"Левша", победивший Америку-4. Получилось!
Микоян добился приема у Сталина и доложил ему об изобретении безызвестного Кулибина. Сталин, выслушав, дал указание установить десять приборов на МиГи и испытать их в боевых условиях.
Мацкевич тут же со своими десятью станциями вылетел в Китай. В ночь станции поставили на «МиГи», и они полетели. Результаты превзошли все ожидания. Теперь советские летчики уже сразу узнавали, что их видит вражеский радиолокатор.
- А наутро - с улыбкой вспоминает Вадим Викторович - меня вызывает какой-то генерал и говорит: «Ну спасибо, товарищ капитан!» А я растерялся, говорю: «Я лейтенант!» - думаю, может, не знает, я ж в китайской форме. А он: «А Николай Александрович Булганин (тогдашний министр обороны) говорит, что ты капитан!» Потом начался переполох - Сталин приказал за три месяца оборудовать моими станциями все пятьсот самолетов корейского корпуса. И до сих пор все наши самолеты несут на хвостах мои «Сиренки»!
... Приказ Сталина был выполнен в срок. Его выполнил прежде всего 108-й институт, институт адмирала Берга, который так сильно сомневался в эффективности моей станции. Когда я вернулся из Китая в Москву спустя несколько месяцев, то «полканов» из Генерального штаба никто не встречал, а за мной прибыла шикарная машина. И полковник Генерального штаба доставил меня прямо на Арбат к новому заместителю министра обороны по электронике, которым за выпуск 500 моих электронных станций в течение трех месяцев стал адмирал Аксель Иванович Берг.
Блистательный адмирал встретил меня с красной коробкой в руке». Он сказал: «Мне поручено наградить тебя орденом Красной Звезды за твою работу в Корее. Когда там, в Корее, выяснилась высокая эффективность твоей станции, товарищ Сталин приказал в течение трех месяцев сделать 500 таких станций и установить их на самолеты МиГ-15 в Корее. Булганин собрал директоров всех крупнейших радиозаводов Москвы, Ленинграда, Горького, Киева, Воронежа, других городов и обратился к ним с призывам остановить трагедию нашей авиации в Корее, где американцы применяют новейшие радиоэлектронные прицелы с очень большой дальностью действия. Министр сказал, что на наших самолетах нет станции со сравнимой дальностью обнаружения. Но найдено решение в виде совсем небольшой РЛС, которая способна предупредить об опасности приближения «Сейбров», начиная с 10 км. Этим практически парализуются дорогостоящие электронные прицелы американцев. Товарищ Сталин приказал за три месяца оборудовать этой станцией все 500 наших МиГов в Корее. В заключение министр обороны спросил директоров, кто из них возьмется выполнить приказ товарища Сталина?
- В ответ, - продолжал А.И. Берг, - все директора в один голос заявили: «Это совершенно невозможно! Только для подготовки оснастки потребуется не менее полутора-двух лет!»
Булганин побелел.
Тогда я поднялся с места и сказал: «Николай Александрович! Если товарищ Сталин приказал и Родина требует, я берусь на опытном производстве своего института выполнить приказ и выпустить за три месяца 500 станций. Только разрешите мне сдвинуть планы научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ».
Николай Александрович Булганин разрешил распорядиться планами как угодно ради выполнения приказа товарища Сталина.
А.И. Берг продолжал: «И мы выполнили приказ товарища Сталина. Мы работали дни и ночи. Весь институт был мобилизован на выполнение приказа, и мы его с честью выполнили. Все, кто имел хоть какое-то отношение к этой работе, были награждены. А твои начальники, твои, прости за выражение, «солдафоны», мое предложение представить тебя к ордену Красного Знамени не поддержали. Хотя ты не только разработчик станции, но и участник боевых действий с ее применением! С трудом они дали добро на орден Красной Звезды, и то после моего доклада Булганину. Я не думал, что у тебя в институте столько недругов, а у твоей идеи столько противников и завистников!»
И вот В.В. Мацкевич в Корее. Установка опытных десяти станций, первые успехи. «Но в один далеко не прекрасный день сразу несколько летчиков после возвращения с боевых вылетов сообщили, что станция давала сигналы о появлении «Сейбров», а атакующих самолетов не было! И таких лжесигналов была тьма-тьмущая!.. Уже больше половины летчиков выключили станции. А из Москвы, - вспоминал В.В. Мацкевич, - прилетели два эмиссара с Лубянки. Такого я никак не ожидал. Один из них был то ли следователем, то ли сыщиком, второй - специалистом института радиоэлектроники НКВД.
