мы еще советские люди, и прыжок из семидесятипятилетнего анабиоза коммунистической пропаганды в рынок не пройдет. Лет тридцать нам потребуется в любом случае. А можем так и остаться на задворках. Мой прогноз оптимизмом не страдает. Пока мы получили все отрицательные спутники демократии (проституцию, наркоманию, разгул преступности и т.д.), плохо работаем и предпочитаем участвовать в обращении денег и ростовщичестве. Но у демократии огромные возможности, их осталось только разбудить.
Из газеты «Вечерний Петербург». 15.06.95 г.
Как всегда чудесил лидер ЛДПР, которому приходится воевать не только с внутренней, но и с международной реакцией. Поведав о своей поездке к сербам, Жириновский обвинил в трагедии в Сараево кровожадных мусульман И призвал к священной войне с нехристями. Сын юриста и русской столь часто апеллировал к вере, что кинорежиссер Юлий Гусман саркастически заметил ему: “Обращаюсь к вам как православный к православному...” Жириновский пообещал отправить Гусмана на Север.
Из газеты ‘Вечерняя Москва ’ 10.02.94 г.
Я думаю, что любой здравомыслящий человек выступает за согласие. Другое дело, и это меня возмущает, когда, например, наши оппоненты, ратуя за согласие, проводят амнистию “героям” ГКЧП и событий 3-4 а октября, а через два дня с теми же песнями о “преступнике-президенте” Ельцине выступает тот же Бабурин. Вот это-то и есть цинизм, политиканство. Если вы решили, что согласие нужно, - хотя я лично слабо верю в согласие волка и овец, - то зачем снова и снова наезжаете на президента? Ведь если ты играешь по совести, по чести, по правилам, если принял игру президента, зачем подвергать его остракизму?
Я противник любых крайностей. Разве дело в том, Жириновский или Эйдельштейн возглавляет ЛДПР? Хотят иметь Эйдельштейна во главе Конгресса славянских народов, как прежде были Сталин или Хасбулатов, - пусть имеют на здоровье.
Однако согласие ли это? Соглашаться можно с людьми, которые ищут согласия. А если это просто провокаторы, жулики, проходимцы, аферисты, игроки - люди, которые превратили политику в шулерство, то о каком согласии может идти речь? Согласие с ними невозможно.
Впору цитировать Ницше: “переоценка всех ценностей”. Сместились многие понятия, и слово “интеллигент”, которое в дореволюционной России означало - человек настоящей культуры, - после 17-го года превратилось чуть ли не в ругательное. “Тоже мне интеллигент”, “интеллигент несчастный”...
Сегодня понятию вроде бы возвращается его исконный смысл. Мы все больше говорим о духовности культуры, о том, как она необходима. Говорить-то говорим, а на деле... Театры нищенствуют, консерватории гибнут, музеи продают свои коллекции, библиотеки закрываются. И получается, как в “Гамлете”: “Слова, слова, слова...”
Конечно, и в рыночной экономике талантливые люди искусства пробивают себе дорогу. Яркий тому пример - кинорежиссер Павел Лунгин и драматург Александр Галин. Но это единицы и фигуры мирового масштаба. А что делать учителям музыки и ИЗО в провинции, врачам, рядовым инженерам? Пока такая ситуация сохраняется, мы не вернем слову “интеллигент” уважительное значение, оно по-прежнему будет восприниматься с оттенком словосочетания “обслуживающий персонал”.
Из нашей жизни исчезло понятие “социальный заказ”. Мы не поем песен типа “Вперед и вперед! Свободной дорогой нас Ельцин ведет...” Это, конечно, хорошо. Но есть обратная сторона медали. Слова “Роди- на”, “Отечество”, “патриотизм” мы отдали фашистам и коммунистам. А с таким оружием они непотопляемы. “День”, например, превратился в газету “Завтра”. А наша свободная пресса как будто празднует пир во время чумы. Прыжок четвертой власти от страха перед редактором и парткомом к абсолютной вседозволенности налицо. Не буду подробно говорить об антисемитских и грязно порнографических изданиях. Если они существуют, “значит это кому-нибудь нужно”, как сказал поэт. Мы бросили население страны в дешевую масскультуру после 75 лет коммунистических идеалов. Вот что страшно.
