(no subject)
Расскажу-ка, пока не замылилось.
Выпала мне радость (и испытание, как без того) переводить на английский кое-что для Саши Галицкого. Один текст для перевода Саша мне позволил выбрать самой. А я то и рада, потому что эта история уже к тому моменту прочно сидела в моей голове. Кому лениво идти по ссылке, вот отрывки, в которых, собственно, вся соль.
Помимо всех ужасов и перепитий, которые произошли с ним в Белоруссии во время немецкой оккупации, Лёва говорил:
«Как- то раз мы пришли в один дом в деревне и связной нашего партизанского отряда говорит мне: „Знаешь, в лесу живут евреи“. Он показал мне дорогу, как их найти. Мы с ребятами (нам было тогда 17-18 лет) пошли в лес, и нашли их. Там в лесу пряталась от немцев целая семья - отец, сын и две дочки. Как они жили в лесу - я уже не помню, помню только, что по ночам они ходили по деревням просить еду. Я организовал для них целую повозку с продуктами, и даже корову. С одной из его дочек я подружился, она стала моя девушка. Она была очень хорошая, и я был в те годы очень молодой, знаешь... я к ней часто приходил в лес... Они так и прожили всю войну в лесу...»
Закончил интервью он так: - А девочка, с которой я дружил в лесу, сейчас живёт в Америке. Мы с ней как-то встретились, когда я уже жил в Израиле. Она вышла замуж. Я с детьми, она с детьми - так всё и кончилось.
Через несколько дней я увидел Лёву, сидящего возле фонтана. Он грелся на солнышке. Лёва был слепой. Я поздоровался с ним и спросил как его дела. Лёва сказал мне: - Я тебе не всё про неё рассказал. У неё ещё были парни, и они тоже приходили к ней в лес, как и я...
И дело не только в том, что за каждым жизненным эпизодом стоит контекст и подтекст, и картинка, что мы видим, чаще всего не есть идентичное отражение действительности. Просто расскажу, что мне покоя не давало, пока я для себя всё не раскрутила и по тем местам (что меня устраивают) не расставила. Для меня это снова история про чувство собственного достоинства.
Мужчина практически через семьдесят лет после событий, на склоне дней своих, при жене, с которой прожито лет шестьдесят, подробно рассказывая про свою жизнь, всё же утаивает, что его первая любовь принимала в лесу и одаривала лаской не одного его. Поначалу я отнеслась иронично-легкомысленно, снисходительно-понимающе: ну да, Лёва старый-старый, да держит марку, набивает себе цену... Очень скоро акценты восприятия слегка сместились, определения поменялись (а вместе с ними и смысл весьма драматично). Замалчивая "кое-что", Лева охранял своё достоинство, берёг честь той девушки из военной юности, а вместе с тем сберёг и честь, и достоинство своей жены -- ведь хуже нет лишнего знания, отнимающего уважение к родному. А расскажи Лёва при жене всё как было на самом деле, разочаровать её могла не "горькая правда", а сам факт того, что Лёва её поведал. Не думаю, что Лёва это всё продумывал и осознавал, это, скорее, "подкорковая" мудрость и человеческое чутьё (в смысле чуткость, эмпатия, простите).
Так почему же Лёва Саше то в конце концов всё выложил? А вот не знаю, но тоже, думаю, вовсе не из обиды на лесную красавицу или ещё там каких низменных побуждений. Может, хотел оправдаться -- почему не сложилось, или там хотел показать, что не эгоист вовсе, и не ему одному бывало хорошо, а другие партизаны тоже радовались... Может, быть, считал, что щедрость той девочки тоже заслуживает внимания.
Или просто так ему было надо -- рассказать всё как было, без прикрас. Чтобы кто-то из нас(не будем показывать пальцем) задался вопросом -- вот это отточенное и мужественное (в смысле маскулинное, простите) чувство собственного достоинства, оно врождённое или таки воспитывается? Или только война и лишения научают виртуозно беречь близких?
Отдельное спасибо всем причастным и сочувствующим.
Питер, ты настоящий друг, тебе -- отдельный поклон до земли.
