William Sutcliffe
Книгочеи со мной согласятся, что удовольствие от погружения в мир недавно открытого для себя автора ни с чем не сравнится, это влюбленность совершенно особого толка. В детстве мне иногда хотелось съесть страницы какой-нибудь книги, если она производила на меня неизгладимое впечатление - что бы впитать в себя не только слова и образы, но даже вкус бумаги, на которой все это напечатано. Разумеется, в отличии от мышей, однажды не на долго взявших штурмом бабушкин дом и погрызших мой любимый том сказок Андерсона и заодно «10 негритят» Кристи, я книг не ел, но даже во взрослом возрасте нет-нет, да промелькнет такое желание. Английский писатель Уильям Сатклифф из числа тех, кого я бы с удовольствием «съел»! Собственно, это я и сделал почти буквально - прочитал подряд три его романа, переведенных на русский язык - «Новичок», «А ты попробуй» и «Дурное влияние». Когда читаешь его книги, складывается ощущение, что общаешься с человеком умным, язвительным, в хорошем смысле насмешливым и…добрым. Словно обрел друга, который и обстебет и сомнительную шуточку позволит, но при этом в беде не бросит и в разведку с ним можно! Думаю, любителям сложной интеллектуальной литературы он скорее всего придется не по вкусу, у Сатклиффа совершенно отсутствует тяга к углубленному психоанализу, или постмодернистским наворотам, он просто рассказывает историю в самом классическом смысле слова и делает это легко и непринужденно даже если речь идет о сложных вещах, а сложных тем он не избегает и в ином исполнении упомянутые романы могли бы легко стать «социально обличающими» или «провокационными».
Разумеется, всегда интересно знать кто же он такой, автор, который заставил тебя влюбиться в свои книги. Ничего экстраординарного википедия о нем не сообщила, но в целом довольно любопытно: 42-летний англичанин некогда закончил частную школу для мальчиков, затем Кембридж, где увлекся театральной деятельностью и даже гастролировал по Европе в комической труппе «Рампа», успел поработать гидом во Франции и на телевидении, сейчас благополучно женат на некой английской писательнице и сам пишет романы. В общем, все успел и при этом достаточно молод и талантлив что бы успеть еще многое. Никаких тебе героиновых бездн, травмированной психики/конечностей и скандалов на весь мир - такие как он никогда не напишут чего-то вроде «Бойцовского клуба» и не взорвут общественное мнение, но качество литературы от этого хуже не становится. Собственно, критика достаточно благожелательно относится к романам Сатклиффа и чем дальше, тем благожелательнее.
Дебютный роман «Новичок» Сатклифф начал писать еще в пору своих театральных экзерсисов и его действие разворачивается в 1987 году, но сам роман опубликован в 1996г., немногим раньше романа Стивена Чбоски «Как хорошо быть тихоней», ассоциативно который идет у меня где-то рядом с «Новичком» сразу по нескольким причинам - возраст персонажей, школьная тематика, первые влюбленности и болезненность взросления, ну и тот факт, что при всей многогранности сексуальных томлений персонажей, сами книги вовсе не о сексе и даже не о проблемах с ним связанных, это и близко не литературный эквивалент «Американского пирога», как может показаться из многочисленных рецензий. Сатклиффа и Чбоски объединяет атмосфера некой зыбкости происходящего с их персонажами, явное ощущение того, что они пока пребывают в неком коконе своих чувств и эмоций, не слишком представляя что за этим коконом происходит с людьми и миром на самом деле, но кокон начинает уже трещать по всем швам и ему предстоит громко развалится на части. Другое дело, что книга Сатклиффа производит более реалистичное впечатление, а главный герой «Новичка», старшеклассник Марк, полная противоположность Чарли из «Тихони», который скорее отражает чувства и поступки других персонажей книги, нежели действует сам. Более того, если Чарли полностью растворен в других людях и готов произнести сакраментальное «моя жизнь для тебя», рискуя при этом полностью потерять самого себя, то Марк представляет из себя совершенно иной типаж человеческого существа - зацикленного на себе эгоцентрика, готового ступать на головы ближних своих ради удовлетворения собственных эгоистичных амбиций. При этом Марк вовсе не чудовище, он всего лишь юное существо, которое пытается определить свое место