Отвалил бы ты, Хьюстон
"Хьюстон, у нас проблема" - знаменитая фраза, уже практически мем.
Вы бы знали, как я ее не люблю. Сидят эти космические ребята на орбите. И тут раз - и что-то случается. И они такие всему миру внизу : "Хьюстон, у нас проблема!" Типа вот вы там сидите, а мы тут такие крутые со своей проблемой. И теперь вы должны нас понять, уважать, помогать, ублажать и т.д. Типа, раз проблема, то вообще не просто так, а сложно значимо и особенно.
Знаете, есть у меня пара знакомого народу, которых спросишь, что мол не позвонил, не зашел, не забрал, не сделал, хотя клятвенно обещался? А они в ответ такие: " Ты знаешь, у меня такая проблема возникла! Сейчас я тебе подробно расскажу"
Ага, типа у них проблема возникла - это значит, что все - настал конец света. А раз конец света, то все можно. И извиняться не надо.
А еще есть такой разряд человеков, которые от слова "проблема" вообще в ступор впадают. Это у них на уровне рефлекса. Скажешь им: "Да у тебя проблема!" И все, больше ничего не надо. Они вяло спросят: "Да?" и впадут в ступор. Потому что проблема - это что-то такое, такое... Непонятное, но сложное и почти несовместимое с жизнью.
Так, к чему это я? Ах, да!..
Так вот. Те ребята на орбите делают свою работу и фраза "Хьюстон, у нас проблема" для них это формальная форма сигнала о нештатной ситуации, грозящей какими-либо неприятностями. Им говорить такое простительно, потому что работа у них такая.
Но у нас, в повседневной жизни, проблема стала зачастую неким разрешительным фактором. Если возникает проблема, то можно, причем вроде как вполне оправданно, - впадать в ступор, невыполнять обязательства, бояться, лениться, тормозить и все откладывать на завтра. А еще страдать втихомолку о молодой загубленной судьбе.
Я не говорю, что так происходит у всех. Но сама натыкаюсь на это часто, аж уже надоело.
Хочу поделиться личным опытом. Проблема - слово иностранного происхождения. Для русского уха -интуитивно непонятное. Если это слово из своей жизни выкинуть, и из лексикона тоже, то жить становиться легче и интересней.
Есть много вполне русских слов, заменяющих "проблему". У меня нет сейчас проблем. У меня бывают трудности. Сложности. НапрЯги - в конце концов. Когда свои "проблемы" обозначаешь такими словами, то как-то и пути разрешения этих "проблем" видишь яснее. Если трудности - то надо потрудиться, если сложности - разобраться надо, если напряги - найти разрешение или просто немного потерпеть, что бы само рассосалось.
Мне это иной раз здорово помогает. И Хьюстон мне не нужен.
Вот еще один мой рассказ. На сладкое, так сказать.
Роль вышивки в загробной жизни.
Роль вышивки в загробной жизни
Серега Егоров очнулся на лавочке, как включился. Огляделся вокруг. Улица была знакома, он по ней ездил на работу каждое утро. Только выглядела она странно - сильно обветшавшие дома и запустение, ни прохожих, ни машин.
Недалеко от Сереги просвечивал пластиком павильон автобусной остановки с проломленной крышей.
Серега обернулся назад. Там стоял небольшой трехэтажный дом с очень облезлым фасадом. Казалось, его стены поросли разноцветными мхами и лишайниками.
Над подъездом располагалась большая табличка с одним словом: "Выход".
У Сереги мелькнуло в голове: "Вот те, здрасьте-пжалста... Выход... А куда?"
Тут из дома вышел мужик лет сорока и подошел к нему. Протянул Сереге руку, как знакомому:
- Ну что, как сам?
- Да ничего, вроде, - Серега растерялся.
Мужика этого он не знал. Знал бы - не забыл: вьющиеся черные волосы до плеч, чуть тронутые сединой. Лицо породистое, со смыслом, а глаза черные - радужки от зрачка не отличить. Одет в кожаную куртку и джинсы.
- Нормально всё? - поинтересовался мужик.