Если журналист раньше работал в многотиражке лесотехнического института, а теперь выпускает газету для геев и лесбиянок и спокойно может на страницах своего издания оскорблять президента, то завтра он так же спокойно будет воспевать фашистский режим или сотрудничать в газете “Завтра” и “еще”! Почувствуйте разницу... Увы, ее нет. Пресса дооктябрьского периода довела страну до танков. До чего может довести сегодняшняя пресса - иногда страшно и подумать. Но я надеюсь, что демократы в сумме будут иметь голосов больше и не допустят контрреволюции и войны. Я понимаю, что можно хлопнуть дверью и уйти из политики. Я сделаю это только в том случае, если почувствую, что не очень нужен людям, что ничего больше не могу для них сделать. Не хлопну, конечно, я не та фигура, чей стук услышат, но извинюсь и уйду. И буду ставить спектакли, снимать фильмы.
Это глава из книги, изданной в 1995 году, и, соответственно, полной впечатлений и оценок тех лет. Мы были в одной фракции - "Выбор России". Но я не со всеми утверждениями Гусмана согласна. В частности,Госдума РФ первого созыва была не только "политическим театром", но и реальным представительным органом власти, создавшим российскую законодательную базу практически с нуля. Конечно, успех ЛДПР на тех выборах был неожиданным, а потому сильным ударом. И фраза Гусмана при входе в зал заседаний "Психиатра вызывали?" была уместна чаще, чем хотелось бы...
Ну, а дарственная надпись на книжке - это, конечно, гусмановская шутка. Мы все во фракции очень дружили.
Внимание журналистов к комитету по геополитике не ослабевает. Последнюю новость выдал старый кавзэновец Юлий Гусман. Он настаивает на размещении комитета в Московском планетарии. “Оттуда Землю виднее. Контролировать удобнее».
‘Новая ежедневная газета ’15.03.94 г.
Оказалось, что высшая политическая жизнь страны -- это большой митинг, где острят, ругаются, “наезжают” друг на друга, иногда, без энтузиазма отвлекаясь на законотворчество. Мне даже жаль, что депутатов не показывает ТВ: выступлениям отдельных представителей отдельных фракций мир ужаснулся бы. Такой антиамериканизм, такая антирыночность, такое “антивсе”! А интересные люди, хорошие специалисты остаются невостребованными..
Я ощущаю себя в новом качестве депутата Государственной Думы препарпшво. Не в том смысле, что меня в Думе обижают. Наоборот, я как бы, так сказать, новая микрозвездочка на небосклоне начинающих болтунов от политики. Но к депутатской деятельности отношусь серьезно, а мой опыт врача, шоумена, кавээнщика оказывается важнее, чем законотворческое мастерство. В нашей фракции “Выбор России” или в “Яблоке”, например, есть очень много умных людей - серьезных, глубоких юристов, экономистов, но они отчего-то никому не интересны. Интересны дуэль между мной и депутатом Марычевым, истерика Жириновского, эскапады Бабурина. Это -- позорище, радости мало. И вообще, вся эта атмосфера... Помню, когда я была маленький, в газетах появлялось множество карикатур Кукрыниксов, где изображались всякие там “поджигатели войны”, - то Тито, то еще кто-то. Так вот, у этих персонажей на карикатурах были такие коротенькие ножки, огромная задница, и эти страшные существа бегали с факелами и хотели поджечь мир. Даю слово, когда я слышу выступления отдельных наших депутатов, мне начинает казаться, что у них вдруг делаются маленькие ножки, вырастает большая задница и в руках появляется факел, чтобы поджечь мир. То, что они позволяют себе говорить, бывает потрясающе безответственно. Например: “Курилы не отдадим хоть ценой войны!” Или: “Надо объединить Советский Союз назад, включая Прибалтику!” Я, разумеется, тоже грущу о красавце Тбилиси, о моем родном Баку. Но между грустью и желанием людей палкой обратно в Союз все же есть разница. Я не люблю, когда вещи, за которые в мужской компании можно схлопотать по морде, произносятся в эфире. И ведь каждый депутат имеет право говорить что хочет, задавать любые, самые дурацкие и даже нетактичные вопросы...
