Пролетая над Парижем
-Максиииим, мы ЛЕТИМ! - сильные порывы ветра заглушают голос, поэтому, кажется, что мой товарищ не услышал восторженный вопль, полетевший вдаль. Первую минуту глаза отчаянно опускаются вниз, словно под действием какой-то новой силы тяжести, взгляд прикован к земле. А она все дальше, и дальше, и дальше… Вернее, это мы поднимаемся ближе к пасмурному парижскому небу, готовому разразится потоками ливня.
Да-да, одним слегка - несолнечным - днем, во французской столице группка ребят и взрослых из России приняла решение покататься на высокой карусели. Знали ли мы, что 7 минут катания над ярмаркой и купания под парижским дождем, что эти коротенькие 7 минут, длинною в целую жизнь, станут самым ярким впечатлением о всей поездке? Предполагали ли мы, что будем помнить о них еще очень-очень долго? Нет, конечно!
Излюбленная поэтами, мокрая французская земля все сильнее отдалялась от нас. В течение этой долгой минуты мы смотрели вниз на машущих людей, которые остались там; на нашу учительницу, волнующуюся правильно ли она поступила, отправив нас одних кататься; на совершенно чужих людей; на тычущих в нас пальцами детей; даже как - будто бы слышали их возгласы «Maman, moi aussi, je veux y aller! !! Maman, c’est magnifique!»1 А потом, оторвав свои взоры от земли, выдохнули и… растворились в этом городе!
-Макс, мы же летим! - там внутри что-то сжалось в большой и как ни странно пушистый комок, возможно, это «что-то» было сильным воспоминание, которое сформировалось и отправилось в ящик под названием «Не забывать всю свою жизнь», скорее всего именно так. Потому что, увиденное нами, называется сказкой…
Мы крутились не до такой степени быстро, чтобы бояться скорости, однако пейзажи попеременно сменяли друг друга. Вон там раскинулась летняя ярмарка, сверкая своими разноцветными шарами, левее взгромоздился величественный Лувр, в одной из комнат которого уже какое столетие живет Мона-Лиза и удивляет туристов всего мира совей таинственной улыбкой, а между ними виднеется верхушка прославленной Эйфелевой башни…
Вы знаете, в далеком 1889 году, когда Башню только построили, жителям города было противно на нее смотреть, они хотели ее снести сразу после выставки, на которой La Tour Eiffel2 была входной аркой. Однако сейчас это не мешает ей быть одной из самых посещаемых достопримечательностей нашего времени.
К чему я это? В этом мире нет ничего постоянного. Все приходит и уходит, когда-нибудь у вас остывает чай, минуту назад обжигающий губы, снашивается любимое пальто, заканчивается книга. В конечном итоге мы очень сильно меняемся …Все приходит и уходит, но «сейчас» существует всегда, каждый миг. Мы поняли это, когда, надрывая голос от радостного крика, летели над Парижем, как говориться, между небом и землей. Позади была жесткая спинка розового кресла, а впереди виды прекрасного города, нет, впереди была вся жизнь. Я болтала ногами, толкала Максима локтями, указывая на те места, которые мы уже успели посетить, и представляла, как с блеском в глазах буду рассказывать папе об этом дне. Пожалуй, именно тогда я дала Парижу свое собственное определение, связала воедино все его лица, успевшие мне открыться, и создала точную картину города в своем воображении. Для меня французская столица всегда будет специфически пахнущим сыром, картинами любимого Ван Гога, цветами, смехом и каруселями. Хотя чего это я… В мире все слишком быстро меняется, возможно и мои Парижские ассоциации тоже не вечные, они тоже когда-нибудь уступят место другим…
Как вы думаете, а каким Париж будет для вас?
1) Мама, я тоже хочу туда пойти! Мам, это же замечательно!
2) Эйфелева башня
Да-да, одним слегка - несолнечным - днем, во французской столице группка ребят и взрослых из России приняла решение покататься на высокой карусели. Знали ли мы, что 7 минут катания над ярмаркой и купания под парижским дождем, что эти коротенькие 7 минут, длинною в целую жизнь, станут самым ярким впечатлением о всей поездке? Предполагали ли мы, что будем помнить о них еще очень-очень долго? Нет, конечно!
Излюбленная поэтами, мокрая французская земля все сильнее отдалялась от нас. В течение этой долгой минуты мы смотрели вниз на машущих людей, которые остались там; на нашу учительницу, волнующуюся правильно ли она поступила, отправив нас одних кататься; на совершенно чужих людей; на тычущих в нас пальцами детей; даже как - будто бы слышали их возгласы «Maman, moi aussi, je veux y aller! !! Maman, c’est magnifique!»1 А потом, оторвав свои взоры от земли, выдохнули и… растворились в этом городе!
-Макс, мы же летим! - там внутри что-то сжалось в большой и как ни странно пушистый комок, возможно, это «что-то» было сильным воспоминание, которое сформировалось и отправилось в ящик под названием «Не забывать всю свою жизнь», скорее всего именно так. Потому что, увиденное нами, называется сказкой…
Мы крутились не до такой степени быстро, чтобы бояться скорости, однако пейзажи попеременно сменяли друг друга. Вон там раскинулась летняя ярмарка, сверкая своими разноцветными шарами, левее взгромоздился величественный Лувр, в одной из комнат которого уже какое столетие живет Мона-Лиза и удивляет туристов всего мира совей таинственной улыбкой, а между ними виднеется верхушка прославленной Эйфелевой башни…
Вы знаете, в далеком 1889 году, когда Башню только построили, жителям города было противно на нее смотреть, они хотели ее снести сразу после выставки, на которой La Tour Eiffel2 была входной аркой. Однако сейчас это не мешает ей быть одной из самых посещаемых достопримечательностей нашего времени.
К чему я это? В этом мире нет ничего постоянного. Все приходит и уходит, когда-нибудь у вас остывает чай, минуту назад обжигающий губы, снашивается любимое пальто, заканчивается книга. В конечном итоге мы очень сильно меняемся …Все приходит и уходит, но «сейчас» существует всегда, каждый миг. Мы поняли это, когда, надрывая голос от радостного крика, летели над Парижем, как говориться, между небом и землей. Позади была жесткая спинка розового кресла, а впереди виды прекрасного города, нет, впереди была вся жизнь. Я болтала ногами, толкала Максима локтями, указывая на те места, которые мы уже успели посетить, и представляла, как с блеском в глазах буду рассказывать папе об этом дне. Пожалуй, именно тогда я дала Парижу свое собственное определение, связала воедино все его лица, успевшие мне открыться, и создала точную картину города в своем воображении. Для меня французская столица всегда будет специфически пахнущим сыром, картинами любимого Ван Гога, цветами, смехом и каруселями. Хотя чего это я… В мире все слишком быстро меняется, возможно и мои Парижские ассоциации тоже не вечные, они тоже когда-нибудь уступят место другим…
Как вы думаете, а каким Париж будет для вас?
1) Мама, я тоже хочу туда пойти! Мам, это же замечательно!
2) Эйфелева башня