***
«Рыцарская любовь, - пишет Эварт Окшотт в "Археологии оружия" - должна быть абсолютно безгрешной; рыцарь не ждал, чтобы дама дарила ему что бы то ни было, кроме оружия, лошадей или денег».
Шото не вижу профита, дамы.
Почти единственное упоминание о женщине в «Песне о Роланде» - когда прекрасная Альда узнает о смерти своего жениха и умирает при этом известии. Появилась, тут же сгинула с горя, - необходимо и достаточно. чо глаза мозолить.
Роланд же, погибая, об Альде не вспоминает, а тоскует, что никогда не увидит прекрасной Франции, что король Шарлемань потеряет доброго вассала, а чудесный Дюрандаль останется без хозяина.
Тут мужчины напоминают, что есть канон типа «накорми, напои, - а потом уже и спать укладывай». Но тут же никаких романтических перспектив вообще. Ты ему бабла отсыпь, коня и сбрую снаряди, а он даже порубая сарацина будет думать за свой меч, за своего короля и как он пиздато сохранил верность сюзерену.
Об выпить хорошую стопку водки, об дать кому-нибудь по морде и об своих конях думает ваш папаша, ага.
Ничего не изменилось с тех пор, практически.
И я чувствую в этом, товарищи прекрасные дамы, какую-то чудовищную наебку.
Шото не вижу профита, дамы.
Почти единственное упоминание о женщине в «Песне о Роланде» - когда прекрасная Альда узнает о смерти своего жениха и умирает при этом известии. Появилась, тут же сгинула с горя, - необходимо и достаточно. чо глаза мозолить.
Роланд же, погибая, об Альде не вспоминает, а тоскует, что никогда не увидит прекрасной Франции, что король Шарлемань потеряет доброго вассала, а чудесный Дюрандаль останется без хозяина.
Тут мужчины напоминают, что есть канон типа «накорми, напои, - а потом уже и спать укладывай». Но тут же никаких романтических перспектив вообще. Ты ему бабла отсыпь, коня и сбрую снаряди, а он даже порубая сарацина будет думать за свой меч, за своего короля и как он пиздато сохранил верность сюзерену.
Об выпить хорошую стопку водки, об дать кому-нибудь по морде и об своих конях думает ваш папаша, ага.
Ничего не изменилось с тех пор, практически.
И я чувствую в этом, товарищи прекрасные дамы, какую-то чудовищную наебку.