"МАНЮНЯ" НАРИНЭ АБГАРЯН
Все реже читаю книги в бумажном варианте, но иногда ради удовольствия все же посещаю книжные магазины и могу на долго застрять там, но в этот раз даже застревать не пришлось - «Манюня» смотрела на меня с витрины призывно и в то же время наивно глазами пухленькой девочки с обложки, так что за первый импульс потянуться за книгой целиком и полностью в ответе замечательная художница Елена Станикова. Понимаю, что иллюстрации в книге далеко не самое главное, но бывают случаи, когда одно от другого уже неотделимо. Согласитесь, сложно представить истории про муми-троллей без рисунков Туве Янссон, вот и «Манюня» в моем восприятии теперь неотделима от рисунков Станиковой, а их в книжке много! Черно-белая графика, стилизованная под детские рисунки, с приписками и «пояснениями» моментально вызывает улыбку и желание поподробнее узнать о чем же книга, в которой такие фееричные иллюстрации, а начав читать, уже сложно выпустить книжку из рук.
Вот я стоял и листал «Манюню» минут 10, то и дело сдерживая смех, но наткнувшись на описание как две буйные девочки собираются лечить птенца, выпавшего из гнезда («если у него будет заворот кишок, мы поставим ему клизму пипеткой!») и бабушка одной из них сворачивает ему башку, что бы избавить от мучений более серьезных (эвтаназия в действии!), я начал ржать в голос прямо в магазине и понял, что без книжки уже не уйду.
Разумеется, дополнительный интерес вызвало еще и то, что не так часто встретишь книги авторства выходцев из бывших республик СССР, а Наринэ Абгарян родилась и выросла в маленьком армянском городке Берд , причем детство ее пришлось на брежневскую эпоху застоя со всеми вытекающими - тотальный дефицит, формализм лозунгов «вперед к светлому будущему», благоговейный трепет перед импортными товарами и т.д. Трилогия о девочке Манюне(«Манюня», «Манюня пишет фантастичЫскЫй роман» и «Манюня, юбилей Ба и прочие треволнения») и ее подругах, одна из которых и есть Наринэ Абгарян, посвящена счастливой детской поре автора, фоном которой служит это странное время, но советское прошлое здесь не предмет рефлексии, а источник безудержного юмора, иногда откровенно абсурдистского, а заодно и залог того, что книга предназначена не только для детей, потому что многое для них в «Манюне» будет совершенно непонятно.
Однако, Наринэ Абгарян удалось написать книгу, которая идеально подходит под определение «для семейного чтения»: дети с удовольствием будут читать про приключения непутевых школьниц (в сети попадались комментарии, что неплохо бы каждую страницу снабдить предупреждением «не пытаться повторять, опасно для жизни!»), а взрослые всласть поностальгируют по собственному детству, а заодно считают все «взрослые» пассажи, незамеченные детьми. Но самое главное достоинство книги Абгарян даже не в том, с какой легкостью и увлекательностью она написана, не в искрометном юморе, а в ощущении всепоглощающей любви, которая окутывает тебя с головы до ног как теплое летнее солнце.
(Наринэ Абгарян, она же просто Нарка из "Манюни")
«Манюню» иногда сравнивают с «Похороните меня за плинтусом» Санаева - за юмор, ретроспективный взгляд на советские реалии и своеобразную интерпретацию поведения взрослых ребенком, оба автора черпают вдохновение из воспоминаний о собственном детстве, точность деталей обусловлена личным опытом, а смачные диалоги - услышанные диалоги (в реальности действительно иногда услышишь такое, что ни один писатель в трезвом уме и твердой памяти придумать не в состоянии).