- Да, в порядке. Только вот...
- Не знаешь, как сюда попал? А сам что помнишь?
- Я... - Серега задумался. Поднял удивленный взгляд. - Я, что, умер?
- Да. Но ты не пугайся, это еще не конец, - мужик похлопал Серегу по плечу и сел рядом. - У тебя сейчас самое интересное начнется.
- Подожди, - Серега с удивлением посмотрел на себя, - я же в больнице был, сердце прихватило...
- Конечно, - кивнул мужик. - Лет-то тебе сколько было?
- Шестьдесят три.
- О! - удивился мужик. - Да ты молод душой. Тебе больше тридцати пяти не дашь...
Серега, а вернее, уже Сергей Федорович поднял голову на мужика:
- Хм... В смысле?
- Ты тут такой, каким себя воспринимаешь.
- А если бы я думал, что верблюд?
- Был бы верблюдом, - рассмеялся мужик. - Правда, на моей памяти, такого ни разу не было. Все себя за людей держат.
- Слушай, если я умер, мы тогда где? В Раю, в Аду? - Сергей Федорович огляделся вокруг, ища признаки Рая или Ада.
- Ммм... - мужик помотал головой. - Ни там, ни там. Честно говоря, их вообще нет.
- Нет? Как так? А что есть? Чистилище, что ли? - привычные представления о загробной жизни сыпались в тартарары.
- Подожди, - мужик успокаивающе поднял руки. - Ничего из того, о чем ты думаешь - нет. Есть только вот этот мир. Сюда попадают все люди после смерти.
- Все-все?
- Да.
- И что? Мы живем тут, типа как на Земле, до скончания времен? - Сергей Федорович начал раздражаться.
Мужик посмотрел на него с веселым удивлением:
- А ты что, остался бы здесь насовсем?
- А что, у меня есть выбор? - вопрос прозвучал гневно.
- Конечно, есть! Миров во Вселенной множество, - улыбнулся мужик. - Только добраться надо.
- Ну и где они, твои миры?! - Сергей Федорович картинно стал озираться по сторонам. Хотя больше всего на свете, ему почему-то хотелось дать черноглазому мужику в морду. Тот видно это понял:
- Э-э-э, да у тебя шок. Погоди-погоди, щас все будет. Ты давай не кипятись, расслабься, это сейчас пройдет. Просто посиди спокойно, а я пока все расскажу. Лады?
Сергей Федорович промолчал.
- Ситуация такая, - начал мужик, - ты про перерождение слышал? Так вот, это правда. Души людей бессмертны, и люди рождаются много раз. На Земле и в других мирах. Сложность в том, чтобы добраться до нужного мира. Потому что межмировое пространство - штука опасная. Там, действительно, можно умереть так, что ничего не останется.
Мужик встал, подошел к павильону автобусной остановки и позвал Сергея Федоровича:
- Иди сюда.
Потом указал на стенку павильона:
- Вот посмотри, - и щелкнул пальцами.
Стенка стала зеркальной, только вместо Сергея Федоровича в ней отразилось большое, слегка скособоченное яйцо. Словно сотканное из туманных нитей оно сияло бело-желтым неярким светом, по поверхности и внутри ходили цветные всполохи.
- Это твое нематериальное тело, - кивнул на отражение мужик. - Видишь, какое кривое? Вон бугор какой-то, здесь вмятина и вон тоже, а здесь вообще дыра! - Мужик тыкал пальцем в изображение на стенке.
Потом подвел итог:
- Тебе таким в межмирье нельзя. Опасно.
- И что делать?
- Как что? Выравнивать, конечно, - Мужик опять щелкнул пальцами и отражение погасло. - Ты уже успокоился?
Сергей Федорович прислушался к себе:
- Вроде, да.
- Тогда пойдем.
- Куда?
- Пошли. По дороге объясню.
Они шли по пустынной улице.
Мужик рассказывал:
- Я - начальник цеха. У меня несколько бригад.
- Слушай, а где все? Куда делись? - перебил его Сергей Федорович.
