Основной вопрос современности. Крестьянские юридические памятники
предыдущая часть
Итак, насильное закабаление вольного человека на Руси наказывалось смертной казнью, а из служилых кабал видно, что они совершались добровольно и на определённый срок. Часто, вернув состояние вольного человека по окончании кабального договора, крепостные крестьяне предпочитали заключить новый. Теперь трудно представить все существовавшие в России основания для заключения таких договоров (крепостей) между вольными людьми. В роли "крепостника" мог выступать купец, посадский (мещанин) и крестьянин, а в крепостную службу к ним могли поступать даже боярские дети, отставленные от службы. И всё же рациональное экономическое обоснование для существования этого вида трудового договора, всегда заключавшегося добровольно, есть.
Начнём с того, что Судебник Иоанна IV лишал хозяина возможности «искать» на его слуге кражи, т.е. возмещать за его счёт убытки, если тот служил без крепости. А из этого следовало, что все нанесённые слугой убытки признавались потерей самого хозяина, поскольку он сам поверил вольному человеку и держал его у себя "без крепости". Естественно, это приводило к заключению крепостей даже между родственниками. А убытки, нанесённые людьми, поступившими на службу, могли быть огромными. Достаточно познакомиться с двумя подрядными договорами.
По первому договору 11 монастырских (разных монастырей) крестьян Костромского уезда, 6 крепостных крестьян разных хозяев из Ярославского уезда и ещё 1 крепостной из Костромского уезда подрядились с колокольным мастером Моториным построить ему каменные палаты у Сретенских ворот в Москве, за что взяли с колокольного мастера 40 рублей аванса из общей суммы договора в 105 рублей. Огромный дом и огромные, по тем временам, деньги. В обеспечение этого договора, подрядчики заключили субподрядный договор с ещё двумя каменщиками - монастырским и крепостным крестьянами из Костромского уезда. Часть полученных крестьянами денег ушла на выплату причитающегося с них оброка нескольким монастырям и семи дворянам. Теперь представим, что деньги уплачены, а дом не построен. По законам того времени, убыток, нанесённый слугами хозяина, возмещался этим хозяином. В данном случае, это три монастыря и семь дворян. Вот они и должны были "искать", или взыскивать со своих крестьян нанесённые ими третьей стороне убытки. А для того, чтобы никто не отвертелся на суде, есть два подрядных договора с круговой порукой и 17 крепостных договоров.
Ладно каменные палаты в Москве. Крепостные крестьяне заключали огромные подряды, например на поставку камня для строительства целого монастыря в Рязани (с добычей и доставкой строительного камня своими судами по реке, договор заключён с митрополитом на общую сумму свыше 250 рублей). Их хозяева не участвовали в заключении и выполнении этих огромных подрядов. Скорее всего, они даже не знали об этом. Но, в случае необходимости, "сыскать убытки" было легко - всем участникам договоров были известны эти "поручители".
Естественно, заключать такие договоры можно было только с мастерами, "лутшими людьми", как тогда выражались, у которых не только были золотые руки, но и надёжные, в случае чего, хозяева. Этой выгодой для всех участников экономических отношений во многом и обосновывалась целесообразность крепостного права. Поэтому свободные, вполне достаточные крестьяне и подписывали служилые кабалы. Впрочем, у них были другие возможности - например, поселиться в чёрной деревне. В этом случае, их порутчиками выступали бы все жители такой деревни. Само собой, договориться с целой деревней было ничуть не проще, чем с каким-либо "крепостником".
Подрядная крестьян на постройку каменных палат колокольного мастера Фёдора Дмитриевича Моторина в Москве, в Пушкарской сотне у Сретенских ворот, от 14 июля 1686 года:
Се аз Костромского уезду Ипацкого монастыря села Коробанова деревни Закузарья крестьянин Борис Иванов, да яз тогож монастыря села Кузминского деревни Микитиной крестьянин Влас Родионов, да яз тогож монастыря Яков Васильев, да яз тогож монастыря села Спасского крестьяня: Андрей Иванов, да яз Тимофей Иванов, да яз Андрей Григорьев, да яз тогож уезду Чюдотворца Алексея монастыря села Шунги Степан да яз Фёдор Трифоновы дети, да яз Дмитрей Григорьев, да яз Ермола Григорьев, да яз с Костромы Богоявленского монастыря села Ильинского Андрей Никитин, да яз князь Фёдора Юрьевича Борятинского Ерославского уезду села Рожествена Леонтей Демидов, да яз тогож уезду Ивана Аверкиевича Апухтина села Петровского деревни Заболотья Михайла Васильев, да яз тогож села деревни Барашева Иван Родионов, да яз тогож уезду Тимофея Андреевича Апухтина деревни Заболотья Фёдор Иванов, да яз Ерославскогож уезду Якова Ивановича Золотарёва Чёрныя Заводи деревни