Я был уверен, что буду таким полным козлодуем в лесах законодательной власти. А выяснилось, к сожалению, что умные и знающие в стране непрофессионалов редки. Вот при коммунистах, например, существовал принцип отбора. Отбирали только по серости, по послушности, и человек шел по этой кривой восхождения - райком, горком, партшкола. И тот, кто попадал на высшую ступень советской иерархической лестницы, особенно в догорбачевское время, за этот долгий путь успевал накопить множество специальных знаний. Кондово, но умел говорить, умел писать какие-то документы, справки. Словом, хоть что-то, пускай плохо, но знал. Мы это разрушили, и с улицы пришли люди, которые не знают самого элементарного. Вот в “Выборе России” работает один из самых талантливых людей, въедливо изучает каждый документ, каждую запятую, делает кучу очень толковых поправок. А ему кричат: “Да хватит, уже пять раз выступал, чего там, один депутат - одна поправка”. Всех волнует Дума как митинг, как арена битвы политических гладиаторов, и совершенно не волнует Дума как законодательный орган.
Возможно я ошибаюсь, и пусть меня за это простят, но мне кажется, что мы еще не доросли до демократии. Всеобщее избирательное тайное право пришло во все демократические страны в результате длительного многовекового процесса. Существовали для участия в выборах цензы оседлости, имущественный, культурный. У нас же вся эта свобода свалилась на голову вдруг. Конечно, красиво, когда, как шубу с царского плеча, демократию просто подарили. Но, кажется, не все умеют этой новой ситуацией правильно пользоваться. Посмотрите, как наживаются наши отдельные демократические капиталисты, как порой ведет себя наша новая демократическая пресса. Словом, испытание демократией не все выдерживают.
Мы не напрасно часто вспоминаем, что в свое время Моисей сорок лет водил свой народ по пустыне, чтобы вытравить из него рабство. Должно пройти время, прежде чем вырастут внуки людей, которые сегодня зарабатывают на левых фондах. Вот они и будут цивилизованными буржуинами и капиталистами с образованием Сорбонны и Гарварда, с привычкой принимать душ каждый день и держать вилку в левой руке. А пока мы имеем то правительство, тех новых собственников, которых заслуживаем. И надо их всемерно поддерживать, потому что процесс идет все равно в правильном направлении. Сейчас мы все испытываем шок у свободы. Это нормально. Правда, к сожалению, шок свободы испытывают и наши руководители - бывшие коммунистические деятели. И они в растерянности: может, народу лучше из жалости, как собаке, хвост рубить медленнее? Другие освободившиеся страны уже ушли вперед, а мы все пытаемся жить под лозунгом социально защищенной рыночной экономики... Мы разрушили старую идеологию, а что на этом месте выросло? Ларьки, экстрасенсы, астрологи, летающие тарелки и все эти сумасшедшие жулики и проходимцы, о которых всерьез говорит центральное телевидение. Навести порядок ничего не стоит. Как там у Ильфа и Петрова? Хватит болтать о чистоте, надо подметать. Но никто не подметает, все заняты. Кто деньги прячет за рубежом, кто торгует, кто кричит на митингах. А ведь нужно только приложить усилие.
Я прихожу в Дом кино после Думы как в отпуск на Канарские острова. А прежде я был уверен, что Секретариат Союза кинематографистов последняя инстанция непрофессионализма, истерии, плохого поведения, хамства, обид и “наездов”. Теперь же могу поклясться, что он - одновременно синод, синклит и Нобелевский комитет вместе взятые. Это просто ареопаг Леонардов да Винчей разного масштаба. Я не хочу никак обидеть свою новую контору, но многие люди из тех, кто попал в Думу, пройдя митинговую борьбу, на мой взгляд, просто не совсем здоровы.
Вообще в, нашей стране происходят довольно странные вещи, какая-то бесовщина Опереточная монархия, ряженые дворяне и казаки. Прыжок из сауны в холодную воду очень опасен для ослабленного организма. А мы совершаем прыжок из коммунистического вчера в рыночное сегодня без идеологии и концепции развития. Это опасный прыжок. Словом, я понял, что опять попал на сцену, только теперь политическую, где ставятся политические шоу, вместо того, чтобы принимать законы.
