«И снова Оливия», Элизабет Страут
Прочитала «И снова Оливия» с таким же удовольствием, как и первую книгу о ней. Книга вторая об одиночестве и старости. Оливия постарела, но осталась собой. Во второй книге такой же довольно подробный психологический разбор персонажей и их внутренних миров.
Очень многие называют Оливию Киттеридж «вздорной старухой, спасающей всех, кроме себя».
У меня противоположное мнение. Первого мужа Генри она не любила и не ценила до его инсульта. Скандал у сына Кристофера в Нью-Йорке на пустом месте тоже признак ее самодурства и эгоизма.
Что удивительного в том, что первая жена ее сына захотела продать дом и уехать из штата Мэн в Калифорнию? Дело даже не в том, что это лучшая жизнь и перспективы. Это была сепарация от Оливии. Просто после того, как она поняла (а она наверняка поняла), что это Оливия испортила ее свитер и украла нижнее белье и одну туфлю, она хорошо представила, что за жизнь ее ждёт с такой свекровью. Тем более Оливия собиралась время от времени наведываться в дом сына и утаскивать вещи у невестки, чтобы та «не забывалась и знала своё место».
«...Свитер окажется испорченным, туфля вместе с бюстгальтером исчезнет, прикрытая использованными бумажными салфетками и туалетной бумагой, в мусорном баке туалета в пончиковой, а на следующий день они будут спрессованы в мусоросборщике. Между прочим, если доктор Сью собирается жить недалеко от Оливии, нет причин, почему бы Оливия не могла время от времени брать понемножку то одно, то другое, просто чтобы некоторая неуверенность у доктора Сью не угасала. Устраивать себе время от времени малый всплеск. Потому что Кристоферу не нужно жить с женщиной, которая полагает, что знает все. Никто не может знать все, и нечего им так думать.»
Трудно представить, что такое творит бывшая учительница математики в средней школе. Но статус и профессия, увы, не гарантируют ни наличие ума и доброты, ни даже элементарной порядочности и человеколюбия.
Вторая невестка для Оливии - «эта свиноматка с ее двумя отродьями от разных мужчин». Все-таки человеколюбием здесь тоже не пахнет.
Мне интересно читать о пожилых людях, ведь это будет, если доживу до этого времени сама. Буду ли я чувствовать себя одеревеневшей по утрам в 69 лет? Убывание жизни будет нагнетать тоску или это будет спокойная осень воспоминаний и раздумий? Но вся книга пронизана одиночеством. И в старости оно ещё страшнее и беспощаднее.
Вообще удивительно, как эта книга помогает видеть больше. Окружающие учат нас понимать самих себя и признавать то, что мы не замечаем из года в год. И главное - благодарить за эти знания и не отвергать те неугодные факты, которые мы не хотели бы признавать о себе. В старости у Оливии это начинает получаться. И она даже благодарит за это случай или человека, открывших ей это сакральное знание.
И, конечно, интересно представить, что бы ты сам почувствовал на месте бывших любовников, увидавшихся спустя 30-40 лет. Вы уже старые, тело разнесло, лицо неузнаваемо изменилось. А воспоминания - как встретились первый раз. И они будоражат, хотя и не греют, потому что чувства давно остыли и стали золой, лишь только память оживляет кадры, как на старой киноплёнке, события давно минувших дней - тайные встречи в отеле, молодые гибкие тела, сплетенные в порыве страсти, и страх, что кто-то увидит их выходящими из отеля вместе, и тайное станет явным. А дома супруги, дети. А также карьера в университете и репутация в обществе.
И как множество супружеских пар живут тайной второй жизнью. Если даже не физически, то мысленно изменив своему партнёру с коллегой по работе. И прикипев к нему всей душой, мысленно беседуя с ним за ужином и не замечая своего настоящего супруга. При этом все эти семьи имеют репутации самых прочных и положительных. Как обычно это и водится.
И вот один прелестный момент. «...Макферсоны жили в большом старом доме на окраине Кросби, штат Мэн. Женаты они были сорок два года и последние тридцать пять лет друг с другом не разговаривали. Но жили по-прежнему вместе.»
