(no subject)
Ах, эта типично русская болезнь с типично русским названием «ностальгия»!
Сидим, значит, мы на Молодежной, зимуем. Вокруг ветры воют. В это время у людей начинаются массовые нарушения сна. Ночью не спишь, днем борешься со сном. День как ночь, ночь как день.
Лежу я как-то в постели. За окном небольшая пурга. Метров 25-30 в секунду. Наш домик стоит на металлических трубах, чтобы не заносило. Поэтому весь дрожит и качается от ветра. Домик панельный, сделан из «сэндвича»: панель представляет собой пенистый утеплитель, покрытый снаружи алюминием. Затем эти панели крепятся болтами. Получается хорошо, тепло. Но во время «дульника» панели стучат друг о друга. В доме стоит такой грохот, что «если были бы уши, как у кота - прижал бы». Иногда мы ходим по домику в шапках-ушанках.
Полудрема-полубред. Шумы снаружи, шумы в голове. Постепенно возникает мелодия из кинофильма «17 мгновений весны».
Я прошу, хоть ненадолго
Грусть моя, ты покинь меня,
Облаком, сизым облаком,
Ты полети к родному дому,
Отсюда к родному дому.
До дыр заслушанная, ранее никогда не привлекавшая внимание, сейчас эта музыка пронзила резко.
Берег мой, покажись вдали,
Краешком, тонкой линией,
Берег мой, берег ласковый,
Ах, до тебя, родной, доплыть бы,
Доплыть бы хотя б когда-нибудь.
«Берег ласковый». Здесь же только обледенелые, обрывистые берега, к морю спуститься можно далеко не везде.
Я беру гитару и в полутьме пытаюсь подобрать мелодию. Из-за грохота в домике сосед за стенкой не услышит меня. Можно играть. Пальцы бегают по струнам, как по лестнице.
Где-то далеко, где-то далеко
Идут грибные дожди,
Прямо у реки в маленьком саду
Созрели вишни, наклонясь до земли.
Мимо пролетают десятки тонн снега. Душа рвется домой. Как сквозь туман, в душе рожается образ. Старый деревянный забор, через него свешиваются щедрые плоды вишни. Все хорошо. Всем хорошо.
Где-то далеко в памяти моей
Сейчас, как в детстве, тепло,
Хоть память укрыта
Такими большими снегами.
Из дома пишут, что начали поспевать ягоды. За «бортом» метель бьет импульсами. На доме горит прожектор. Его свет отражается от воздушно-снежной массы и такими же импульсами освещает комнату.
Ты, гроза, напои меня,
Допьяна, да не до смерти.
Вот опять, как в последний раз,
Я все гляжу куда-то в небо,
Как будто ищу ответа.
В тот момент в нашей экспедиции еще не было смертей. Они появятся потом. У Володи Килашова откажет сердце, врач не успеет ему помочь. Три человека из аэродромной команды на Мирном сгорят в самолете. Тех, кто умирает здесь, домой не везут. Они остаются на мерзлой скале Антарктиды.
Я прошу, хоть ненадолго
Грусть моя, ты покинь меня,
Облаком, сизым облаком,
Ты полети к родному дому,
Отсюда к родному дому.
Я часто вспоминаю это «кино».