Дума на меня повлияла сильно. Утвердила в той банальной мысли, что лучше нашей профессии - актера, режиссера, критика, журналиста, инженера - нет. Политика - такое несчастное грязное дело, по крайней мере в нашей стране. И для меня нет более счастливых моментов, чем те, когда я ставил спектакли, снимал фильмы, играл в КВН или делал “Ни- ку”. В Думе пока у меня не было ни одной минуты ощущения вдохновения и счастья. Но я “селфмейдмашин” - самообучающаяся машина. Это мои университеты. Мне в Думе безумно интересно... Вот, например, такой человек, Ливингстон. Ходит по Африке двадцать лет. У него в Англии роскошный замок, а он сидит в джунглях, где обезьяны, змеи. Он по пояс в воде, кругом грязь, муха цеце летает. Наверное, лучше жить в замке, но этот человек - исследователь. Не хочу, упаси Бог, назвать Думу джунглями, а Жириновского - мухой цеце, но мне все это наблюдать и исследовать безумно интересно. Сейчас я иногда выступаю в Думе, даю отпор “наездам”. Говорю, что как врач возглавляю независимую группу психиатров. Закончим ставить диагноз и скоро начнем лечить. В Думе много чего веселого происходит, но это грустное веселье. У каждого дела есть свои жанровые характеристики. Не хотелось бы мне превратиться в такого “Жириновского от демократической фракции”. Здравый смысл - единственное, что может вывести нас на столбовую дорогу. Я убежден в светлом будущем нашей великой Родины.
- Как считает депутат Государственной Думы Юлий Гусман: можно ли избежать скатывания к фашизму?
- Это трудный вопрос. Он, пожалуй, не ко мне, а ко всем, к каждому россиянину. Прежде всего надо думать, за кого ты голосуешь на выборах. Ведь враги демократии не спрыгнули с Марса, не свалились с Луны, не заброшены к нам с НЛО. Это люди, которых или Ельцин за руку привел, или выбрали в ходе свободных выборов. Поэтому важно, чтобы, несмотря на всю тяжесть перестройки, потом рыночной экономики, наш
народ понял, что нельзя останавливаться, бросаться назад. Это будет конец.
Боюсь, однако, что уставшие россияне могут проголосовать за фашистское или коммунистическое решение проблем России. Тогда останется одна перспектива - крах страны, холодная и мировая войны в будущем.
- Вы реализуете себя в политике, став депутатом Думы по списку “Выбор России”... В президенты, случайно, не собираетесь баллотироваться?
- Знаете, я с большим трудом могу представить президентом этой страны человека с отчеством Соломонович. Сегодняшняя так называемая “интеллигентная” часть России сплошь состоит из “пикейных жилетов”, - больше наслаждения, чем всласть поговорить о политике, у наших сограждан нет. Не исключение и я, грешный. Мы все вышли не из “Шинели” Гоголя, а из Ильфа и Петрова, Булгакова и прочих советских юмористов. Наша жизнь, если бы в ней не надо было жить, была бы безумно смешной. Я на тысячу процентов убежден, что марсиане, глядя на нас, хохочут как зарезанные. Нормально существовать в нашей системе могут только люди, родившиеся в России, любой иностранец здесь теряет голову и через час сходит с ума. Он никогда не сможет понять, почему у нас все идет через... МЫ платим за отечественный бардак страданиями и кровью, но одновременно он очень смешон.
С детства нас приучали в разных жизненных ситуациях пользоваться разными языками. Один язык - для работы, другой - для дома, третий - для партсобраний, четвертый - для любимой девушки... У любого из нас был целый набор масок, и каждая из них так срослась с лицом, что ее непросто было отодрать. Мы жили в стране, где все друг другу врали, - и при этом знали истинную цену тому, что приходилось говорить и слушать. Это ситуация из театра абсурда, Ничего подобного не снилось Ионеско, -- а огромная страна жила по этим законам больше полувека.
- Поэтому, глядя на нас, американцы и французы чешут в затылках...
