Ученик и учитель ремесла фальшивомонетного. Фрагмент 2
2
А Никоша в то злое время в Ёкске куковал - особо не горевал. А отец, как назло, в то печальное время поехал сына забирать: война идет по стране, кончалась его учеба, и на оплату стало не хватать и на еду. И по той простой причине дома отсутствовал.
Так вот себе жизнь нечаянно сохранили сын с отцом. А жить надобно дальше. Люди все-таки, а не марсианская механика.
Приехали на пепелище, вместо тела похоронили горстку пепла. Поставили над горсткой деревянный грубый крест, нацарапали на табличке красивое мамкино имя «Явдохея».
Рыдали Никоша с папаней недолго: надо было трогаться с места. Бежать! Злых языков хватало. К разгулу доносов красноречиво призывали листовки.
***
Темень.
Военный мотор весело забрюхтел в глубине.
Из леса на опушку выполз автомобиль марки Джип. Следовательно в джипе сидели джипперы.
Постояли джипперы секунду. Выбора нет. Единственное жилье здесь. Греться пора. Банька не помешала бы. Тронули дальше по прямой, потом маленько в горку напряглись и вползли в открытые ворота.
Забегали в Таежном Притоне: кто приехал? Зачем? Добрые ли люди в военном авто? Сколько их? Есть ли пулеметы? Есть ли с волосами до плеч: то означало бы анархистов и убийц. Ни расстрельная ли команда пожаловала? Как в темноте нашли? Одни вопросы у Вихорихи.
Нет опознавательных знаков на Таежный Притон. Нет и вывески на лесном доме. А людская молва лучше адресного бюро: славит и клянет Вихорихин рай.
Постояльцев сегодня никого: война идет. Даже гульбивые партизаны не часто жалуют. А нынче здесь властвуют партизаны.
В прошлом году 23 ноября, ровно в день своего рождения, ефрейтор Йозеф. Отч. неразб. Швейк, 3-го полка, 5-й штаб. трансп. роты заезжал с штабными офицерами. Среди них были поручик Козло, фельдфебель Ословец (ударение у всех на первом слоге), телефонщик Прикупичек. Тихое тогда было место. Напоминало чехам офицерские, пражские «Пуфы». Выгружали из кузовов свою «Паливку», вспоминали родину. Кляли по очереди то продажных генералов Австро-Венгрии, то немецкого заемщика Ленина, то проныру и авантюриста дядьку Колчака А Вэ.
Просили шкварок и конины. Все им сделали как надо.
Ярослав Гашек был с ними, заходил в дом, скромно теребя специально юморную сербскую папаху, проваленную ложбиной в середине. Потом осмелел Ярослав, шапку бросил в угол, занял целую лавку, рядом Аленок усадил. И стал у девок пытать новые слова для справочника и требовать оригинальные буквы для бурятской азбуки в славянице.
Много плясал своё и смеялся Ярослав. Селедку жевал с костями вместе. Сидя, каждую минуту перегибался через стол. Отхлопал имениннику все плечи и обещал, в случае, если Швейк выпьет десять кружек не отрываясь, в книжке его прописать.
Йозеф выпил четырнадцать, просил еще, и оттого рубаха перестала сходиться у него на пузе.
И, кажется, прописал его Гашек Ярослав в литературе. Только вместо обещанных с вечера двух страниц, - а с утра, смеясь и бахая шутливо друг дружку, сошлись на десяти строчках - прописал Ярослав целый роман про Швейка и про то, как он был на войне. Вот какова польза Вихорихиного дома! А про азбуку - какое там: мало буряток в этой местности: все больше политкаторжанок. Шутил, поди, про азбуку эту Ярослав.
А сидели весело.
Выставляли ручной работы пельмени на улицу. Без охраны лежали пельмени. Съели первую партию пельмешек вороны.
Пуляли после в летучих воришек - в сами того напрашивающихся целей Стреляли во всех залпом, будто как в прошлый раз в соседской деревне Пришлососедовке.
