Один против всех
- Давай, там, покажи им! - всклокоченный Мигицко, загримированный в Короля Лира, не выходя из образа, потрясал кулаками в гримерке родного театра. - Эта холодная ночь превратит нас всех в шутов и сумасшедших!
- Превратит, ага. Кого "нас"? Никого не будет, даже Сам не приедет....- вздохнул Михаил Сергеевич и покосился на фотографию, где оба актера в компании Миллера праздновали чемпионство. - Как же ты допустил такое, папа? Ведь ноги прилюдно об нас вытерли, гады-москвичи.
Но злые козни время обнаружит,
И тайный умысел позор заслужит! - прогремел Мигицко и, глядя в зеркало, нанося грим, пояснил:
- Ему некогда, у него ёлки, в смысле, газопроводы! Политика!
- У нас тут своя политика. "Жопа нескончаемая" - называется: то понос то триппер, - отставной мушкетер смял и бросил в угол известную спортивную газету.
- Все ж лучше знать, что презирают нас,
Чем жить в презренье, скрытом лестью.
- подытожил готовый Король Лир, и хитро подмигнув, ловко извлек запыленную бутылку. - Давай на посошок? За победу не пьют, выпьем за наши голы!
- Реквизит? - грустно пошутил Михаил Сергеевич.
- Иди ты! - Мигицко толкнул артиста к выходу. Возвращайся с победой! И умоляю тебя - не молчи! Я хочу слышать твой голос! Кто изменил, осушит чашу горя!
Наматывая шарф, Боярский заметил:
- Совсем не знак бездушья молчаливость.
Гремит лишь то, что пусто изнутри.
Мигицко погрозил ему кулаком: Один за всех!
Редкие, встречавшиеся люди с тревожными лицами, узнав символа, криво улыбались. Отдельные подонки в спину восклицали набившие оскомину "Канальи!" и "Тысяча чертей!"
- ...и все до одного идиоты, думал про себя Михаил Сергеевич, подходя к стадиону под моросивший дождь, как им не надоело-то уже 30 лет подряд? Но у популярности есть и положительные стороны. На входе сержант попросил совместно сфотографироваться на телефон и полушутливо спросил не несет ли Михаил Сергеевич петарду в шляпе.
В этот момент пришло СМС. От Мигицко. "Ты где?"
"Тут" раздраженно отстучал мушкетер.
Вид пустого стадиона погружал в тоску. Единственным заполненным пространством был курятник журналистов, откуда желтозубо лыбился Боря Х-ский. - Как лошадь. На своих пришел посмотреть, - подумал Михаил Сергеевич и напел в усы :
А по ночам мне
Снится конь
Ко мне приходит
Рыжий конь
В лицо мне дышит
Рыжий конь
Косит лиловым глазом.
Команды вышли на поле. Боярский традиционно встал и развернул шарф. И тут же из среды журналистов какой-то юноша, вытянув вверх айпад, его сфотографировал. Фото мгновенно отправилась в интернет и сотни комментаторов в ту же секунду лайкнули под ней свои вечные "Гы!", "Оппа!" "Нихуя себе!", "Нравится" и прочую птичью фонетику.
Новостные сайты отписались первой молнией со стадиона: "На матче присутствует Михаил Боярский!".
Мигицко откуда-то из закулисья отреагировал коротким и ёмким "Я тебя вижу!!!!! :))))))"
Матч напоминал генеральную репетицию, когда все актеры в костюмах, но без зрителей.
- Жестче, жестче! по-вороньи каркал Слуцкий.
- Né carne né pesce, - разочарованно тянул Спалетти.
Пришла очередная эсэмеска из театра "Жгешь?!!!"
Михаил Сергеевич, ёжась от холодного ветра, неожиданно понял, что забыл все кричалки. В голове бухало только незамысловатое "Снова на футболе наш Зе-нит, завершил атаку голом наш Зе-нит!".
