Великий князь - о жизни в эмиграции.
Господа, наши дѣла плохи! Еще чуть-чуть - и намъ придется хрустѣть булками где-то въ Китаѣ!
Проклятыя англичане, предатели Россіи и монархіи... Они даже благородныя семейства не щадятъ, господа!!!
Оригинал взят у vasik_catn в Великий князь - о жизни в эмиграции.
Всё оттуда же: Александр Михайлович. Мемуары великого князя. М., 2004. С. 373-375.
"В скором времени - а сортировка беженцев заняла первые десять лет их изгнания - каждая страна получила ту их разновидность, что более всего отвечала местным требованиям.
Южная Америка привлекала тех, кто любил земледелие, и тех, кому непременно нужно было служить в гвардии, будь то гвардия его императорского величества или охрана какого-нибудь неутомимого претендента на президентство.
Бывшие дипломаты и бывшие банкиры довольно органично вписались в то, что осталось от эдвардианской Англии; их шокирует видеть чёрных вперемешку с белыми на вечеринках в салонах Мейфер, но тот факт, что клуб «Карлтон» стоит на прежнем месте и что кривлянье Монтегю Нормана также глупо, как и всегда, помогает им переварить присутствие Рамсея Макдональда на Даунинг-стрит и господство Ноэла Кауарда на Пикадилли. Солидный комфорт жизни в Британии исцелил их от русской истеричности. Как это всё-таки успокаивает, когда открываешь за завтраком утренние газеты и понимаешь, что Лондон всегда останется всё тем же ворчливым, угловатым Лондоном, где каждый политик в классической чемберленовской манере предрекает закат империи; где, как в былые дни, лорд Ротермир с пеной у рта поднимает невообразимый шум на страницах своей «Дейли Мейл»; где Бернард Шоу по прежнему показывает язык далёкой Америке; где в разделе частных объявлений почтенной «Таймс» Ричарды клянутся «всё простить», а Джулии призывают «начать всё с начала». Настолько безупречно и поразительно обританились в Лондоне русские, что, разговаривая с ними, трудно поверить, что на другом берегу Ла-Манша, меньше чем в трёх часах лёту, можно насчитать сотни тысяч их соотечественников, по прежнему размышляющих на такие темы, как «истинное лицо» революции или право правительства убивать.
Русскому самозванцу, как правило, приходится в Англии туго. Редакторы разделов светской хроники имеют возмутительную привычку сверяться с «Готским альманахом»; старейшие члены солидных клубов способны даже после десятого «скотча» с содовой назвать имя младшего сына третьего из двоюродных братьев того русского князя, что живал в семидесятых на Керзон-стрит; и наконец, многие и многие британцы до войны часто наведывались в Россию, и принимали их не только в придорожных кабаках. Ещё ни один англичанин не обратился ко мне с просьбой подтвердить подлинность того или иного «князя» или «графа». В Англии все, включая газетчиков, понимали, что даже законные носители этих русских титулов никогда не обладали монаршим достоинством и не имели никаких связей с царской фамилией, но были лишь потомками обывателей, призванных некогда на государеву службу. Надо самому желать быть обманутым, чтобы не отличить аффектированного самозванца от человека, воспитанного в среде с чувством определённого достоинства. Вот почему, едва оказавшись в изгнании, я поставил себе за правило никогда не отвечать на запросы касательно подлинности титулов. Я по сей день получаю их сотнями. Без единого исключения все они исходят от людей, которые сами всё отлично знают.
- Вы должны сказать мне, - обратилась ко мне американская дама, которая всю жизнь курсировала между Вандомом входом в «Ритц» со стороны Камбон, - действительно ли князь *** - настоящий князь.
- Я не скажу вам ничего, - ответил я. - Я не справочное бюро. Почему бы вашему мужу не натравить на него своих сыщиков? В конце концов, князь - это не южноамериканский заём. Его не придётся продавать вдовам и сиротам.
- Но вы не понимаете, - воскликнула дама, - и моему мужу, и мне самой он нравится, и моя дочь…
- Хорошо, чего вам ещё нужно?
- Но князь ли он?
- А те акции южноамериканского займа, что выпустил ваш муж, ещё дают дивиденды?
- Не вижу никакой связи.
- А я вижу. Всякий, кто знает так много о том, что случится в Южной Америке в ближайшие девяносто девять лет, обязан что-нибудь знать о русских князьях.
- А что бы вы подумали, - парировала она с кривой усмешкой, если бы один из ваших сыновей собирался жениться на американской девушке и другой великий князь отказался бы поручиться за законность его титула?
- Мне тут беспокоиться не о чем. Слава Богу, все мои шестеро сыновей женились на русских беженках без гроша за душой. Им нет нужды выслушивать околесицу о несчастной наследнице, которая любила добропорядочного американского юношу, но вышла за порочного титулованного чужестранца.
- Вы озлоблены.
- Ничуть. Я просто верю в закон спроса и предложения. Вы всё время охотитесь за принцами и графами. Что ж, теперь они у вас есть, целые тысячи. Так чего вам ещё нужно?"