Однако, главная точка пересечения (и различия!) не в этом. И «Манюня» и «Похороните меня за плинтусом» пропитаны любовью, но совершенно в разном исполнении: у Абгарян это то, что бережет и задает траекторию всей дальнейшей жизни, у Санаева - сплошная психотравма. Что удивительно: одной из ключевых фигур книги Абгарян тоже является бабушка (или как называют ее в книге - Ба), грозная Роза Иосифовна Шац, позиционирующая себя как «ветеран неудавшейся личной жизни». Разумеется, человек с фамилией Шац вовсе не родственник Абгарян, но поскольку речь идет о великой дружбе двух семей, то они и сами уже воспринимают себя как единое целое, а в одном из эпизодов Ба листает СВОЙ семейный альбом и гадает в кого ж пошла одна из сестер Абгарян? Бабушка из книги Санаева несет в себе разрушительную силу, а ее любовь к внуку имеет откровенно садистский характер. По степени грозности и способности к разрушительным действиям Роза Иосифовна ничуть не уступает, да и самодурства там немерено, но основной вектор совершенно другой - сплотить и защитить.
Поэтому ничего удивительного, что «приняв в семью», она уже не задумывается о различии крови. Как не задумывается о ней и Наринэ Абгарян, да и может ли быть иначе, когда в семье сплошной интернационал (папа армянин, мама на половину русская), а лучшая подруга и «почти сестра» Манюня - смешная еврейская девочка? Вообще, заметил интересную особенность книги: самые счастливые страницы обязательно посвящены некому «единению» - семейный праздник, разговоры по душам Ба и «мамы Нади», или отцов Манюни и Наринэ, ну и что уж говорить про «мелких» героинь книжки (Манюня в семье одна, зато у Наринэ еще 3 сестры, каждая из которых - просто песТнь!), которых что способно сплотить больше всего на свете? Правильно - общее приключение! Причем такое, что взрослому при всем желании не понять, что может двигать человеком, что бы он учудил нечто на столько идиотское, но в 10-12 лет логика вообще устроена сильно иначе, поэтому лучше и не пытаться понять, а припомнить что сам вытворял в этом возрасте. Среди особых достижений: засунуть в розетку спицы и полить туда водой, выпрыгнуть из окна с зонтом вместо парашюта, но забыть раскрыть зонт, подарить столичному красавцу большую коровью какаху потому что «в Москве-то таких нет!», ну или для разнообразия потушить горящую спичку во рту - вот все в таком духе. И уже только потом, будучи взрослыми, удивляться - как мы вообще остались живы и как нас не прибили родители?
(девочки пытаются пристрелить физкультурника, а родители свято убеждены, что те даже не догадываются о наличии в доме оружия)
К сожалению, продолжения у «Манюни» больше уже не будет, потому что наступили совсем другие времена и девочкам пришлось быстро повзрослеть. Наверное, действительно нужно пережить ужас войны, как это произошло с Наринэ Абгарян и ее семьей, что бы с такой любовью относиться к проявлению жизни во всем ее порой нелепом разнообразии. Ну а читатели благодаря этим книгам обрели для себя новых друзей, которые «почти родственники!»
И до чего же странные и захватывающие чувства испытываешь, когда рассматриваешь фотографии реальных прототипов книги и радуешься так, словно это действительно твои родственники, которых давно не видел, а теперь узнал что с ними стало и как они выглядят! Конечно, такую возможность дает Живой Журнал Наринэ Абгарян, ведь именно с него все и началась - сначала были короткие новеллы, воспоминание о детстве в маленьком армянском городке на самой границе с Азербайджаном (всем желающим - «Дневник Наринэ» greenarine ) , которые в итоге и стали той самой «Манюней», которая покорила сердца многотысячной армии читателей.
Несколько выдержек из книги:
Наринэ переживает неудачный любовный роман
ПАЭМА
Алик, ты можит спросишь
Кто автар этих строк!!!
Но это ананим, и ты о ней не узнаешь
Ни-каг-да!
И ни-че-во!
Кроме тово, что я тебя люблу
И жыть биз тебя нима гу.
Наринэ Абгарян. 2 «А» класс Бердской ср. шк. № 2
Запечатала поэму в конверт и вручила его Диане с просьбой передать Алику. Ответ не заставил себя долго ждать. На следующий день, пряча от меня глаза, Дианка со словами: «Нашла в кого влюбляться!» - вернула мне конверт. Я вытащила помятый голубенький листок. Это оказалась моя записка. На обратной стороне Алик написал очень лаконичную ответную поэму.