- Где уж им нас понять! Девяносто процентов американцев живут очень просто. В пять часов вечера они заканчивают работу, едут домой, принимают душ и включают телевизор. Когда американец выкладывает свои кровные доллары, то за них его обслуживают те,
кого он обслуживал днем, - такое вот общество разумного взаимообслуживания. Менее всего он задается вопросами вселенской значимости, а кто будет следующим президентом его уже совсем мало волнует. Выбрали президента - и следующие четыре года все спокойно: прочел газету, руганул правительство и пошел дальше. А европейцам вообще нет никакого дела до
того, что делают президент или премьер-министр. Это занимает треть странички в официальной хронике: глянул - и забыл. И это нормально.
Мы же замечательная, уникальная, сумасшедшая страна. Все заняты политикой, лучшего шоу, чем заседания Верховного Совета, наша интеллигенция не знала. Когда я в первый раз шел на работу в Думу, то боялся, что попаду в скучную контору, где, чего доброго, еще придется заниматься нудной законодательной работой. Но я ошибался: оказалось, что это развеселое место, ничуть не хуже бывшего Верховного Совета, где юмор бьет ключом, и все желающие фантазируют или упражняются в ораторском искусстве за народные деньги.
Все же поразительно, что Жириновскому, который говорит явный, оскорбительный и экономически безграмотный бред, удалось соблазнить Россию. Ведь даже когда ты кадришь девушку, то обещаешь ей что-то реальное, говоришь - пойдем, погуляем, я цветы тебе куплю... Но ведь никто не скажет - пойдем, я куплю тебе виллу на Канарских островах и дам миллион долларов. Услышав такое, сбежит последняя проститутка: до нее сразу дойдет, что или клиент гнусно врет, или у него с головой не все в порядке.
Из газеты “Труд " 16.04.95 г.
- Что Вы думаете о судьбе демократии в России?
- Втягивание в политику на стороне демократии было характерно для интеллигенции восьмидесятых годов. Мы считали своим нравственным долгом помогать сначала Горбачеву, а потом - Ельцину. Как бы нам не надоели отдельные проворовавшиеся представители демократического лагеря, как бы нас не огорчали вялый ход реформ и обнищание части населения, надо понимать, что, как говорится в далеко не в самой удачной рекламе, другой альтернативы нет. У нас нет других депутатов, нет другого правительства, нет другого президента. Поэтому мой человеческий, гражданский долг - помогать становлению демократии. Меньше всего мне хотелось бы выглядеть этаким рыцарем демократического фронта без страха и упрека. У каждого человека, особенно мужчины, есть моменты выбора. Предположим, вы идете по темной улице и слышите женский крик: “Убивают!” Смелый человек бросится на помощь, но даже самый что ни на есть трус должен хотя бы пойти и вызвать милицию.
- Как вам видится дальнейшее развитие политический ситуации?
- На мой взгляд, наименее вероятный вариант - победа в ближайшем будущем демократии и углубление демократических реформ. Так же не слишком реальный путь - победа коммунистическо-фашистского альянса. Наиболее реальным на ближайшие год-два выглядит следующий прогноз: Ельцин остается, а дальше власть плавно перетекает к генералитету и директорскому лобби. Другими словами, переход власти к черномырдиным, лужковым, сосковцам, лобовым, скоковым. Это не самый худший вариант развития событий. Конечно, стагнация демократических процессов вредна с точки зрения макроэкономики, но это позволит укрепиться независимым структурам и нашему электорату. Все мы еще советские люди, и прыжок из семидесятипятилетнего анабиоза коммунистической пропаганды в рынок не пройдет. Лет тридцать нам потребуется в любом случае. А можем так и остаться на задворках. Мой прогноз оптимизмом не страдает. Пока мы получили все отрицательные спутники демократии (проституцию, наркоманию, разгул преступности и т.д.), плохо работаем и предпочитаем участвовать в обращении денег и ростовщичестве. Но у демократии огромные возможности, их осталось только разбудить.
Из газеты «Вечерний Петербург». 15.06.95 г.
Как всегда чудесил лидер ЛДПР, которому приходится воевать не только с внутренней, но и с международной реакцией. Поведав о своей поездке к сербам, Жириновский обвинил в трагедии в Сараево кровожадных мусульман И призвал к священной войне с нехристями. Сын юриста и русской столь часто апеллировал к вере, что кинорежиссер Юлий Гусман саркастически заметил ему: “Обращаюсь к вам как православный к православному...” Жириновский пообещал отправить Гусмана на Север.