«Форма их взаимоотношений сводилась к следующему: полоска желтой изоленты делила их гостиную пополам, лента была протянута по деревянному полу параллельно ковру, который Этель Макферсон постелила на своей половине; в столовой такая же желтая лента тянулась вдоль обеденного стола, деля столешницу на две абсолютно равные части, а затем плавно спускалась на пол. Каждый вечер Этель готовила ужин, свою тарелку она ставила по одну сторону ленты, тарелку мужа - по другую. Они ели в полной тишине, а закончив ужинать, Этель передвигала свою тарелку на половину мужа и выходила из комнаты, посуду мыл он. Кухня тоже была разграничена, но поскольку обоим Макферсонам требовался доступ к раковине и шкафчикам, особенно по утрам, лента местами протерлась, и по большей части они ее игнорировали. Как игнорировали друг друга. Спальни их находились на разных этажах, так что хотя бы с этим не возникало трудностей.»
И это о них же несколько страниц спустя:
Этель Макферсон прибыла в «Кленовые апартаменты» полгода назад, после смерти ее мужа Фергюса, и, похоже, она знала здесь все и обо всех. От нее Оливия узнала о жене Берни, переправленной через мост.
- О, я не могла жить в нашем большом старом доме после того, как Фергюс умер, это было невыносимо! Как я по нему скучаю!»
Напомню, это та семья, которая разделила дом на 2 части с помощью желтой ленты и не разговаривала друг с другом три десятка лет.
Демократы и республиканцы тоже хорошо выписаны в книге, вернее, отношение к ним автора. Обычно быть демократом или республиканцем в Америке это навсегда. Перейти из одного лагеря в другой здесь равносильно сменить пол или религию. Недаром в Америке не принято говорить о зарплатах, вероисповедании и политике. Умные американцы установили это правило, чтобы не ссориться с родственниками и друзьями.
И очень показательно это было у Элизабет Гилберт в «Ешь, молись, люби». Когда ее сестра на поздних сроках беременности плавала в бурной реке и активно тренировалась, ее спросили, не боится ли она, что что-то случится с ребёнком. «Нет, я боюсь только, что когда он вырастет, он станет республиканцем».
Оливия (как и сам автор) демократка, и я ее политические взгляды абсолютно не разделяю, поэтому обо мне она бы тоже сказала: «Идиотка». Для меня же демократы это современные фашисты, не гнушающиеся никакими способами для достижения своих целей. В мае и июне мы наблюдали это собственными глазами в Сиэтле и по всей Америке. Так что да, я за Трампа и во многом не толерантна. Абсолютная толерантность ещё никогда к хорошему не приводила.
И отвечая на вопрос: понравились ли мне обе книги об Оливии? Очень. Симпатична ли мне сама Оливия? Скорее нет, чем да.
Очень многие называют Оливию Киттеридж «вздорной старухой, спасающей всех, кроме себя».
У меня противоположное мнение. Первого мужа Генри она не любила и не ценила до его инсульта. Скандал у сына Кристофера в Нью-Йорке на пустом месте тоже признак ее самодурства и эгоизма.
Что удивительного в том, что первая жена ее сына захотела продать дом и уехать из штата Мэн в Калифорнию? Дело даже не в том, что это лучшая жизнь и перспективы. Это была сепарация от Оливии. Просто после того, как она поняла (а она наверняка поняла), что это Оливия испортила ее свитер и украла нижнее белье и одну туфлю, она хорошо представила, что за жизнь ее ждёт с такой свекровью. Тем более Оливия собиралась время от времени наведываться в дом сына и утаскивать вещи у невестки, чтобы та «не забывалась и знала своё место».
«...Свитер окажется испорченным, туфля вместе с бюстгальтером исчезнет, прикрытая использованными бумажными салфетками и туалетной бумагой, в мусорном баке туалета в пончиковой, а на следующий день они будут спрессованы в мусоросборщике. Между прочим, если доктор Сью собирается жить недалеко от Оливии, нет причин, почему бы Оливия не могла время от времени брать понемножку то одно, то другое, просто чтобы некоторая неуверенность у доктора Сью не угасала. Устраивать себе время от времени малый всплеск. Потому что Кристоферу не нужно жить с женщиной, которая полагает, что знает все. Никто не может знать все, и нечего им так думать.»
Трудно представить, что такое творит бывшая учительница математики в средней школе. Но статус и профессия, увы, не гарантируют ни наличие ума и доброты, ни даже элементарной порядочности и человеколюбия.
Вторая невестка для Оливии - «эта свиноматка с ее двумя отродьями от разных мужчин». Все-таки человеколюбием здесь тоже не пахнет.
Мне интересно читать о пожилых людях, ведь это будет, если доживу до этого времени сама. Буду ли я чувствовать себя одеревеневшей по утрам в 69 лет? Убывание жизни будет нагнетать тоску или это будет спокойная осень воспоминаний и раздумий? Но вся книга пронизана одиночеством. И в старости оно ещё страшнее и беспощаднее.