Выпала мне радость (и испытание, как без того) переводить на английский кое-что для Саши Галицкого. Один текст для перевода Саша мне позволил выбрать самой. А я то и рада, потому что эта история уже к тому моменту прочно сидела в моей голове. Кому лениво идти по ссылке, вот отрывки, в которых, собственно, вся соль.
Помимо всех ужасов и перепитий, которые произошли с ним в Белоруссии во время немецкой оккупации, Лёва говорил:
«Как- то раз мы пришли в один дом в деревне и связной нашего партизанского отряда говорит мне: „Знаешь, в лесу живут евреи“. Он показал мне дорогу, как их найти. Мы с ребятами (нам было тогда 17-18 лет) пошли в лес, и нашли их. Там в лесу пряталась от немцев целая семья - отец, сын и две дочки. Как они жили в лесу - я уже не помню, помню только, что по ночам они ходили по деревням просить еду. Я организовал для них целую повозку с продуктами, и даже корову. С одной из его дочек я подружился, она стала моя девушка. Она была очень хорошая, и я был в те годы очень молодой, знаешь... я к ней часто приходил в лес... Они так и прожили всю войну в лесу...»
Закончил интервью он так: - А девочка, с которой я дружил в лесу, сейчас живёт в Америке. Мы с ней как-то встретились, когда я уже жил в Израиле. Она вышла замуж. Я с детьми, она с детьми - так всё и кончилось.
Через несколько дней я увидел Лёву, сидящего возле фонтана. Он грелся на солнышке. Лёва был слепой. Я поздоровался с ним и спросил как его дела. Лёва сказал мне: - Я тебе не всё про неё рассказал. У неё ещё были парни, и они тоже приходили к ней в лес, как и я...
И дело не только в том, что за каждым жизненным эпизодом стоит контекст и подтекст, и картинка, что мы видим, чаще всего не есть идентичное отражение действительности. Просто расскажу, что мне покоя не давало, пока я для себя всё не раскрутила и по тем местам (что меня устраивают) не расставила. Для меня это снова история про чувство собственного достоинства.
Мужчина практически через семьдесят лет после событий, на склоне дней своих, при жене, с которой прожито лет шестьдесят, подробно рассказывая про свою жизнь, всё же утаивает, что его первая любовь принимала в лесу и одаривала лаской не одного его. Поначалу я отнеслась иронично-легкомысленно, снисходительно-понимающе: ну да, Лёва старый-старый, да держит марку, набивает себе цену... Очень скоро акценты восприятия слегка сместились, определения поменялись (а вместе с ними и смысл весьма драматично). Замалчивая "кое-что", Лева охранял своё достоинство, берёг честь той девушки из военной юности, а вместе с тем сберёг и честь, и достоинство своей жены -- ведь хуже нет лишнего знания, отнимающего уважение к родному. А расскажи Лёва при жене всё как было на самом деле, разочаровать её могла не "горькая правда", а сам факт того, что Лёва её поведал. Не думаю, что Лёва это всё продумывал и осознавал, это, скорее, "подкорковая" мудрость и человеческое чутьё (в смысле чуткость, эмпатия, простите).
Так почему же Лёва Саше то в конце концов всё выложил? А вот не знаю, но тоже, думаю, вовсе не из обиды на лесную красавицу или ещё там каких низменных побуждений. Может, хотел оправдаться -- почему не сложилось, или там хотел показать, что не эгоист вовсе, и не ему одному бывало хорошо, а другие партизаны тоже радовались... Может, быть, считал, что щедрость той девочки тоже заслуживает внимания.
Или просто так ему было надо -- рассказать всё как было, без прикрас. Чтобы кто-то из нас(не будем показывать пальцем) задался вопросом -- вот это отточенное и мужественное (в смысле маскулинное, простите) чувство собственного достоинства, оно врождённое или таки воспитывается? Или только война и лишения научают виртуозно беречь близких?
Отдельное спасибо всем причастным и сочувствующим.
Питер, ты настоящий друг, тебе -- отдельный поклон до земли.