(no subject)
https://youtu.be/V9rzVhppwZU?t=400
Случайно получилось нарезать из старого видио кадры. Редактировать я так и не научилась. Начало могу поймать, а конец - нет. Если смотреть подряд - так все и будет до конца. Но вы до конца не смотрите, вы начало только.
Да, мы смешные и молодые. Я ( сижу под гитарой) и Юлька Беломлинкская на этом видео очень похожи - худенькие, носатые еврейские девочки с совершенно одинаковой стрижкой. В жизни мы с Юлей похожи не были, это нас так Мышь сняла. Поленов в жизни был красивее, тут цвет потерялся - у него глаза голубые, а волосы совершенно черные, не каштановые, а черные, вороново крыло. Голос не искажен, его голос, просто он тихо поет. Его голос, его выражение лица.
Да, я была женой самого красивого молодого человека в Москве - здесь-то он уже не такой молодой, не такой красивый, Да и голос не тот. Ему году в 85-м, что-ли, где-то на кавказком побережье в драке разбили морду. Меня там не было, подробности мне не известны. Я прилетела в Адлер, Никита меня встретил, как-то осторожно краем губ поцеловал, но стоит в профиль, как римский император на медали. Я пытаюсь его обойти, а он как флюгер, поворачивается. Я его за плечи схватила и повернула - мамочки мои! Тот профиль, который он мне показывал - медаль римская, с с другой стороны носа - кровавая каша. Как он до аэропорта доехал? Как он в обморок от боли не падал? Проломлена была скула. Физиономию ему зашили, даже шрамов потом не осталось, а вот голос изменился, стал выше, и тембр другой, Врачи объясняли, что лицевой нерв задет, голос прежним уже не будет.Мимика слегка задета, но если не знать, то и незаметно. Его еще до моего приезда зашили, а морда была - фильм ужасов. Он прямо из больницы меня встречать приехал, половина морды - цвета баклажан. Мы жили в Гудауте, спали во дворике у скульптора, с которым Никита там познакомился. В палатке. Постельное белье заменял советский флаг. На символику мне было наплевать, но флаг был шерстяной и дико колючий. Из местных баранов, что ли, делали флаги в Гудауте? А палатка стояла под грушей. В смысле под деревом, на котором росли груши. Был август и груши падали. Повезло Ньютону, на которого падали яблоки, они хоть не размазываются по морде, палатке и советскому флагу. В магазине по соседству продавались только яйца. Больше ничего не было, даже консервов "завтрак туриста" ( это еще повезло, в Туапсе и яиц не было). В огороде росли помидоры, зеленый лук и какая-то зелень. Каждое утро я шла на летнюю кухню, там уже суетлась старушка, мама скульптора, я жарила яишницу на все имеющиюся яйца и помидоры, высовывала голову и окликала Никиту, у меня голос не командирский. А Никита в свою очередь орал: "Подъем, яишница!" и с разных строн сползались довольно подозрительные личности. Я не уверена, что хозяин их всех знал. Кстати, что хозяин был скульптор - это я только от Никиты знала, материальных подтверждений его творений мне не попалось, кроме гипсового пионера с отломаным горном, аккуратно обернутого в целлофан. Хозяин веско сказал:
- Это мне на реставрацию дали.
А я че? Я в скульптуре не разбираюсь, у меня муж поэт, а не Эрнст Неизвестный. Гудаута, море, яичница - мне помешает пионер, хоть с горном, хоть нет? Меня интересовал вопрос денег, потому что я все истратила но билеты, а зимовать в Гудауте на советском флаге мне как-то не хотелось. Но Никита меня успокоил:
- Не волнуйся, я великий целитель армянского народа.
Нельзя сказать, что меня это сильно успокоило, в сочетании с палаткой под грушей, цветом его красивого лица, яишнецей и пионером в целофане без горна. Я начала подумывать, а не послать ли маме телеграмму. Хотя, когда я улетала, мама предупредила, что я действую на свой страх и риск и на обратные билеты рассчитывать не стоит. Дальнейшие события развивались все страньше и страньше. Во-первых, оказалось, чт в Гудауте дефицит еды, а дешевый портвейн тут не в дефиците. Во-вторых, оказалось, что у темных личностей нет денег на еду, а вот на портвейн есть. Желание послать маме телеграмму крепло - в конце концов, я единственная дочь! И тут у калитки остановилась черная "волга". Вышел шофер и крикнул -
- Тут Поленов Никита есть?
Поленов поставил недопитый стакан и пошел к "Волге". Машина сорвалась с места.
- Это КГБ? - спросила я, замирая от ужаса.
- Нет, церковно-приходская школа, - ответил мне скульптор.
Через час вернулся Поленов, "Волга" подвезла его к воротам и отъехала. Поленов бросил на стол сотенную купюру, быстро нашел свой стакан с недопитым портвейном. Никто кроме меня совершенно не удивился.
- Никита, где ты был? - ме стоило большого труда не заорать, в юности я была сдержанее, чем сейчас. Поленов слегка удивился:
- Я же сказал, я исцеляю армянский народ, - и он с удовольствием допил портвейн, - слушай, там еще яйца остались? Жрать очень хочется.