Мужик усмехнулся:
- Все здесь. Понимаешь, у нас ногами только новички ходят. Остальные летают.
- Как летают? - оторопел Сергей Федорович.
- Да как хотят, так и летают. Вот так, на пример, - мужик взмахнул руками, взлетел, сделал круг и опустился обратно на тротуар. Сергей Федорович подобрал челюсть.
- Понимаешь, ты - душа, - сказал мужик. - Ты просто еще к этому не привык. А для души законы земной физики не писаны.
Мужик улыбнулся, глядя на озадаченное лицо Сергея Федоровича:
- Да не грей голову. Пообвыкнешься и сам полетишь. Это не сложно. Сложнее другое, - мужик посерьезнел и спросил. - Ты про то, что все в мире взаимосвязано, знаешь?
- Знаю, и что?
- А то. Когда человек дело делает, дело на него тоже влияет. Понимаешь?
- Ну, да... - неуверенно сказал Сергей Федорович.
Мужик уловил эту неуверенность:
- Балерин видел, худые какие? Это из-за профессии. Или военных вспомни. Выправку их. Или народ в конторах-офисах, особенно в возрасте. Их хорошо видно... Вот у тебя рабочие руки, понятно сразу. Это твое дело на тебя повлияло. Ты делал его, а оно тебя. Понимаешь?
- Понимаю, - сказал Сергей Федорович гораздо уверенней.
А мужик дальше объяснял:
- Дело не только на руки влияет или на фигуру. Оно и нематериальное тело меняет, и душу.
- И неровным делает? - уточнил Сергей Федорович.
- И это тоже, - кивнул мужик. - Так что самый простой и эффективный способ выправить нематериальное тело - заняться правильным делом.
- Это каким?
- Сейчас придем, увидишь. Вообще, я начал говорить, да ты меня перебил. Я - начальник цеха, у меня несколько бригад. Красотой занимаемся, тебе понравится, - мужик мотнул головой назад. - Около конторы, где ты на лавочке сидел, табличка была с надписью "Выход", помнишь? - Сергей Федорович кивнул. - Там тебя ко мне сразу определили. Петр-апостол так и сказал: "Этот твой, можешь забрать прямо сейчас".
- А что он-то тут делает? - удивился Сергей Федорович.
- Как что? Тоже, как и ты, нематериальное тело выправляет. Только он упрямец еще тот, вот дело и идет медленно.
- А ты?
- И я тоже, - мужик невесело усмехнулся. - Мы все тут одним и тем же заняты. Только у кого-то быстро выходит, а кто-то будет до скончания времен тут сидеть. Кстати, - мужик переменил тему, - мы, кажется, не познакомились. Меня Сатана зовут. А тебя?
Сергей Федорович остановился.
- Кто? - спросил он. - Как?
- Меня зовут Сатана, - терпеливо повторил мужик. - То, что у вас обо мне придумали - бред полнейший, сразу говорю. Я тут ни при чем.
Он повернулся и зашагал дальше.
- Подожди, - догнал его Сергей Федорович, - а как же остальные? Иисус, Дева Мария, этот... Мухаммед?
- Да все здесь, все, - ответил Сатана. - Захочешь, я тебя потом со всеми перезнакомлю.
Сергей Федорович помолчал, а потом сказал:
- А меня - Сергей Федорович.
- Очень приятно, - хмыкнул Сатана. - Только, для Сергея Федоровича что-то ты сильно молодой. Как-нибудь попроще нельзя?
- Можно еще Серегой.
- Не, Серега тоже не годится. Давай мы тебя будем просто Сергеем звать - и лаконично, и с уважением.
Они подошли к небольшому одноэтажному зданию явно нежилого назначения.
- Заходи, - сказал Сатана, - тут мой цех.
Сергей зашел и увидел большой зал, уставленный столами.
На полу валялись лоскуты ткани, нитки, бумажки. В одном углу зала стучали коклюшки. Сергей этот звук знал - у него бабка кружевницей была.
В другом шумело несколько швейных машинок. Все столы были заняты. За ними сидели разные мужчины и что-то делали.
