Радости пост
У меня есть прекрасный ангел-хранитель. И это Корней Чуковский (а на самом деле, Николай Васильевич). Он тоже это сейчас читает, поэтому я как бы с ним говорю и одновременно вам рассказываю. Во-первых, он посылает мне точные сигналы. Во-вторых, жалеет и смеется надо мной. В-третьих, он обладает тем истинным знанием, которое у современных писателей почти напрочь исчезло (или я не встретила такого писателя).
Проза Корней Иваныча нереально поэтична. Читаю, и он будто бы хохочет мне в глаза. И подмигивает. Вот, например, в книжке про доброго пятиклассника «Серебряный герб» есть удивительная глава, где мальчик, упав в обморок, оказывается вдруг в странной компании двух сестер-старушек и их совсем древнего отца. Корней Иваныч подробно-подробно рассказывает про обстановку, предметы, героев, хотя к сюжету это, казалось бы, не имеет ни малейшего отношения. Ясен пень, он все это делает неспроста. Не для красивостей. Он что-то имеет в виду и не говорит. И если вдруг угадываешь, что имеется в виду, внутри тебя взрываются фейерверки восторга. А скажи он напрямик - афоризмом - все тупо начнут перепащивать с умным видом, как-будто они все поняли. Или плоско комментировать. Или даже критиковать, руководствуясь навязанной установкой. Перепощу кусочек из этой офигенской главы.
«Их папа, м-сье Рикке, был когда-то учителем танцев, но теперь ему
девяносто шесть лет, и он издавна сидит в своем кресле под теплым пледом, на
котором вышита черная летучая мышь на фоне огромной луны. Он уже оглох,
плохо видит, он даже охладел к табаку, который охотно нюхал еще два года
назад. Целыми днями не произносит ни слова. Но есть в этой жизни одно, что
по-прежнему ему любо и дорого: сахар. И, так как ему мало кусков, которые
выдают дочери, он ворует у них сахар при всякой возможности. И, так как это
доставляет ему удовольствие, дочери нарочно ставят сахарницу у него под
рукой, чтобы ему было удобнее воровать. Уморительно было смотреть, как он,
озираясь по сторонам, точно взаправдашний вор, протягивает руку за добычей,
которую они сами подставляют ему. Воображая, будто он совершил необыкновенно
ловкую кражу, он радуется, точно младенец. Кусок сахару, который он в ту же
секунду кладет себе в рот и начинает со смаком сосать, кажется ему вдвое
вкуснее, оттого что он считает этот кусок уворованным. Особенно он бывает
доволен, если ему говорят: "Фуй, папаша, как же вам не стыдно!"
Тогда ему мерещится, что он в самом деле ужасный хитрец и пройдоха. Это
льстит ему, и он самодовольно хмыкает.»
Летучая мышь на фоне огромной луны!
Необходимым К. Ч. считает сообщить о том, сколько лет назад старик охладел к табаку. Понадобилось ему подробно описать и страсть старика к сахару. Но и остальное в этой главе - бесподобно.