Моя подруга Ларка говорит, что у меня нервная система непрошибаема, как железобетон. Это ерунда, я сейчас нервная, как птичка. А тогда я молча встала и пошла жарить остатки яиц, не зря я утром тридцать штук купила, чуяло мое сердце, что пригодятся. Но ночью мой железобтон дал трещину.
- Поленов, мне тут не нравится. Давай уедем, а?
- Ну давай, куда?
- Домой, в Москву.
--Так у тебя еще почти месяц отпуска. Что в Москве делать? Тебе бы куда хотелось?
- В Канны, - злобно буркнула я, заворачиваясь в колючий флаг, - или хотя бы в Крым.
- Канны не могу, а в Крым завтра поедем.
Хоть вы мне верьте, хоть не верьте, но назавтра мы уехали в Крым. Сначала доехали до Туапсе, о а там стоял круизный теплоход и мы взяли билеты до Ялты. А из Ялты доехали до Гурзуфа, не помню почему мне хотелось в Гурзуф. В то время я, как и многие, очень любила Крым и знала там каждый изгиб побережья. Неделю мы прожили в Гурзуфе, ныряли за мидиями, жарили их на камнях в самодельной жаровне. А потом в толчее и сутолоке неожиданно легко купили билеты "Симферополь-Москва", дефицитом был плац-карт, а купе были. И вернулись "в суету городов и потоки машин".
Я так и не узнала, как Поленов заработал деньги на эту поездку, а теперь это и неважно. Все равно у него уже не спросишь, а в юности я избегала лишних вопросов. Меньше знаешь - крепче спишь. Из меня бы тогда получилась идеальная жена революционера ( или бандита, в сущности одно и тоже). А сейчас - тьфу, самой смотреть противно! Скандалистка кухонная. Только иногда я думаю - может быть я не так уж изменилась? Ну да, постарела, потолстела, но может быть мне все равно хочется чудес? Которые умел делать Поленов, вытаскивать из кармана, как кролика - только Поленов? Я не знаю и никогда не узнаю, как он исцелял армянский народ, я вообще не знаю, как он делал деньги из воздуха, и если я узнаю правду - она мне не понравится. Да и зачем она мне теперь - та правда?
Мне было 17 лет, когда я влюбилась, я положила 4 года, чтобы его добиться, я вышла за него замуж, прожила 7 лет, я его бросила. я прожила свою жизнь ровно так, как мне хотелось. Родила сына, "но забыть одну жизнь -- человеку нужна, как минимум,еще одна жизнь. И я эту долю прожил." А что вспоминаю - ну бывает.
Случайно получилось нарезать из старого видио кадры. Редактировать я так и не научилась. Начало могу поймать, а конец - нет. Если смотреть подряд - так все и будет до конца. Но вы до конца не смотрите, вы начало только.
Да, мы смешные и молодые. Я ( сижу под гитарой) и Юлька Беломлинкская на этом видео очень похожи - худенькие, носатые еврейские девочки с совершенно одинаковой стрижкой. В жизни мы с Юлей похожи не были, это нас так Мышь сняла. Поленов в жизни был красивее, тут цвет потерялся - у него глаза голубые, а волосы совершенно черные, не каштановые, а черные, вороново крыло. Голос не искажен, его голос, просто он тихо поет. Его голос, его выражение лица.
Да, я была женой самого красивого молодого человека в Москве - здесь-то он уже не такой молодой, не такой красивый, Да и голос не тот. Ему году в 85-м, что-ли, где-то на кавказком побережье в драке разбили морду. Меня там не было, подробности мне не известны. Я прилетела в Адлер, Никита меня встретил, как-то осторожно краем губ поцеловал, но стоит в профиль, как римский император на медали. Я пытаюсь его обойти, а он как флюгер, поворачивается. Я его за плечи схватила и повернула - мамочки мои! Тот профиль, который он мне показывал - медаль римская, с с другой стороны носа - кровавая каша. Как он до аэропорта доехал? Как он в обморок от боли не падал? Проломлена была скула. Физиономию ему зашили, даже шрамов потом не осталось, а вот голос изменился, стал выше, и тембр другой, Врачи объясняли, что лицевой нерв задет, голос прежним уже не будет.Мимика слегка задета, но если не знать, то и незаметно. Его еще до моего приезда зашили, а морда была - фильм ужасов. Он прямо из больницы меня встречать приехал, половина морды - цвета баклажан. Мы жили в Гудауте, спали во дворике у скульптора, с которым Никита там познакомился. В палатке. Постельное белье заменял советский флаг. На символику мне было наплевать, но флаг был шерстяной и дико колючий. Из местных баранов, что ли, делали флаги в Гудауте? А палатка стояла под грушей. В смысле под деревом, на котором росли груши. Был август и груши падали. Повезло Ньютону, на которого падали яблоки, они хоть не размазываются по морде, палатке и советскому флагу. В магазине по соседству продавались только яйца. Больше ничего не было, даже консервов "завтрак туриста" ( это еще повезло, в Туапсе и яиц не было). В огороде росли помидоры, зеленый лук и какая-то зелень. Каждое утро я шла на летнюю кухню, там уже суетлась старушка, мама скульптора, я жарила яишницу на все имеющиюся яйца и помидоры, высовывала голову и окликала Никиту, у меня голос не командирский. А Никита в свою очередь орал: "Подъем, яишница!" и с разных строн сползались довольно подозрительные личности. Я не уверена, что хозяин их всех знал. Кстати, что хозяин был скульптор - это я только от Никиты знала, материальных подтверждений его творений мне не попалось, кроме гипсового пионера с отломаным горном, аккуратно обернутого в целлофан. Хозяин веско сказал:
- Это мне на реставрацию дали.