среди остальных, побороть собственные комплексы и познать себя. Разумеется, махровый эгоизм «юных существ» вещь вполне естественная, я не слышал о примере какой-нибудь юной Матери Терезы или Ганди, а вот «несовершеннолетний Гитлер» - явление вполне рядовое. В юности познание мира идет приблизительно по одному сценарию - восприятие исключительно сквозь призму собственного «я». И Марк - типичный пример умного юноши, цепкой наблюдательности которого хватает на то, что бы подмечать все вокруг вплоть до мельчайших деталей (в том числе для того, что бы быть вооруженным всякого рода колкостями и «компроматом» против тех, кто посмеет посягнуть на его раздутое, но уязвимое эго), но при этом в упор не видит что на поверхности и эта «очевидная очевидность» производит эффект украденного письма. Более того, ему искренне не приходит в голову задуматься о том, что у кого-то могут быть свои собственные мотивы, с ним самим никак не связанные и он вовсе не является центром вселенной для всех и каждого, что в чьей-то истории он всего лишь статист, а не «приглашенная звезда». Изящная уловка Уильяма Сатклиффа по отношению к читателям романа в том, что истина о Марке открывается им далеко не сразу, а очень постепенно и я вот честно купился на этот трюк. Разумеется, трудно воспринимать главного героя как мелкую дрянь, если повествование ведется от первого лица и идентифицировать себя с ним начинаешь довольно быстро. Любое даже сомнительное действие сопровождается убедительным обоснованием его причин. Ну это все равно как совершить не очень хороший поступок, но при этом хочешь что бы сочувствовали именно тебе, поэтому рассказывая о нем представляешь все в наиболее выгодном для себя свете, что бы слушатель согласился - ты тут вообще ни при чем, а вот все остальные - сволочи! Все происходящее в романе и показано глазами Марка, но реакции других персонажей на его слова и поступки на самом деле вполне достаточно что бы взглянуть на все под иным углом зрения, более объективным. Достаточно эффектный и неожиданный финал романа полностью формирует объективную картину всей истории, она, собственно, проговаривается вслух другими персонажами в лицо Марку, который искренне негодует и в этом его негодовании изрядная доля сарказма автора, который словно говорит «парень еще просто не отрастил мозги».
На сюжетном уровне «Новичок» достаточно провокационен для нашего общества в свете последних законов: Марк, некрасивый еврейский вьюноша с большим носом и повышенной волосатостью («Я - мечта антисемита!») из привилегированной школы для мальчиков страстно одержим новым учеником - Барри, который выглядит как кинозвезда, но совершенно лишен при этом каких бы то ни было «звездных» амбиций, даже не предпринимает ни малейшей попытки занять хоть какую-то нишу в школьном сообществе. Марк отчаянно и изощренно пытается обратить на себя внимание Барри, не сразу понимая, что для этого всего лишь нужно вести себя естественно и просто, потому что Барри именно такой - простой и естественный, но для самого Марка естественность является крайне сложной позой, прямо по Уайльду. В итоге образуется следующий тандем: язвительный умник с комплексом неполноценности и глуповатый красавец с огромным сердцем - друзья всем на удивление! Марка трясет от вожделения каждый раз при виде Барри, но сам себе он всячески обосновывает, что не гей и большую часть времени еще и думает как бы лишиться девственности с какой-нибудь девушкой из соседней школы, а Барри вообще вроде как индифферентен к сексу, пока под напором Марка не начинает назначать свидания девушкам, быстро приобретая славу настоящего мачо, в тени которого беснуется его девственный Пигмалион. Фоном этой феерии идет описание школьных будней, учителей и одноклассников, а также семьи Марка и Барри и только к финалу ближе проясняется, что второстепенное может оказаться важнее видимого, а из Марка хреновый Пигмалион, да и друг из него хреновый. Большая часть книги написана так, что невозможно не смеяться, в том числе над той степенью наивности, граничащей с откровенной глупостью, которая присуща даже очень умным людям, когда они еще только стоят на пороге взросления. Ну а поскольку книга написана взрослым человеком, то этот взгляд в еще недавнее вроде бы прошлое на финальных аккордах приобретает некий горьковатый привкус.