Вообще удивительно, как эта книга помогает видеть больше. Окружающие учат нас понимать самих себя и признавать то, что мы не замечаем из года в год. И главное - благодарить за эти знания и не отвергать те неугодные факты, которые мы не хотели бы признавать о себе. В старости у Оливии это начинает получаться. И она даже благодарит за это случай или человека, открывших ей это сакральное знание.
И, конечно, интересно представить, что бы ты сам почувствовал на месте бывших любовников, увидавшихся спустя 30-40 лет. Вы уже старые, тело разнесло, лицо неузнаваемо изменилось. А воспоминания - как встретились первый раз. И они будоражат, хотя и не греют, потому что чувства давно остыли и стали золой, лишь только память оживляет кадры, как на старой киноплёнке, события давно минувших дней - тайные встречи в отеле, молодые гибкие тела, сплетенные в порыве страсти, и страх, что кто-то увидит их выходящими из отеля вместе, и тайное станет явным. А дома супруги, дети. А также карьера в университете и репутация в обществе.
И как множество супружеских пар живут тайной второй жизнью. Если даже не физически, то мысленно изменив своему партнёру с коллегой по работе. И прикипев к нему всей душой, мысленно беседуя с ним за ужином и не замечая своего настоящего супруга. При этом все эти семьи имеют репутации самых прочных и положительных. Как обычно это и водится.
И вот один прелестный момент. «...Макферсоны жили в большом старом доме на окраине Кросби, штат Мэн. Женаты они были сорок два года и последние тридцать пять лет друг с другом не разговаривали. Но жили по-прежнему вместе.»
«Форма их взаимоотношений сводилась к следующему: полоска желтой изоленты делила их гостиную пополам, лента была протянута по деревянному полу параллельно ковру, который Этель Макферсон постелила на своей половине; в столовой такая же желтая лента тянулась вдоль обеденного стола, деля столешницу на две абсолютно равные части, а затем плавно спускалась на пол. Каждый вечер Этель готовила ужин, свою тарелку она ставила по одну сторону ленты, тарелку мужа - по другую. Они ели в полной тишине, а закончив ужинать, Этель передвигала свою тарелку на половину мужа и выходила из комнаты, посуду мыл он. Кухня тоже была разграничена, но поскольку обоим Макферсонам требовался доступ к раковине и шкафчикам, особенно по утрам, лента местами протерлась, и по большей части они ее игнорировали. Как игнорировали друг друга. Спальни их находились на разных этажах, так что хотя бы с этим не возникало трудностей.»
И это о них же несколько страниц спустя:
Этель Макферсон прибыла в «Кленовые апартаменты» полгода назад, после смерти ее мужа Фергюса, и, похоже, она знала здесь все и обо всех. От нее Оливия узнала о жене Берни, переправленной через мост.
- О, я не могла жить в нашем большом старом доме после того, как Фергюс умер, это было невыносимо! Как я по нему скучаю!»
Напомню, это та семья, которая разделила дом на 2 части с помощью желтой ленты и не разговаривала друг с другом три десятка лет.
Демократы и республиканцы тоже хорошо выписаны в книге, вернее, отношение к ним автора. Обычно быть демократом или республиканцем в Америке это навсегда. Перейти из одного лагеря в другой здесь равносильно сменить пол или религию. Недаром в Америке не принято говорить о зарплатах, вероисповедании и политике. Умные американцы установили это правило, чтобы не ссориться с родственниками и друзьями.
И очень показательно это было у Элизабет Гилберт в «Ешь, молись, люби». Когда ее сестра на поздних сроках беременности плавала в бурной реке и активно тренировалась, ее спросили, не боится ли она, что что-то случится с ребёнком. «Нет, я боюсь только, что когда он вырастет, он станет республиканцем».
Оливия (как и сам автор) демократка, и я ее политические взгляды абсолютно не разделяю, поэтому обо мне она бы тоже сказала: «Идиотка». Для меня же демократы это современные фашисты, не гнушающиеся никакими способами для достижения своих целей. В мае и июне мы наблюдали это собственными глазами в Сиэтле и по всей Америке. Так что да, я за Трампа и во многом не толерантна. Абсолютная толерантность ещё никогда к хорошему не приводила.
И отвечая на вопрос: понравились ли мне обе книги об Оливии? Очень. Симпатична ли мне сама Оливия? Скорее нет, чем да.