ДУРА
Я повертела в руках записку и убрала ее в кармашек школьного фартука. Кое-как досидела до конца уроков, вернулась домой и, не переодеваясь, прямо в школьной форме, со значком октябренка на груди, легла умирать.
Умирала я долго, целых двадцать минут, и практически уже была одной ногой на том свете, когда с работы вернулась мама. Она заглянула в спальню и увидела мой хладный полутруп.
- А что это ты в одежде легла в постель? - спросила она и пощупала мой лоб.
- Умирать легла, - буркнула я и, вытащив из кармана записку, отдала ей.
Мама прочла поэму. Закрыла лицо ладонями. И затряслась всем телом.
«Плачет», - удовлетворенно подумала я.
Потом мама отняла от лица ладони, и я увидела, что глаза у нее хоть и мокрые, но веселые.
- Мам, ты чего, смеялась? - обиделась я.
- Ну что ты, - ответила мама …
Ба применяет эффективное средство борьбы со вшами и стрижет внучку налысо, а заодно и Наринэ, но что бы в дальнейшем волосы «кучерявились», накладывает на лысые головы чудо-мазь из синьки и овечьих какашек, после чего девочки становятся похожими на двух гуманоидов - маленького толстенького и длинного носатого. Ей нужно деликатно сообщить о содеянном родителям Наринэ.
Ба вышла встречать маму с папой на веранду.
- Сидите на кухне, - шикнула она, грозно выпучив на нас глаза. - Ой, Наденька, Юрочка (чмок-чмок), как доехали? Ну и что, что пять минут езды, мало ли что может с вами случиться, колесо можно-проколоть, бензобак может протечь, мазут может пролиться или какая еще беда приключиться. Вон у соседа нашего, Гора, сын чуть в машине не сгорел, говорили - замыкание (сочувственные ахи и охи). Я пирог яблочный испекла (громкое восторженное бормотание родителей), ага, ага, скоро и Миша приедет. Девочки сегодня себя чудесно вели, хоронили птенчика (тревожное бормотание). Да ничего страшного, они его подобрали, хотели клизму пипеткой сделать, пришлось несчастному свернуть шею, чтобы они его не замучили до смерти (растерянное покашливание). Вы только не пугайтесь, синюшность голов еще не прошла (тревожное покашливание), но это дело одного-двух дней, потом все придет в норму (растерянное мычание). Ну, что мы стоим на пороге, давайте пройдем на кухню!
Я не буду сейчас вам рассказывать в подробностях, какой мощи пароксизм истерического хохота согнул моих родителей при виде наших голубых черепов. Как потом папа вертел наши головы в руках и, любовно пересчитывая все характерные шишечки, сыпал страшными словами брахикефалия, долихокрания и краниология, и этим вогнал нас в окончательный и бесповоротный ступор.
Как мама рыдала на плече у Ба, а Ба утешала ее и говорила, что волосы не зубы, ну ты же понимаешь, Надя, а мама с каким-то сладострастным облегчением вытерла сопли подолом платья Ба и сказала: «Тетя Роза, я все понимаю, только детей все равно жалко!!!»
Как папа с дядей Мишей стояли на веранде, с дымящимися чашечками кофе в руках, выкуривали сигарету за сигаретой и вели бесконечный диалог на тему, что пора бросать курить, Миша, конечно, пора, а то сколько можно, Юра!
День удался, в общем, на славу. Я заснула счастливая, в своей кровати, жестоко осмеянная сестрами, но с греющей душу мыслью, что где-то там, в пяти минутах езды от нас, в двухэтажном каменном доме спит Манюня и отсвечивает в темноту такой же, как у меня, гладковыбритой, голубоватого колера, головой.
Великая и «трагическая» история любви Манюни к московскому красавцу
Мы осторожно прошли вдоль веранды, поднялись по ступенькам и заглянули туда, где с минуту назад торчали ноги.