«А ты попробуй» снискал не меньший успех, чем «Новичок», к тому же тема, затронутая автором, не менее знакома и интересна читателю, чем кипение мозгов и гормональное буйство у старшеклассников - стремление европейцев приобщиться к просветлению, которое вроде бы как гарантировано адептам Востока вообще и буддизма в частности. Основная часть героев романа - двадцатилетние. Те молодые люди, которым кажется, что только припав к великой и ужасной Индии они познают правду жизни, ее глубинный смысл. С придыханием произнося слова вроде «карма», поминая Кришну и экстатично припадая к учению буддизма, в котором ровным счетом ничего не понимают кроме адаптированных для европейского человека жуликоватыми «гуру» постулатов, все эти люди являются живым воплощение тотальной пошлости, над которой готовы насмехаться даже нищие индусы. Главный герой романа, английский студент Дэвид, вовсе не увлечен идеей постичь Индию и испытать просветление, он вообще предпочел бы остаться дома, но все вокруг куда-то едут «познать жизнь», оставаться дома вроде как неприлично. То есть факт номер раз - Дэвид конформист, делает как все. А еще он едет потому, что Индией одержима девушка его лучшего друга, Лиз, которую лучший друг оставил ему на попечение, уехав куда-то далеко и на долго тоже «познавать жизнь», а сам Дэвид одержим Лиз, которая парню своему не изменяет, а если и позволяет Дэвиду делать «массаж с проникновением», то к сексу и измене это отношения не имеет. То есть факт номер два - Дэвид плохой друг, ставящий свои желания выше дружбы, а это именно желания, а не любовь, потому что буквально с первой страницы он ноет о том, как сильно бесит его Лиз своими диктаторскими замашками и пренебрежительным отношением к нему. Ну и дополнительный факт номер три - Лиз та еще сучка, к тому же претенциозная, ведется на все эти модные тренды и готова хоть в лепрозорий отправиться язвы врачевать, если это «типа модно и в духе времени». В общем, все они безнадежно инфантильны и эгоистичны до крайности, но наблюдать этот парад-алле крайне занимательно. Брезгливое отношение Дэвида к «святой грязи Индии» и его бесконечный стеб над «просветленными» вносит струю адекватности во всеобщий бред, но не делает его намного лучше остальных, просто иллюзии Дэвида не совпали с иллюзией новоявленных буддистов, однако именно в Индии он проходит своеобразную инициацию взросления, крепко замешанную на раздражении на соотечественников, раздражении на индусов и обиде на циничную оценку представителей своего класса и поколения немолодым журналистом, посвятившим свою деятельность повседневной Индии с ее нищетой, забастовками и голодом, т.е. всем тем, что туристам на самом деле не очень интересно. К слову, этот небольшой, но яркий эпизод выглядит внезапной вспышкой, озарением, напоминающим, что автор книги - не 20-летний студент, а взрослый мужчина, о чем успеваешь несколько подзабыть, настолько аутентичен текст и стиль повествования образу мышления европейского инфантила.