А я че? Я в скульптуре не разбираюсь, у меня муж поэт, а не Эрнст Неизвестный. Гудаута, море, яичница - мне помешает пионер, хоть с горном, хоть нет? Меня интересовал вопрос денег, потому что я все истратила но билеты, а зимовать в Гудауте на советском флаге мне как-то не хотелось. Но Никита меня успокоил:
- Не волнуйся, я великий целитель армянского народа.
Нельзя сказать, что меня это сильно успокоило, в сочетании с палаткой под грушей, цветом его красивого лица, яишнецей и пионером в целофане без горна. Я начала подумывать, а не послать ли маме телеграмму. Хотя, когда я улетала, мама предупредила, что я действую на свой страх и риск и на обратные билеты рассчитывать не стоит. Дальнейшие события развивались все страньше и страньше. Во-первых, оказалось, чт в Гудауте дефицит еды, а дешевый портвейн тут не в дефиците. Во-вторых, оказалось, что у темных личностей нет денег на еду, а вот на портвейн есть. Желание послать маме телеграмму крепло - в конце концов, я единственная дочь! И тут у калитки остановилась черная "волга". Вышел шофер и крикнул -
- Тут Поленов Никита есть?
Поленов поставил недопитый стакан и пошел к "Волге". Машина сорвалась с места.
- Это КГБ? - спросила я, замирая от ужаса.
- Нет, церковно-приходская школа, - ответил мне скульптор.
Через час вернулся Поленов, "Волга" подвезла его к воротам и отъехала. Поленов бросил на стол сотенную купюру, быстро нашел свой стакан с недопитым портвейном. Никто кроме меня совершенно не удивился.
- Никита, где ты был? - ме стоило большого труда не заорать, в юности я была сдержанее, чем сейчас. Поленов слегка удивился:
- Я же сказал, я исцеляю армянский народ, - и он с удовольствием допил портвейн, - слушай, там еще яйца остались? Жрать очень хочется.
Моя подруга Ларка говорит, что у меня нервная система непрошибаема, как железобетон. Это ерунда, я сейчас нервная, как птичка. А тогда я молча встала и пошла жарить остатки яиц, не зря я утром тридцать штук купила, чуяло мое сердце, что пригодятся. Но ночью мой железобтон дал трещину.
- Поленов, мне тут не нравится. Давай уедем, а?
- Ну давай, куда?
- Домой, в Москву.
--Так у тебя еще почти месяц отпуска. Что в Москве делать? Тебе бы куда хотелось?
- В Канны, - злобно буркнула я, заворачиваясь в колючий флаг, - или хотя бы в Крым.
- Канны не могу, а в Крым завтра поедем.
Хоть вы мне верьте, хоть не верьте, но назавтра мы уехали в Крым. Сначала доехали до Туапсе, о а там стоял круизный теплоход и мы взяли билеты до Ялты. А из Ялты доехали до Гурзуфа, не помню почему мне хотелось в Гурзуф. В то время я, как и многие, очень любила Крым и знала там каждый изгиб побережья. Неделю мы прожили в Гурзуфе, ныряли за мидиями, жарили их на камнях в самодельной жаровне. А потом в толчее и сутолоке неожиданно легко купили билеты "Симферополь-Москва", дефицитом был плац-карт, а купе были. И вернулись "в суету городов и потоки машин".
Я так и не узнала, как Поленов заработал деньги на эту поездку, а теперь это и неважно. Все равно у него уже не спросишь, а в юности я избегала лишних вопросов. Меньше знаешь - крепче спишь. Из меня бы тогда получилась идеальная жена революционера ( или бандита, в сущности одно и тоже). А сейчас - тьфу, самой смотреть противно! Скандалистка кухонная. Только иногда я думаю - может быть я не так уж изменилась? Ну да, постарела, потолстела, но может быть мне все равно хочется чудес? Которые умел делать Поленов, вытаскивать из кармана, как кролика - только Поленов? Я не знаю и никогда не узнаю, как он исцелял армянский народ, я вообще не знаю, как он делал деньги из воздуха, и если я узнаю правду - она мне не понравится. Да и зачем она мне теперь - та правда?
Мне было 17 лет, когда я влюбилась, я положила 4 года, чтобы его добиться, я вышла за него замуж, прожила 7 лет, я его бросила. я прожила свою жизнь ровно так, как мне хотелось. Родила сына, "но забыть одну жизнь -- человеку нужна, как минимум,еще одна жизнь. И я эту долю прожил." А что вспоминаю - ну бывает.