Сергей глазам своим не поверил. Лысый громила с окладистой бородой и в кожаной жилетке на голое тело сидел и сноровисто перебирал коклюшки, иногда останавливаясь, чтобы воткнуть булавку куда-то в сплетение нитей. На руки его, на пальцы, смотреть было одно удовольствие - до того все у него ловко и вкусно получалось.
Другой мужик, совершенно бомжовского вида, подкалывал оборку из атласной ленты к подолу воздушного платья. Дело у него шло медленно, но он очень старался.
Третий, по виду торгаш-кавказец, набирал бисерную нитку. Его пальцы-сосиски не сразу могли ухватить бисерину. Тогда торгаш тихо ругался сквозь зубы. И пытался еще раз.
Сергей стоял у порога, как пришитый.
- Пойдем, - показал рукой Сатана, - ты вон там нужен.
Сергей пошел за ним в самый дальний угол. В углу были составлены вместе шесть столов. На них был расстелен большой кусок синего шелка. Вокруг него сидели пять человек, каждый что-то вышивал на своем участке.
- Всем привет! - Со всех сторон послышались приветствия. - Вот, прошу любить и жаловать, - сказал Сатана. - Это Сергей, он в нашем мире новенький. А это наши вышивальщики - Дима, Джон, Виктор, Майк и Алекс. Сергей будет с вами работать, расскажете ему, что надо делать. А Семен вчера улетел. Счастливой ему дороги. Садись, Сергей, тебе всё объяснят.
Сергей оторопел:
- Это что?
- Это? Твое рабочее место, - ответил Сатана. - Смотри, Семен тут не доделал канву, только основу успел вышить. Давай берись... Тут работы еще много, видишь, центр вообще пустой...
Сергей возмутился до глубины души:
- Это мое место?! Мое?! - Сергея заколотило. - Да я потомственный рабочий, я - фрезеровщик высшего разряда, и мне цветочки вышивать?! Да я вам что - баба?!
Он кинулся к Сатане, тот отшатнулся:
- Это ты все подстроил, ты, ты, черт Лукавый! Это значит, мне этого, - он ткнул пальцем в синий шелк, - для полного счастья не хватает, да?! Красоту они делают... Я-то уши развесил. А ты решил посмеяться надо мной?!
- Ну, вот, опять двадцать пять, - сказал кто-то. - И что эти работяги такие упертые.
- Сергей, не ори, успокойся, - попросил Сатана. - Это у тебя еще шок не кончился. Сядь, посиди. Я не смеюсь, и никто не смеется. Это замечательно, что ты рабочий и фрезеровщик. Только тебе надо свое нематериальное тело выправлять, ты это не забыл?
- Здесь, что ли? - спросил Сергей. - Никогда!
Он развернулся и решительно зашагал к выходу из цеха.
Сергей помчался к трехэтажному дому с табличкой "Выход". Подбежал, рванул на себя входную дверь, шагнул в темноту... и очнулся на больничной койке. Вокруг суетились люди в белых халатах.
- Где я? - просипел Сергей.
К нему склонился молодой врач:
- Конечно, в больнице. Напугали вы нас, Сергей Федорович. Пять минут клинической смерти. Я уже бояться начал...
- А что случилось?
- Микроинфаркт. Из-за этого и сердце остановилось. Не должно было, но вот, - врач развел руками. - И так бывает. Но это ничего. Сердце мы запустили. И вас подлечим, еще бегать будете...
Как-то месяца через три после выписки из больницы Сергей Федорович сидел вечером в кресле у торшера и читал большую статью в газете.
От этого дела его отвлекла внучка Машенька, отданная сыном на выходные:
- Деда, я посижу здесь? А то мне свет нужен.
И не дожидаясь ответа, начала устраиваться в соседнем кресле.
- Конечно, посиди, - ответил Сергей Федорович. - А что ты делать будешь?
- Мишку крестиком вышивать.
И Маша из коробки на коленках достала маленькие пяльцы, развернула бумажку со схемой вышивки и принялась за дело.
Сергей Федорович задумчиво смотрел на нее какое-то время, потом решился и робко попросил:
- Маш, а можно я попробую?