Проклятыя англичане, предатели Россіи и монархіи... Они даже благородныя семейства не щадятъ, господа!!!
Оригинал взят у vasik_catn в Великий князь - о жизни в эмиграции.
Всё оттуда же: Александр Михайлович. Мемуары великого князя. М., 2004. С. 373-375.
"В скором времени - а сортировка беженцев заняла первые десять лет их изгнания - каждая страна получила ту их разновидность, что более всего отвечала местным требованиям.
Южная Америка привлекала тех, кто любил земледелие, и тех, кому непременно нужно было служить в гвардии, будь то гвардия его императорского величества или охрана какого-нибудь неутомимого претендента на президентство.
Бывшие дипломаты и бывшие банкиры довольно органично вписались в то, что осталось от эдвардианской Англии; их шокирует видеть чёрных вперемешку с белыми на вечеринках в салонах Мейфер, но тот факт, что клуб «Карлтон» стоит на прежнем месте и что кривлянье Монтегю Нормана также глупо, как и всегда, помогает им переварить присутствие Рамсея Макдональда на Даунинг-стрит и господство Ноэла Кауарда на Пикадилли. Солидный комфорт жизни в Британии исцелил их от русской истеричности. Как это всё-таки успокаивает, когда открываешь за завтраком утренние газеты и понимаешь, что Лондон всегда останется всё тем же ворчливым, угловатым Лондоном, где каждый политик в классической чемберленовской манере предрекает закат империи; где, как в былые дни, лорд Ротермир с пеной у рта поднимает невообразимый шум на страницах своей «Дейли Мейл»; где Бернард Шоу по прежнему показывает язык далёкой Америке; где в разделе частных объявлений почтенной «Таймс» Ричарды клянутся «всё простить», а Джулии призывают «начать всё с начала». Настолько безупречно и поразительно обританились в Лондоне русские, что, разговаривая с ними, трудно поверить, что на другом берегу Ла-Манша, меньше чем в трёх часах лёту, можно насчитать сотни тысяч их соотечественников, по прежнему размышляющих на такие темы, как «истинное лицо» революции или право правительства убивать.
Русскому самозванцу, как правило, приходится в Англии туго. Редакторы разделов светской хроники имеют возмутительную привычку сверяться с «Готским альманахом»; старейшие члены солидных клубов способны даже после десятого «скотча» с содовой назвать имя младшего сына третьего из двоюродных братьев того русского князя, что живал в семидесятых на Керзон-стрит; и наконец, многие и многие британцы до войны часто наведывались в Россию, и принимали их не только в придорожных кабаках. Ещё ни один англичанин не обратился ко мне с просьбой подтвердить подлинность того или иного «князя» или «графа». В Англии все, включая газетчиков, понимали, что даже законные носители этих русских титулов никогда не обладали монаршим достоинством и не имели никаких связей с царской фамилией, но были лишь потомками обывателей, призванных некогда на государеву службу. Надо самому желать быть обманутым, чтобы не отличить аффектированного самозванца от человека, воспитанного в среде с чувством определённого достоинства. Вот почему, едва оказавшись в изгнании, я поставил себе за правило никогда не отвечать на запросы касательно подлинности титулов. Я по сей день получаю их сотнями. Без единого исключения все они исходят от людей, которые сами всё отлично знают.
- Вы должны сказать мне, - обратилась ко мне американская дама, которая всю жизнь курсировала между Вандомом входом в «Ритц» со стороны Камбон, - действительно ли князь *** - настоящий князь.
- Я не скажу вам ничего, - ответил я. - Я не справочное бюро. Почему бы вашему мужу не натравить на него своих сыщиков? В конце концов, князь - это не южноамериканский заём. Его не придётся продавать вдовам и сиротам.
- Но вы не понимаете, - воскликнула дама, - и моему мужу, и мне самой он нравится, и моя дочь…
- Хорошо, чего вам ещё нужно?
- Но князь ли он?
- А те акции южноамериканского займа, что выпустил ваш муж, ещё дают дивиденды?
- Не вижу никакой связи.
- А я вижу. Всякий, кто знает так много о том, что случится в Южной Америке в ближайшие девяносто девять лет, обязан что-нибудь знать о русских князьях.
- А что бы вы подумали, - парировала она с кривой усмешкой, если бы один из ваших сыновей собирался жениться на американской девушке и другой великий князь отказался бы поручиться за законность его титула?
- Мне тут беспокоиться не о чем. Слава Богу, все мои шестеро сыновей женились на русских беженках без гроша за душой. Им нет нужды выслушивать околесицу о несчастной наследнице, которая любила добропорядочного американского юношу, но вышла за порочного титулованного чужестранца.
- Вы озлоблены.
- Ничуть. Я просто верю в закон спроса и предложения. Вы всё время охотитесь за принцами и графами. Что ж, теперь они у вас есть, целые тысячи. Так чего вам ещё нужно?"