- Бу! - неожиданно выскочил нам навстречу высокий молодой человек.
Мы взвизгнули и пустились наутек. Но молодому человеку в комплекте с длинными ногами выдали не менее длинные руки, поэтому он быстренько схватил нас за плечи.
- Ну я же пошутил, девочки, что вы так испугались, - улыбнулся он. - Давайте знакомиться, меня зовут Олег, а вас как величают?
Мы зачарованно смотрели на него снизу вверх и молчали, словно воды в рот набрали. Олег выглядел как главный герой из фильма «Пираты XX века» - такие же голубые глаза, широкий лоб и ямочка на подбородке. А еще у него на шее болтался ажурный крестик.
- Ааааа, я понял, вы, наверное, немые, да, девочки? - хитро прищурился Олег.
- Да, - подала голос Маня, - мы немые, а зато у вас ноги бледные и волосатые!
- А у вас изумительные головные уборы, они вам очень к лицу, - загоготал столичный гость.
- Это не головные уборы, - рассердилась Маня, - это чтобы нам лысины прикрывать. - И, к моему ужасу, сдернула с головы панаму.
- О! - Наш новый знакомый растерялся, но быстро нашелся: - Ну и что, вы и без волос писаные красавицы.
Маня засопела, скрутила жгутом панаму, потом сунула ее мне:
- Забери себе, - прошипела уголком рта.
Я молча взяла панаму и разгладила ее в руках.
- А еще нам сделали маску из бараньих какашек и синьки, и какое-то время мы ходили с голубыми головами. - В Маньку словно бес вселился.
У гостя из столицы вытянулось лицо. Нужно было срочно спасать положение, пока он окончательно не решил, что столкнулся с дикарями.
- Всего два дня! - кинулась я восстанавливать нашу пошатнувшуюся репутацию. - Всего два дня мы ходили с синими головами, а потом маме с Ба пришлось шить панамы, потому что кругом дефицит и достать в магазине ничего нельзя! Поэтому мы сейчас выглядим как два пугала <…>
Мне этот Олег сразу понравился, и я, что греха таить, старалась тоже ему понравиться: В моей душе зашевелился укол ненависти к этой противной Асе, которой достался такой замечательный молодой человек.
- А это правда, что вы из Москвы? - поинтересовалась я.
- Правда, я родился и вырос в Москве. Потом женился на тете Асе. А потом у нас родился сын Артем. Ему пять, и он очень хороший мальчик, я надеюсь, что вы с ним подружитесь.
- Очень надо, - огрызнулась Маня.
Я помертвела. Мне было очень стыдно за свою подругу. Манька из улыбчивой и вежливой девочки превратилась в маленького злого бесенка, смотрела исподлобья, стояла руки в боки и воинственно топорщилась круглым пузом.
Но отчитывать подругу при чужом человеке было бы последним делом, поэтому я, как ни в чем не бывало, продолжила светский разговор:
- А где ваша жена?
- Они со Светой и детьми пошли прогуляться по поселку, а я решил пока заняться йогой, - пояснил Олег. - Скоро вернутся, вы сможете познакомиться с нею.
- Ладно, я пошла, некогда мне тут с вами разговаривать, - процедила сквозь зубы Манька.
Она сделала лицо кирпичом, спустилась по ступенькам во двор, вырвала голыми руками торчащий из-под лестницы стебель матерой крапивы и, размахивая им по сторонам, пошла к калитке. Я покорно поплелась за ней, предварительно сдернув со своей головы панаму, - позориться, так вместе. Вырвать стебель крапивы смалодушничала.
- Девочки, вы так и не сказали, как вас зовут! - крикнул нам вдогонку Олег. - И скажите на милость, зачем вам крапива?
- Зита и Гита, - не оборачиваясь, зло ответила Маня, - нас зовут Зита и Гита, а крапива нам нужна для занятий йогой. - Она пропустила меня вперед и демонстративно громко стукнула калиткой.
Мы прошли вдоль забора Тетисветыного дома и свернули за угол. И только здесь Маня выкинула крапиву в кусты.
