Мастер-класс по метро-макияжу
Сегодня еду в метро. Напротив садится дама средних лет, финка. Финки случаются разные, эта - из сухопарых. Одета весьма неплохо, но как бы небрежно, похожа на чиновницу - короткая стрижка с хохолком, удлинненное лицо - ну вот совсем, ну совершенно бесцветное. Ну никакое. Ну ни кожи, как бы наши дамы сказали, ни рожи. Такая бледноватая увядшая прозрачность. Выступающий нос, незримые брови, невидимые ресницы, глаза, словно долитые обезжиренным молоком. Очки. Лет, наверное, сорок-под-пятьдесят.
И вот она садится, какое-то время, с полминуты, сидит, и лезет в сумочку. И достает пудреницу и тосенький тюбичек крема "вокруг глаз". Ну, мало ли, думаю я, забыла дома, глядя, как она мизинцем растирает этот крем по чуть припухшим векам. Спешка, стресс, предотпуск. Финка выжидает еще с полминуты - видимо, как я потом поняла, отслеживает реакцию окружающих, то есть меня. И, не отследив ничего тревожного, достает... тональный крем. И быстро, легко, практически жестом скульптора Мухиной, при том - не снимая очков! - создает из своей увядшей бесцветности тонкую матовую кожу, которую возраст не то, что не испортил - но облагородил, да.
Оценивает себя в зеркале, и я вижу, как ее зрачки заостряются в прицельном прищуре... Далее из сумочки появляется карандаш для бровей. И взяв его - так художник берет сангину для эскиза - она, приноравливаясь к покачиванию вагона, рисует себе брови - чуть высокомерные, истаивающие, не достигая висков, придающие ей некую французскую, как бы это сказать, ну, неважно - самоуверенность, да.
После чего настает очередь помады и карандаша гля губ поверх этой самой помады, вопреки всем правилам, но кого волнует, очки на преображенном лице уже не очки, а часть образа, вросшая в черты. Какое-то время она любуется на себя в зеркало, щурясь и тонко улыбаясь, и потом выходит на "Вокзальной площади": туфельки цвета "латте", плащик цвета крем-брюле, сумочка цвета карамели, холщовая авоська с крупными охряными цветами. Зонтик. И хохолок на макушке.
И вот она садится, какое-то время, с полминуты, сидит, и лезет в сумочку. И достает пудреницу и тосенький тюбичек крема "вокруг глаз". Ну, мало ли, думаю я, забыла дома, глядя, как она мизинцем растирает этот крем по чуть припухшим векам. Спешка, стресс, предотпуск. Финка выжидает еще с полминуты - видимо, как я потом поняла, отслеживает реакцию окружающих, то есть меня. И, не отследив ничего тревожного, достает... тональный крем. И быстро, легко, практически жестом скульптора Мухиной, при том - не снимая очков! - создает из своей увядшей бесцветности тонкую матовую кожу, которую возраст не то, что не испортил - но облагородил, да.
Оценивает себя в зеркале, и я вижу, как ее зрачки заостряются в прицельном прищуре... Далее из сумочки появляется карандаш для бровей. И взяв его - так художник берет сангину для эскиза - она, приноравливаясь к покачиванию вагона, рисует себе брови - чуть высокомерные, истаивающие, не достигая висков, придающие ей некую французскую, как бы это сказать, ну, неважно - самоуверенность, да.
После чего настает очередь помады и карандаша гля губ поверх этой самой помады, вопреки всем правилам, но кого волнует, очки на преображенном лице уже не очки, а часть образа, вросшая в черты. Какое-то время она любуется на себя в зеркало, щурясь и тонко улыбаясь, и потом выходит на "Вокзальной площади": туфельки цвета "латте", плащик цвета крем-брюле, сумочка цвета карамели, холщовая авоська с крупными охряными цветами. Зонтик. И хохолок на макушке.