Вы бы знали, как я ее не люблю. Сидят эти космические ребята на орбите. И тут раз - и что-то случается. И они такие всему миру внизу : "Хьюстон, у нас проблема!" Типа вот вы там сидите, а мы тут такие крутые со своей проблемой. И теперь вы должны нас понять, уважать, помогать, ублажать и т.д. Типа, раз проблема, то вообще не просто так, а сложно значимо и особенно.
Знаете, есть у меня пара знакомого народу, которых спросишь, что мол не позвонил, не зашел, не забрал, не сделал, хотя клятвенно обещался? А они в ответ такие: " Ты знаешь, у меня такая проблема возникла! Сейчас я тебе подробно расскажу"
Ага, типа у них проблема возникла - это значит, что все - настал конец света. А раз конец света, то все можно. И извиняться не надо.
А еще есть такой разряд человеков, которые от слова "проблема" вообще в ступор впадают. Это у них на уровне рефлекса. Скажешь им: "Да у тебя проблема!" И все, больше ничего не надо. Они вяло спросят: "Да?" и впадут в ступор. Потому что проблема - это что-то такое, такое... Непонятное, но сложное и почти несовместимое с жизнью.
Так, к чему это я? Ах, да!..
Так вот. Те ребята на орбите делают свою работу и фраза "Хьюстон, у нас проблема" для них это формальная форма сигнала о нештатной ситуации, грозящей какими-либо неприятностями. Им говорить такое простительно, потому что работа у них такая.
Но у нас, в повседневной жизни, проблема стала зачастую неким разрешительным фактором. Если возникает проблема, то можно, причем вроде как вполне оправданно, - впадать в ступор, невыполнять обязательства, бояться, лениться, тормозить и все откладывать на завтра. А еще страдать втихомолку о молодой загубленной судьбе.
Я не говорю, что так происходит у всех. Но сама натыкаюсь на это часто, аж уже надоело.
Хочу поделиться личным опытом. Проблема - слово иностранного происхождения. Для русского уха -интуитивно непонятное. Если это слово из своей жизни выкинуть, и из лексикона тоже, то жить становиться легче и интересней.
Есть много вполне русских слов, заменяющих "проблему". У меня нет сейчас проблем. У меня бывают трудности. Сложности. НапрЯги - в конце концов. Когда свои "проблемы" обозначаешь такими словами, то как-то и пути разрешения этих "проблем" видишь яснее. Если трудности - то надо потрудиться, если сложности - разобраться надо, если напряги - найти разрешение или просто немного потерпеть, что бы само рассосалось.
Мне это иной раз здорово помогает. И Хьюстон мне не нужен.
Вот еще один мой рассказ. На сладкое, так сказать.
Роль вышивки в загробной жизни.
Роль вышивки в загробной жизни
Серега Егоров очнулся на лавочке, как включился. Огляделся вокруг. Улица была знакома, он по ней ездил на работу каждое утро. Только выглядела она странно - сильно обветшавшие дома и запустение, ни прохожих, ни машин.
Недалеко от Сереги просвечивал пластиком павильон автобусной остановки с проломленной крышей.
Серега обернулся назад. Там стоял небольшой трехэтажный дом с очень облезлым фасадом. Казалось, его стены поросли разноцветными мхами и лишайниками.
Над подъездом располагалась большая табличка с одним словом: "Выход".
У Сереги мелькнуло в голове: "Вот те, здрасьте-пжалста... Выход... А куда?"
Тут из дома вышел мужик лет сорока и подошел к нему. Протянул Сереге руку, как знакомому:
- Ну что, как сам?
- Да ничего, вроде, - Серега растерялся.
Мужика этого он не знал. Знал бы - не забыл: вьющиеся черные волосы до плеч, чуть тронутые сединой. Лицо породистое, со смыслом, а глаза черные - радужки от зрачка не отличить. Одет в кожаную куртку и джинсы.
- Нормально всё? - поинтересовался мужик.
- Да, в порядке. Только вот...