«В наше время в Индию едут не хиппи в своих духовных исканиях, а молодые олухи - дешево и в меру рискованно провести каникулы. Главная мысль будет в том, что путешествие в Индию из акта неповиновения превратилось в форму конформизма, позволяющую амбициозной молодежи среднего класса подтвердить впоследствии в резюме свою способность к инициативе. Современные корпорации предпочитают иметь инициативных роботов, и посещение третьего мира стало тем идеальным горящим кольцом, сквозь которое не страшно прыгать. Вы цепляетесь друг за дружку так, словно вас под присмотром воспитателя вывезли на экскурсию в Эпингский лес. Затем, покончив с таким грязным делом, как путешествие, можно спокойно возвращаться домой, и ваш работодатель будет уверен, что вы более чем готовы сунуть голову в его хомут. Пожалуй, это можно назвать современной формой ритуального обрезания - символ страдания, необходимый, чтобы войти впоследствии в элитное племя Британии. Ваши путешествия - это не расширение, а замаскированное сужение собственных горизонтов. У вас нет ни интереса к Индии, ни понимания проблем этой страны, ни желания посмотреть этим проблемам в лицо. Ваше отношение к Индии - это смесь высокомерия и предрассудков, что является на самом деле наследием викторианского колониализма. Ваше присутствие здесь оскорбительно для индийцев, я в этом убежден. Самое лучшее, что вы все могли бы сделать, это как можно быстрее уебывать обратно в свой Суррей».
«Дурное влияние» - мой безусловный фаворит в тройке прочитанных книг, а сам по себе роман хоть и пронизан фирменным юмором автора и непременным роялем в кустах под занавес, производит совершенно иное впечатление, довольно мрачное. Но причина более высокой оценки именно этой книги не в том, что она «мрачная», просто в ней отчетливо виден рост Сатклиффа как писателя и в этот раз он раскрывает внутренний мир персонажей не столько посредством трансляции их болтовни (и «Новичок» и «А ты попробуй» очень «разговорные» книги), сколько погружением в их мысли и эмоции. Лет 15 назад мне в руки попался сборник «Детские игры», состоящий из подборки рассказов, посвященных детской жестокости, «Дурное влияние» легко вписалось бы в тот сборник, только у Сатклиффа все неоднозначнее и сложнее и книга сосредоточена не столько на детской жестокости как таковой, сколько на истоках ее зарождения. Вторая тема романа - стремление к власти и манипуляции другим человеческим существом, которое само по себе и не столь важно «захватчику», важно другое - утвердить свое право власти над ним, а вопрос цены уже второстепенен. Полигоном этой демонической борьбы становится дружба трех очень разных мальчиков из английского пригорода, двоим из которых по 10 лет, а третьему - 13. Главный герой, Бен, младший ребенок в семье, где есть угрюмый 16-летний брат со своими тайнами и секретами и 13-летняя сестра, воображуля и прЫнцесса, ну а родители - просто родители, самые обычные. Начало, как говорится, не предвещало - первая четверть книги построена сквозь призму детского восприятия самых обычных дней самой обычной семьи, со всеми этими чисто детскими приколами в стиле «пойду достану брата», «а что будет, если съем болячку?» и все в таком духе. Особого колорита книге добавляют рисунки Бена и графики, посвященные таким серьезным темам как «О чем можно говорить с мамой» или «Духан пацанской комнаты» (посвящен комнате старшего брата Донни):
Кaк видно из грaфикa, существует двa вaриaнтa рaзвития ситуaции с "Духaном Комнaты Донни". Лично я отдaю предпочтение кривой "снaчaлa-вверх-потом-вниз", тaк кaк искренне считaю, что в комнaте, где пaхнет еще хуже, человек жить просто не в состоянии. Сейчaс ДКД, похоже, кaк рaз нa пике. Хотя кто знaет? Может, он просто продолжит рaсти все дaльше и дaльше, покa плaстмaссовые предметы в комнaте не нaчнут плaвиться, и мы обнaружим, что Донни пришелец, способный существовaть в отсутствие кислородa.