Но сбили с сосны только самую неповоротливую, обожравшуюся с чужой еды воровку. Не успела пикнуть похитительница, полетела кувырком в сугроб.
Водрузили покойницу на ветку, дали в рот швейцарского сыра и стали басню инсценировать.
Катались с горки на поджопных корытах.
Баньку приняли, в прорубь прыгали, костры жгли. Елку наряжая, повалили. Поставили тут же обратно. Смехота, да и время убили!
Прыгали через костер и стучали в кастрюли-бубны, как настоящие православные дикари.
Спали вперемежку с девками.
Хорошие среди чехов бывают люди: денег в рулонах оставили на три месяца вперед.
Славно было Вихорихе, да и девки повеселяли и удовлетворяли так от души, будто не было никакой войны, а была только одна любовь! Аленку, так ту звали с собой на пароход нумер 8 «Эфрон» в свою эвакуацию и для жизни в город Жижелице что над рекой Цидлиной.
Предлагала деньги Вихориха Ярославу, так как тот с утра, шуткуя и зовя ум в мозги, помогал снег разгребать. Отказывался поначалу Ярослав, но взять взял. По цене целкового за пятьсот квадратных аршин.
А в позапрошлом сезоне тут белые командовали. Богданыч заезжал по Колчаковской просьбе: искали толковых проституток для работы в тылу врага.
Отказала им Вихориха. И еле жива осталась.
Был Васька Каин. Это известный омский банкир, хранитель белого общака. Приставал к хозяйке. Хозяйка ему тут же, далеко от кассы не отходя, ему дала. Правда, не пошлым местом своим, а прямо в морду крепким тычком. И пришпилила к полу выгребным совком. Приблизила к себе кочергу.
Утих. Испугался или пожалел трусишко сраный, но сдачи не стал делать. Оклемался Васька Каин и одумался Вихориху второй раз брать. Просил отдать по добру револьвер. Помог совок: и отстал Каин. Вихориха обещала к ихнему отъезду пуль-веризатор его вернуть. Тут же перекрасился и взамен живых телоблудок стал испрашивать место для типографии: согласуй это, обчерти то, что да как, какие подводные камни, захаживают ли большевики, выдергивают ли законные колья, рубят ли лес, красные линии нам проведи. Хренов ему красные линии: не в разведке Вихориха, не охотница, не земледелец. Живет она де полувдовой при живом, но сбежавшем муже, на свои кровные гостевые, и просит иногда денег у культурных ведомств на расширение истории этих расчудесных местностей. И красными линиями она не распоряжается. Даже не знает, что это такое. Врет, паскуда. Все знают, что до владенья лесным приютом служила она в земском землеустройстве и ходила с рогульками, отмеряя барам угодья и места под строения. Пирамиду вот водрузила во дворе… - Дай, Каин, денег на звершение пирамиды.
Не дал Каин. У самого дом строится в Омске. И пошел он тогда на…
И тут не выгорело Ваське Каину: слишком тут заметное место для печатной мануфактуры. Врагов, снайперов, доносчиков много по лесам ходит. Висят в деревнях рекламы: «Меняем адреса врагов на булку хлеба», «Стрелять фальшивомонетчиков без проволочек - заподозрил - стреляй гада!». Для доказательства целкости ухи вражья приноси, скальп ли, паспорта, деньги, бумаги карманные, бумаги приказные, наказы устные, но выпытанные страхом свинца. А ЧК разберется, давать булку или ограничиться порицанием в случае ошибки. Цена жизни случайного русского человека - бесценок, ноль, половина плевка, полмерки мучной, а враг, он хоть и мертвый, да хоть черствой осьмушки буханки, да стоит.
И жалко Вихорихе своего дома стало: клюнешь на предложение, а тут ситуация вдруг поменяется: припрутся новые русские и пожгут дом, а жиличек к стенке приткнут. А прежде хором надругаются.