- Не знаешь, как сюда попал? А сам что помнишь?
- Я... - Серега задумался. Поднял удивленный взгляд. - Я, что, умер?
- Да. Но ты не пугайся, это еще не конец, - мужик похлопал Серегу по плечу и сел рядом. - У тебя сейчас самое интересное начнется.
- Подожди, - Серега с удивлением посмотрел на себя, - я же в больнице был, сердце прихватило...
- Конечно, - кивнул мужик. - Лет-то тебе сколько было?
- Шестьдесят три.
- О! - удивился мужик. - Да ты молод душой. Тебе больше тридцати пяти не дашь...
Серега, а вернее, уже Сергей Федорович поднял голову на мужика:
- Хм... В смысле?
- Ты тут такой, каким себя воспринимаешь.
- А если бы я думал, что верблюд?
- Был бы верблюдом, - рассмеялся мужик. - Правда, на моей памяти, такого ни разу не было. Все себя за людей держат.
- Слушай, если я умер, мы тогда где? В Раю, в Аду? - Сергей Федорович огляделся вокруг, ища признаки Рая или Ада.
- Ммм... - мужик помотал головой. - Ни там, ни там. Честно говоря, их вообще нет.
- Нет? Как так? А что есть? Чистилище, что ли? - привычные представления о загробной жизни сыпались в тартарары.
- Подожди, - мужик успокаивающе поднял руки. - Ничего из того, о чем ты думаешь - нет. Есть только вот этот мир. Сюда попадают все люди после смерти.
- Все-все?
- Да.
- И что? Мы живем тут, типа как на Земле, до скончания времен? - Сергей Федорович начал раздражаться.
Мужик посмотрел на него с веселым удивлением:
- А ты что, остался бы здесь насовсем?
- А что, у меня есть выбор? - вопрос прозвучал гневно.
- Конечно, есть! Миров во Вселенной множество, - улыбнулся мужик. - Только добраться надо.
- Ну и где они, твои миры?! - Сергей Федорович картинно стал озираться по сторонам. Хотя больше всего на свете, ему почему-то хотелось дать черноглазому мужику в морду. Тот видно это понял:
- Э-э-э, да у тебя шок. Погоди-погоди, щас все будет. Ты давай не кипятись, расслабься, это сейчас пройдет. Просто посиди спокойно, а я пока все расскажу. Лады?
Сергей Федорович промолчал.
- Ситуация такая, - начал мужик, - ты про перерождение слышал? Так вот, это правда. Души людей бессмертны, и люди рождаются много раз. На Земле и в других мирах. Сложность в том, чтобы добраться до нужного мира. Потому что межмировое пространство - штука опасная. Там, действительно, можно умереть так, что ничего не останется.
Мужик встал, подошел к павильону автобусной остановки и позвал Сергея Федоровича:
- Иди сюда.
Потом указал на стенку павильона:
- Вот посмотри, - и щелкнул пальцами.
Стенка стала зеркальной, только вместо Сергея Федоровича в ней отразилось большое, слегка скособоченное яйцо. Словно сотканное из туманных нитей оно сияло бело-желтым неярким светом, по поверхности и внутри ходили цветные всполохи.
- Это твое нематериальное тело, - кивнул на отражение мужик. - Видишь, какое кривое? Вон бугор какой-то, здесь вмятина и вон тоже, а здесь вообще дыра! - Мужик тыкал пальцем в изображение на стенке.
Потом подвел итог:
- Тебе таким в межмирье нельзя. Опасно.
- И что делать?
- Как что? Выравнивать, конечно, - Мужик опять щелкнул пальцами и отражение погасло. - Ты уже успокоился?
Сергей Федорович прислушался к себе:
- Вроде, да.
- Тогда пойдем.
- Куда?
- Пошли. По дороге объясню.
Они шли по пустынной улице.
Мужик рассказывал:
- Я - начальник цеха. У меня несколько бригад.
- Слушай, а где все? Куда делись? - перебил его Сергей Федорович.
Мужик усмехнулся:
- Все здесь. Понимаешь, у нас ногами только новички ходят. Остальные летают.