Трубка завибрировала и голосом короля Лира возбужденно выпалила в ухо "Ну давай! Врежь им! ЦСКА сосать! ЦСКА сосать! Оле-оле-ЦСКА сосать!!! Насмешники - хорошие пророки!! - это я тебе говорю!".
Мушкетер поморщился - такого он не любил и никогда не поддерживал.
-А есть что-то более подходящее? Тут всё слышно.
- Ебать Онжи! - выпрыгнуло из трубки, - Негодным не годится доброта!
А собственная грязь милей и ближе!
- Ну причем тут это сейчас, раздражался Михаил Сергеевич, - дай что-нибудь нормальное.
- В ЦСКА всегда будут негры!!
- Серега, иди ты к черту!
Было слышно, как Мигицко насупился:
Пока мы стонем: "Вытерпеть нет силы",
Еще на деле в силах мы терпеть...ладно счас Сашке Макасину звякну, узнаю что там у них есть по-приличнее. Пока спой "Не может ни Киев, ни Минск, ни Москва...."
- Это про Таможенный Союз, что-то политическое? Тем более не буду! - отрезал Михаил Сергеевич. Потом во всех ютубах соскребать и отмываться от белых лент.
К концу игра стала повеселее и старина Эрнст Серебряников, повернувшись к мушкетеру, сделал движение, как будто задирает свитер.
- Еще не хватало по торсу в такую дубачину, покачал головой Михаил Сергеевич.
Трубка снова судорожно завибрировала и жарко дыша артистическим голосом сообщила: - Узнал! Запоминай! Слегка длинно, но текст хороший:
Цскаааа москваааа,
Ты не клуб а просто хуйня,
И дальше..ээээ (Зашуршала бумажка)
Твоим фанатам пизда, мы ненавидим тебя
И ты не клуб, а просто ХУЙНЯЯЯ !
- Черт знает что! - возмутился Михаил Сергеевич. Я буду петь гимн.
- Ну как знаешь, буркнула трубка. - Больней, чем быть укушенным змеей,
Иметь неблагодарного ребенка! Всё, у меня спектакль начинается. Поддержи команду без меня!
Армейцы скучно сравняли счет с пенальти и Михаил Сергеевич почувствовал глухую злобу ко всему футболу, к погоде и по жизни в целом.
Внизу у поля началась заваруха. Красномордый страж удерживал рвущегося на поле Эрнста, который желал содрать из-за ворот провокационный красно-синий банер.
Журналисты загалдели и кто-то захлопал в ладоши. Боря Х-ский, ехидно скалясь, набрал чей-то номер и, оживленно жестикулируя, заговорщицки понизив голос, заговорил короткими фразами с пропусками: "все всё видели....., ну ты же понимаешь...., в обмен на весну".
Дождавшись относительной тишины, Боярский встал, вытянул вверх руки с растянутым шарфом и прохрипел: "Город над...", прокашлялся и взял выше "..Невоооой".
В это время прозвучал свисток, положивший конец этому странному мероприятию.
Мушкетер замер с раскрытым ртом, свернул шарф, надвинул шляпу по-глубже и прислонился к холодной стене вип-трибуны. На сердце снова стало тяжело. Он молча направился к выходу. В спину в стотысячный раз прозвучало саркастическое "Тысяча чертей!". Сев в машину и сняв шляпу, Михаил Сергеевич задумался. Приобрели очко или потеряли два? Домой! Он нажал на газ, чтобы тронутся. В это время почти под колеса бросился худосочный малолеток в зенитовском шарфике. Длинный эмоциональный биииииииип разрезал темноту. На набережной многие обернулись и, узнав водителя джипа, радостно выпалили "Каналья!".
Уже с утра, Михаил Сергеевич прочитал ночную эсэмеску Мигицко.
Пределом это кажется для тех,
Кто к горю не привык. Но кто привычен,
Теряет счет страданьям и идет
Сквозь испытанья до конца и края.