Для одной девушки, которая
недавно стала мамой и боится избаловать свою дочь, а заодно и недоразвить её.
В общем, я никогда не парилась, меня просто очень радовало, что она есть... Я в куклы играла лет до восемнадцати, и дети меня всегда любили. Ну а мне как-то неудобно было к их любви (глазки там такие, ручки, а если вдруг заплачет -- ужас, какие слёзы) задом повернуться, так и научилась любить в ответ. Что племянники и кузены, меня чужие дети за шею мёртвой хваткой держали, а я даже денег за это не брала. Правда, помню, один раз коробка миндаля в шоколаде перепала.
Своим родителям мне почему-то смешно предъявлять претензии, но я всегда знала, что на собственных детях оторвусь, уж им достанется другое, не так и больше.
Она росла истеричная, настырная. Не спала ночами и не сралось, ей простиоспади, в памперс -- орала дурью, пока её задница дышать свежим воздухом не начинала, вот тогда уж она позволяла себе пообщаться с окружающей средой на равных, явить богатство внутреннего мира... Напрягало ли это меня? Волновалась ли я, что не смогу ей чего-то дать? Никогда. Ни разу. Во-первых, что я, совсем дура, чтоб не понимать, что хо-хо уж кого-кого, а эту соплю я интеллектом всегда забью... Во-вторых, уж кому-кому, а младенцу (ну даже если вес от 4 до 54) моей любви всегда хватит... Уж как-нибудь, а на одного человеческого детёныша доброты по сусекам наскребу...
И в общем, и правда, хватило и выжала.
Помню, трудно было увести от ростовой куклы -- Микки Мауса. Она такого домой хотела. Бля я всё прокляла. Очень. Трудно. Я потом даже даже к детскому психоневрологу ходила. А в остальном -- ну баловала, потому что боялась, а вдруг помру внезапно и никто её не долюбит, не дотискает, не догладит, не добалует, не докормит, не донарядит, не дочитает и не досмеётся вместе ней Набоков, опять же, бес его задери, с его высокопарным "балуйте своих детей, господа!". Нет, я никогда не боялась избаловать её лаской и любовью. А чего бояться -- вдруг же завтра под машину попаду, а она со злой мачехой расти будет...
В общем, мне было совершенно до лампочки, как там она интеллектуально разовьётся, я просто хотела, чтоб она никогда в жизни боязливо не ёжилась и не сикала, что её никто не поймёт и не поддержит. С этой задачей я, кажется, справилась. всё остальное мне правда пофигу. Потому что когда она, глядя в зеркало, говорит "мам, я такая милая", мне хватает, чтоб понять, что девонька объективно и здраво любит себя в этом мире и этот мир в себе. Далее этого, если честно, мои родительские амбиции и не заходили...
В общем, я никогда не парилась, меня просто очень радовало, что она есть... Я в куклы играла лет до восемнадцати, и дети меня всегда любили. Ну а мне как-то неудобно было к их любви (глазки там такие, ручки, а если вдруг заплачет -- ужас, какие слёзы) задом повернуться, так и научилась любить в ответ. Что племянники и кузены, меня чужие дети за шею мёртвой хваткой держали, а я даже денег за это не брала. Правда, помню, один раз коробка миндаля в шоколаде перепала.
Своим родителям мне почему-то смешно предъявлять претензии, но я всегда знала, что на собственных детях оторвусь, уж им достанется другое, не так и больше.
Она росла истеричная, настырная. Не спала ночами и не сралось, ей простиоспади, в памперс -- орала дурью, пока её задница дышать свежим воздухом не начинала, вот тогда уж она позволяла себе пообщаться с окружающей средой на равных, явить богатство внутреннего мира... Напрягало ли это меня? Волновалась ли я, что не смогу ей чего-то дать? Никогда. Ни разу. Во-первых, что я, совсем дура, чтоб не понимать, что хо-хо уж кого-кого, а эту соплю я интеллектом всегда забью... Во-вторых, уж кому-кому, а младенцу (ну даже если вес от 4 до 54) моей любви всегда хватит... Уж как-нибудь, а на одного человеческого детёныша доброты по сусекам наскребу...
И в общем, и правда, хватило и выжала.
Помню, трудно было увести от ростовой куклы -- Микки Мауса. Она такого домой хотела. Бля я всё прокляла. Очень. Трудно. Я потом даже даже к детскому психоневрологу ходила. А в остальном -- ну баловала, потому что боялась, а вдруг помру внезапно и никто её не долюбит, не дотискает, не догладит, не добалует, не докормит, не донарядит, не дочитает и не досмеётся вместе ней Набоков, опять же, бес его задери, с его высокопарным "балуйте своих детей, господа!". Нет, я никогда не боялась избаловать её лаской и любовью. А чего бояться -- вдруг же завтра под машину попаду, а она со злой мачехой расти будет...
В общем, мне было совершенно до лампочки, как там она интеллектуально разовьётся, я просто хотела, чтоб она никогда в жизни боязливо не ёжилась и не сикала, что её никто не поймёт и не поддержит. С этой задачей я, кажется, справилась. всё остальное мне правда пофигу. Потому что когда она, глядя в зеркало, говорит "мам, я такая милая", мне хватает, чтоб понять, что девонька объективно и здраво любит себя в этом мире и этот мир в себе. Далее этого, если честно, мои родительские амбиции и не заходили...