- Как летают? - оторопел Сергей Федорович.
- Да как хотят, так и летают. Вот так, на пример, - мужик взмахнул руками, взлетел, сделал круг и опустился обратно на тротуар. Сергей Федорович подобрал челюсть.
- Понимаешь, ты - душа, - сказал мужик. - Ты просто еще к этому не привык. А для души законы земной физики не писаны.
Мужик улыбнулся, глядя на озадаченное лицо Сергея Федоровича:
- Да не грей голову. Пообвыкнешься и сам полетишь. Это не сложно. Сложнее другое, - мужик посерьезнел и спросил. - Ты про то, что все в мире взаимосвязано, знаешь?
- Знаю, и что?
- А то. Когда человек дело делает, дело на него тоже влияет. Понимаешь?
- Ну, да... - неуверенно сказал Сергей Федорович.
Мужик уловил эту неуверенность:
- Балерин видел, худые какие? Это из-за профессии. Или военных вспомни. Выправку их. Или народ в конторах-офисах, особенно в возрасте. Их хорошо видно... Вот у тебя рабочие руки, понятно сразу. Это твое дело на тебя повлияло. Ты делал его, а оно тебя. Понимаешь?
- Понимаю, - сказал Сергей Федорович гораздо уверенней.
А мужик дальше объяснял:
- Дело не только на руки влияет или на фигуру. Оно и нематериальное тело меняет, и душу.
- И неровным делает? - уточнил Сергей Федорович.
- И это тоже, - кивнул мужик. - Так что самый простой и эффективный способ выправить нематериальное тело - заняться правильным делом.
- Это каким?
- Сейчас придем, увидишь. Вообще, я начал говорить, да ты меня перебил. Я - начальник цеха, у меня несколько бригад. Красотой занимаемся, тебе понравится, - мужик мотнул головой назад. - Около конторы, где ты на лавочке сидел, табличка была с надписью "Выход", помнишь? - Сергей Федорович кивнул. - Там тебя ко мне сразу определили. Петр-апостол так и сказал: "Этот твой, можешь забрать прямо сейчас".
- А что он-то тут делает? - удивился Сергей Федорович.
- Как что? Тоже, как и ты, нематериальное тело выправляет. Только он упрямец еще тот, вот дело и идет медленно.
- А ты?
- И я тоже, - мужик невесело усмехнулся. - Мы все тут одним и тем же заняты. Только у кого-то быстро выходит, а кто-то будет до скончания времен тут сидеть. Кстати, - мужик переменил тему, - мы, кажется, не познакомились. Меня Сатана зовут. А тебя?
Сергей Федорович остановился.
- Кто? - спросил он. - Как?
- Меня зовут Сатана, - терпеливо повторил мужик. - То, что у вас обо мне придумали - бред полнейший, сразу говорю. Я тут ни при чем.
Он повернулся и зашагал дальше.
- Подожди, - догнал его Сергей Федорович, - а как же остальные? Иисус, Дева Мария, этот... Мухаммед?
- Да все здесь, все, - ответил Сатана. - Захочешь, я тебя потом со всеми перезнакомлю.
Сергей Федорович помолчал, а потом сказал:
- А меня - Сергей Федорович.
- Очень приятно, - хмыкнул Сатана. - Только, для Сергея Федоровича что-то ты сильно молодой. Как-нибудь попроще нельзя?
- Можно еще Серегой.
- Не, Серега тоже не годится. Давай мы тебя будем просто Сергеем звать - и лаконично, и с уважением.
Они подошли к небольшому одноэтажному зданию явно нежилого назначения.
- Заходи, - сказал Сатана, - тут мой цех.
Сергей зашел и увидел большой зал, уставленный столами.
На полу валялись лоскуты ткани, нитки, бумажки. В одном углу зала стучали коклюшки. Сергей этот звук знал - у него бабка кружевницей была.
В другом шумело несколько швейных машинок. Все столы были заняты. За ними сидели разные мужчины и что-то делали.