Из газеты ‘Вечерняя Москва ’ 10.02.94 г.
Я думаю, что любой здравомыслящий человек выступает за согласие. Другое дело, и это меня возмущает, когда, например, наши оппоненты, ратуя за согласие, проводят амнистию “героям” ГКЧП и событий 3-4 а октября, а через два дня с теми же песнями о “преступнике-президенте” Ельцине выступает тот же Бабурин. Вот это-то и есть цинизм, политиканство. Если вы решили, что согласие нужно, - хотя я лично слабо верю в согласие волка и овец, - то зачем снова и снова наезжаете на президента? Ведь если ты играешь по совести, по чести, по правилам, если принял игру президента, зачем подвергать его остракизму?
Я противник любых крайностей. Разве дело в том, Жириновский или Эйдельштейн возглавляет ЛДПР? Хотят иметь Эйдельштейна во главе Конгресса славянских народов, как прежде были Сталин или Хасбулатов, - пусть имеют на здоровье.
Однако согласие ли это? Соглашаться можно с людьми, которые ищут согласия. А если это просто провокаторы, жулики, проходимцы, аферисты, игроки - люди, которые превратили политику в шулерство, то о каком согласии может идти речь? Согласие с ними невозможно.
Впору цитировать Ницше: “переоценка всех ценностей”. Сместились многие понятия, и слово “интеллигент”, которое в дореволюционной России означало - человек настоящей культуры, - после 17-го года превратилось чуть ли не в ругательное. “Тоже мне интеллигент”, “интеллигент несчастный”...
Сегодня понятию вроде бы возвращается его исконный смысл. Мы все больше говорим о духовности культуры, о том, как она необходима. Говорить-то говорим, а на деле... Театры нищенствуют, консерватории гибнут, музеи продают свои коллекции, библиотеки закрываются. И получается, как в “Гамлете”: “Слова, слова, слова...”
Конечно, и в рыночной экономике талантливые люди искусства пробивают себе дорогу. Яркий тому пример - кинорежиссер Павел Лунгин и драматург Александр Галин. Но это единицы и фигуры мирового масштаба. А что делать учителям музыки и ИЗО в провинции, врачам, рядовым инженерам? Пока такая ситуация сохраняется, мы не вернем слову “интеллигент” уважительное значение, оно по-прежнему будет восприниматься с оттенком словосочетания “обслуживающий персонал”.
Из нашей жизни исчезло понятие “социальный заказ”. Мы не поем песен типа “Вперед и вперед! Свободной дорогой нас Ельцин ведет...” Это, конечно, хорошо. Но есть обратная сторона медали. Слова “Роди- на”, “Отечество”, “патриотизм” мы отдали фашистам и коммунистам. А с таким оружием они непотопляемы. “День”, например, превратился в газету “Завтра”. А наша свободная пресса как будто празднует пир во время чумы. Прыжок четвертой власти от страха перед редактором и парткомом к абсолютной вседозволенности налицо. Не буду подробно говорить об антисемитских и грязно порнографических изданиях. Если они существуют, “значит это кому-нибудь нужно”, как сказал поэт. Мы бросили население страны в дешевую масскультуру после 75 лет коммунистических идеалов. Вот что страшно.
Если журналист раньше работал в многотиражке лесотехнического института, а теперь выпускает газету для геев и лесбиянок и спокойно может на страницах своего издания оскорблять президента, то завтра он так же спокойно будет воспевать фашистский режим или сотрудничать в газете “Завтра” и “еще”! Почувствуйте разницу... Увы, ее нет. Пресса дооктябрьского периода довела страну до танков. До чего может довести сегодняшняя пресса - иногда страшно и подумать. Но я надеюсь, что демократы в сумме будут иметь голосов больше и не допустят контрреволюции и войны. Я понимаю, что можно хлопнуть дверью и уйти из политики. Я сделаю это только в том случае, если почувствую, что не очень нужен людям, что ничего больше не могу для них сделать. Не хлопну, конечно, я не та фигура, чей стук услышат, но извинюсь и уйду. И буду ставить спектакли, снимать фильмы.