Дёмина Григорей Данилов, да яз тогож уезду князь Фёдора Степановича Борятинского села Петровского Яков Афонасьев, да яз Костромскаго уезду Григория Семёновича Супонева села Петрилова Фёдор Осипов, в нынешнем во сто девяносто четвёртом году июля в четвертынадесять день все мы подрятчики и каменшики поручилися есми друг по друге круговою порукою и дали мы на себя сию запись колоколному мастеру Фёдору Дмитриеву сыну Моторину в том, что подредились мы подрятчики и каменшики у него Фёдора сделать два погреба, один длиною три сажени без аршина [1 сажень = 3 аршина = 2,13 м], вышина от полу до замка две сажени без аршина, ширина тож, другой погреб сделать длина в две сажени с аршином, поперег тож, вышина против тогож, да над теми погребами сделать две жилыя полатки, да позадь тех полат сделать к улице проходные сени да два крилца, а вышина в полатех от полу до замка по полторы сажени, да над темиж полаты сделать на перемычке полатка, чтоб под нею был проезд; а двери и окна и печюры делать где пристойно и сколко понадобитца; а теска в окнах делать гусенок полукирпишной да вал полкирпишной; а погребные своды делать каменные, а в полатех своды делать кирпишные. А к тому каменному делу всякие припасы, что понадобитца, то всё его Федоровы, а латки и шайки, то наше подрятчиково и каменшиково. А редили мы подрятчики и каменшики у него Фёдора от того каменного дела сто пять рублёв денег, а тех рядных денег взяли мы наперёд сорок рублёв денег, а достолные денги имать как понадобитца. А делать нам подрятчиком и каменшиком то каменное дело самым добрым ма[сте]рством и от того каменного дела к иному делу никуды не отойтить и то каменное дело ничем не остоновить… <Акты. Спб, 1864 г., т. 2, ст. 777-779>
Подрядная против подрядной [см. выше] от 14 июля 1686 года:
Се аз Костромского уезду села Новинского князь Фёдора Ивановича Вяземского крестьяне его Естифей Кандратьев, да аз тогож уезду Чюдова монастыря погосту Шунья крестьянин Степан Степанов, каменшики, в нынешнем во сто девяносто четвёртом году июля в двадесять третий день дали сию запись подрятчиком каменных дел тогож уезду живоначалные Троицы Ипацкого монастыря деревни Закузарья крестьянину Борису Иванову с товарыщи в том, что подряди-лись мы Естифей и Степан у него Бориса с товарыщи делать каменное дело с ними Борисом с товарыщи вместе против подрядной их записи, какову они на себя дали колоколному мастеру Фёдору Дмитриеву сыну Моторину; а подрядные денги имать у них Бориса с товарыщи против их записи… <Акты. Спб, 1864 г., т. 2, ст. 780-781>
Подрядная на поставку крестьянином Лазарем Дмитриевичем Ларионовым (Лариным) камня в г. Переславль Рязанский от 29 декабря 1690 года:
Се аз Переславского уезду Рязанского великих государей дворцового села Любичь крестьянин Лазарь Дмитриев сын Ларионов в нынешнем во сто девяносто девятом году декабря в 29 день подрядился Лазарь преосвященного Аврамия, митрополита Рязанского и Муромьского, у казначея старца Гедеона Гундорова да у дьяка Василья Зарайникова поставить и купить к церковному каменному делу пять тысечь ступенного доброго камню дя пять тысечь юхтей аршинного и трёхчетвертного каменей, и привезть тот камень против сей записи мне подрядчику в своих стругах и своими работники в Переславль Рязан-ской, пять тысечь ступенного отборного доброго Мячковского каменю в длину аршина, в ширину осми и девяти вершков, толщина шти вершков, да пять тысечь юхтей доброго Мячковского аршинного и трёхчетвертного каменя, и из стругов тот камень выгрузить в Переславле Рязанском на берег, и класть в стопы мне подрядчику своими работники в нынешнем во сто девяносто девятом [7200?] году в мае месяце; а длины каменю аршина, ширина шти и пяти вершков, толщина четырёх вершков не захвостовать, также и трёхчетвертной в толщину и в ширину против тогож. А взять мне подрядчику Лазарю Ларионову за тот камень у него казначея старца Гедеона да у дьяка Василья Зарайникова за ступенный камень за сто по три рубли, а за юхотной за аршинной и трёхчетвертной за юхть по два рубли по два-дцати алтын, и тех рядных денег наперёд…
[На обороте подписи:] …подрядной записи…чик…села Любичь Лазарь…сын Ларионов взял на под…камени руку приложил. Порутчик Назарка Ларин ручал Лазаря Дмитриева в каменном подряде и вместо порутчика тогож села Федосея Ларина и по его веленью руку приложил. К сей подрядной записи села Любичь порутчик Ларион Степанов Лазоря Дмитриева сына Ларина ручал и вместо порутчика ж Фёдора Лазорева, по его веленью, руку приложил. К сей подрядной записи села Любичь крестьянин Крисанфей Осипов ручал и вместо порутчика ж Тимофея Лазорева и по его веленью руку приложил. Порутчик села Любичь Ерёмка Анофриев ручал и вместо порутчика ж Ивана Прокофьева, по его веленью, руку приложил. <255 Акты, т. 2, ст. 781-782>.