Сергей глазам своим не поверил. Лысый громила с окладистой бородой и в кожаной жилетке на голое тело сидел и сноровисто перебирал коклюшки, иногда останавливаясь, чтобы воткнуть булавку куда-то в сплетение нитей. На руки его, на пальцы, смотреть было одно удовольствие - до того все у него ловко и вкусно получалось.
Другой мужик, совершенно бомжовского вида, подкалывал оборку из атласной ленты к подолу воздушного платья. Дело у него шло медленно, но он очень старался.
Третий, по виду торгаш-кавказец, набирал бисерную нитку. Его пальцы-сосиски не сразу могли ухватить бисерину. Тогда торгаш тихо ругался сквозь зубы. И пытался еще раз.
Сергей стоял у порога, как пришитый.
- Пойдем, - показал рукой Сатана, - ты вон там нужен.
Сергей пошел за ним в самый дальний угол. В углу были составлены вместе шесть столов. На них был расстелен большой кусок синего шелка. Вокруг него сидели пять человек, каждый что-то вышивал на своем участке.
- Всем привет! - Со всех сторон послышались приветствия. - Вот, прошу любить и жаловать, - сказал Сатана. - Это Сергей, он в нашем мире новенький. А это наши вышивальщики - Дима, Джон, Виктор, Майк и Алекс. Сергей будет с вами работать, расскажете ему, что надо делать. А Семен вчера улетел. Счастливой ему дороги. Садись, Сергей, тебе всё объяснят.
Сергей оторопел:
- Это что?
- Это? Твое рабочее место, - ответил Сатана. - Смотри, Семен тут не доделал канву, только основу успел вышить. Давай берись... Тут работы еще много, видишь, центр вообще пустой...
Сергей возмутился до глубины души:
- Это мое место?! Мое?! - Сергея заколотило. - Да я потомственный рабочий, я - фрезеровщик высшего разряда, и мне цветочки вышивать?! Да я вам что - баба?!
Он кинулся к Сатане, тот отшатнулся:
- Это ты все подстроил, ты, ты, черт Лукавый! Это значит, мне этого, - он ткнул пальцем в синий шелк, - для полного счастья не хватает, да?! Красоту они делают... Я-то уши развесил. А ты решил посмеяться надо мной?!
- Ну, вот, опять двадцать пять, - сказал кто-то. - И что эти работяги такие упертые.
- Сергей, не ори, успокойся, - попросил Сатана. - Это у тебя еще шок не кончился. Сядь, посиди. Я не смеюсь, и никто не смеется. Это замечательно, что ты рабочий и фрезеровщик. Только тебе надо свое нематериальное тело выправлять, ты это не забыл?
- Здесь, что ли? - спросил Сергей. - Никогда!
Он развернулся и решительно зашагал к выходу из цеха.
Сергей помчался к трехэтажному дому с табличкой "Выход". Подбежал, рванул на себя входную дверь, шагнул в темноту... и очнулся на больничной койке. Вокруг суетились люди в белых халатах.
- Где я? - просипел Сергей.
К нему склонился молодой врач:
- Конечно, в больнице. Напугали вы нас, Сергей Федорович. Пять минут клинической смерти. Я уже бояться начал...
- А что случилось?
- Микроинфаркт. Из-за этого и сердце остановилось. Не должно было, но вот, - врач развел руками. - И так бывает. Но это ничего. Сердце мы запустили. И вас подлечим, еще бегать будете...
Как-то месяца через три после выписки из больницы Сергей Федорович сидел вечером в кресле у торшера и читал большую статью в газете.
От этого дела его отвлекла внучка Машенька, отданная сыном на выходные:
- Деда, я посижу здесь? А то мне свет нужен.
И не дожидаясь ответа, начала устраиваться в соседнем кресле.
- Конечно, посиди, - ответил Сергей Федорович. - А что ты делать будешь?
- Мишку крестиком вышивать.
И Маша из коробки на коленках достала маленькие пяльцы, развернула бумажку со схемой вышивки и принялась за дело.
Сергей Федорович задумчиво смотрел на нее какое-то время, потом решился и робко попросил:
- Маш, а можно я попробую?