Сегодня ДКД кошмaрный, но не нaстолько, чтобы прерывaть выполнение боевой зaдaчи. Зaпaх не сообщaет мне ничего тaкого, чего я не знaю и тaк: что он тaм, что он тaм уже несколько чaсов и что все окнa нaглухо зaдрaены.
Открывaю дверь еще нa пaру сaнтиметров и получaю возможность рaссмотреть половину комнaты. Донни ссутулился зa письменным столом. Что ознaчaет одно из трех:
a) он делaет домaшнее зaдaние;
б) он принял эту позу, услышaв, кaк открывaется дверь;
в) он тупо устaвился в окно кaк полный придурок и думaет сейчaс про себя: "Если б я не сидел здесь битых двa чaсa, тупо устaвившись в окно кaк полный придурок, я дaвно бы уже все зaкончил и смотaлся отсюдa нa улицу".
Стaвлю все свои деньги нa вaриaнт "в".
И не то чтобы они у меня были. Просто это тaкое "устойчивое вырaжение".
Само собой, очень смешно и узнаваемо - в детстве каждый из нас придумывал какой фигней заняться совершенно на пустом месте, испытываю пребольшое воодушевление. Поскольку Бен мальчик умный, то детсадовское поведение чередуется с тайной тягой к миру взрослых и возникновением не самых невинных вопросов и предположений, что опять же кому не знакомо? Лучший друг Бена - смешной рыжий мальчик Олли, сама доброта и растяпость, но с характером! Их дружба незыблема, игры - чисты и невинны. Но тут появляется третий, чуть старше - Карл. Трудный подросток с дикими идеями и замашками террориста-смертника, способного увлечь за собой других (эдакий вариант несовершеннолетнего Карлсона, только живет он не на крыше, а в пустом грязном доме с матерью-алкоголичкой). Карл презирает чистенького Бена и крайне мягок с «рыжей вороной» Олли и тут-то и открывается, что дружба двух десятилеток не столь уж незыблема, особенно, когда ведомый обретает друга более старшего, сильного, опасного, но с ним терпеливого и почти нежного. Бен, в своем счастливом и крайне эгоистичном неведении темных сторон жизни, даже не догадывается, что в его дружбе Олли может видеть что-то немножко унизительное для себя, потому что Бен его то и дело третирует, в отличии от Карла, в котором Олли к тому же опознает «своего» - человека, не вписывающегося в стандартные рамки и от того страдающего (довольно быстро выясняется, что Карл некоторое время пребывал в спец.школе для детей с психическими отклонениями, что вызывает у Бена приступ глумливого смеха и жестоких шуточек, а у Олли - острое сочувствие. Собственно, «еще слишком ребенок» Бен оказывается попросту не способным понять всю серьезность «взрослого» замечания Олли о природе аутсайдерства: «Ты просто не знаешь, каково это» - «Каково что?»). Соперничество двух мелких альфа-самцов за душу рыжего Олли тщательно маскируется видимостью дружбы, а Бен, при всей неприязни к Карлу, начинает томиться от скуки, если случается лишиться общества своего ненавистного друга, поскольку им с Олли их безопасные игры кажутся уже слишком детскими и пресными, а на «опасные» не хватает изобретательности и отваги. На смену безмятежности приходит рефлексия - так заканчивается детство. Игры становятся все более изощренными, а их последствия - непредсказуемыми. В каком-то смысле, на примере странной дружбы этой троицы можно смело демонстрировать природу возникновения тоталитарных сект, во главе которых непременно харизматичный лидер, ради которого могут свершаться любые безумства. Именно ради лидера, а не идеи или веры.
Все три романа заслуживают быть прочитанными, причем желательно именно в той последовательности, в которой они были написаны, что бы иметь возможность наблюдать как крепнет профессиональное мастерство Сатклиффа с каждой новой его книгой, но главное остается неизменным - душевные интонации язвительного насмешника.