- Кусачая, зараза, - процедила она сквозь зубы.
- Чешется? Может, смочить ладонь водой? - спросила я.
- До дома дотерплю, - Маня впервые глянула на меня и тут же отвела глаза. Выражение ее лица было такое, что у меня сразу пропала всякая охота задавать ей лишние вопросы. <…>
Вдруг открывается дверь, и на веранду выскальзывает девушка потрясающей, неземной красоты. Она невысокая и хрупкая, у нее большие миндалевидные глаза, изогнутые в полуулыбке губы, золотистая кожа и роскошный хвост каштановых волос. На ней темно-синие фантастические джинсы и кофта в обтяжку. Она вся какая-то светящаяся, нездешняя и прекрасная. Вот, значит, какая эта Ася! У меня больно сжимается сердце - никогда, никогда не променяет Олег такую красавицу на мою Манюню.
Ася разглядывает нас так, словно мы два вылезших на поверхность земли дождевых червя.
- Кто эти девочки, Света? - спрашивает она.
- Это Надина дочка со своей подругой, они почему-то прятались за смородиной и вытоптали мне все грядки с зеленью!
Ася изгибает бровь. Откуда-то из памяти всплывает слово «луноликая» и подпрыгивает невидимым мячиком на кончике моего языка. «Луноликая», - украдкой шепчу я, приноравливаясь к непривычному звучанию слова.
Тем временем луноликая облокачивается на перила веранды.
- Странные какие-то вы девочки, зашли без спросу, вытоптали грядки, вас сюда кто-то звал? - фыркает она.
- Да я их сто лет знаю, - заступается за нас тетя Света, но ее прерывает скрип открывающейся калитки. Тетя Света улыбается и теплеет лицом.
- Мама, тетя Света, мы видели в небе большого орла, - раздается за нашими спинами радостный детский голос. Мы оборачиваемся. К дому бежит маленький кудрявый мальчик в голубенькой футболке и клетчатых шортах. Следом за ним идет Олег. Заметив нас, он останавливается и моментально расплывается в широкой улыбке.
- Ааааааа, Зита и Гита, это снова вы? Пришли за новым букетом крапивы для занятий йогой?
- Какие еще Зита и Гита? - обратно начинает сильно недоумевать тетя Света. У нее привычным маршрутом вылезают на лоб глаза и всячески грозятся отделиться от хозяйки и пуститься в свободное плавание.
Олег молчит и улыбается. Он прекрасен, как неженатый тронный принц в одном отдельно взятом сказочном королевстве.
- Пойдем, - Маня не выдерживает сияния, исходящего от Олега, и дергает меня за локоть.
Она делает несколько стремительных шагов, потом вдруг останавливается как вкопанная. Я больно налетаю на нее. Манька отодвигает меня рукой и оборачивается к веранде. Застывшим Маниным лицом вполне себе можно колоть орехи или вбивать аршинные гвозди в бетонную стену. Если быстренько снять с ее лица гипсовый слепок и всяко-разно его раскрасить, то не исключено, что можно будет потом его выставить в нашем краеведческом музее как ритуальную маску ацтекского бога войны Вицлипуцли.
С минуту моя подруга сверлит немигающим тяжелым взглядом дыру где-то в районе префронтальной зоны правой лобной доли Аси. Шумно выдыхает:
- Никогда!
Оборачивается далее маской Вицлипуцли к Олегу, выплевывает по слогам:
- Ни-ког-да!
Улыбка замерзает на лице Олега. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но Маня предостерегающе поднимает ладонь. Олег замирает. Маня обходит его брезгливой дугой и прет танком к калитке. Я еле поспеваю за ней.
- Наринэ, вы куда? - Тете Свете все неймется, тете Свете уже безразлична судьба ее оттопыренных глаз. - Девочки, что с вами?
Возле калитки Манюня оборачивается и выкрикивает, торжествуя:
- Никогда! И ни за что!!!
Занавес.
Уже достаточно старое интервью Наринэ, но смотреть и слушать ее вегда приятно!
Click to view