Чекист-инженер производил самое благоприятное впечатление: очень смышленый и грамотный. Вскоре они пригласили меня уединиться с ними на аэродроме и сообщили, что каждый мой шаг отслеживается. В центр сообщается обо всех обстоятельствах, связанных с боевым применением моей станции. В Москве, по их словам, известны все перипетии - от первоначального успеха до нынешних осложнений. Лично Сталин, это они тоже подчеркнули, ждет информацию о том, как осваивается станция.
Инженер с Лубянки, когда его коллега-«следователь» куда-то ушел на минуту-другую, успел мне шепнуть, что последнему поручено особо следить, чтобы в случае неудачи я не «смылся» в Мукден или Харбин к белогвардейцам. ..
Я вслух им сказал, что, на мой взгляд, причина лже-сигналов в детекторах, а не в каких-то внешних полях. Оба лишь пожимали плечами в ответ. Они предложили мне немедленно идти на КП и дать телеграмму на Лубянку, чтобы срочно выслали детекторы. Поехали в штаб. Там начальник связи, когда мы стали просить соединить с НКВД в Москве, спросил: а для чего это вам? И в ответ: - Да что вы, братцы, их на любой нашей РЛС на корейских сопках сотни. А вам из Москвы подавай! Зачем вам Лубянка? Езжайте в Корею на любую РЛС... Связались с начальником ближайшей станции.
А в это время МиГ одного из наших асов, полковника Шепелева, с крыльями, буквально изрешеченными пулеметами «Сейбра», сделал посадку на нашем аэродроме. Сам Шепелев каким-то чудом остался жив. «Я, не тратя слов, сразу пошел к Шепелеву.
Чекисты, уже ставшие со мной как бы единой командой, увязались было за мной, - рассказывал В.В. Мацкевич, - Еле я их остановил, сославшись на необходимость поговорить с Шепелевым один на один. Захожу в контейнер, Шепелев лежит ничком на койке». После продолжительной беседы с гостем Шепелев в заключение сказал: «По-моему, я понял, почему станция дает ложные сигналы. Ложные сигналы, сам знаешь, появляются, когда при пикировании с высоты наши самолеты выпускают воздушные тормоза на хвосте самолета. У американцев тормозные щитки ставятся на заводах, потому что у них щитки - это принадлежность самолета. А у нас их ставят уже в части. Какие у них после установки нашими механиками получаются вибрации при торможении - никому не известно. Так вот, именно вибрации щитков, а они сильные, и приводят к появлению ложных сигналов.
Одним словом, мой диагноз: выпуск воздушных тормозов - вибрация хвоста - появление ложных сигналов. Давай сразу и проверим!»
Мы у Богданова, командира эскадрильи, подчиненного Шепелева. Шепелев сходу ставит ему задачу: подняться в воздух, а потом при пикировании выпустить воздушные тормоза и сообщить по рации, как реагирует на это станция Мацкевича. Докладывает: «Выпускаю! Сразу появились ложные сигналы!»
-Молодец! Давай, садись.
Заменяем детекторы на новые. В самолет садится другой летчик. Проверяем с ним. Результат тот же. Шепелев говорит: «Бог троицу любит. Ошибаться не хочу и не люблю. Дало серьезное. Такое, что нужно проверить как следует. Третий летчик вышел в полет, и сразу - в пике. По рации докладывает: - Выпускаю тормоза. Сразу после их выпуска слышу ложные сигналы».
-Садись... Все предельно ясно: детекторы, разрушаясь от вибраций, дают это самые помехи.
А в чем искать противоядие? Пока мы с Шепелевым экспериментировали с детекторами, с самолетами и их летчиками, проводили, так сказать, опыты, наблюдавшие за всем этим действом здешние радисты и специалисты по бортовому оборудованию смекнули, что делать, и натащили нам мотки губчатой резины из контейнеров. Она наклеивается в местах, где детали соприкасаются со стенками контейнеров.
А потом началась дружная упаковка станции и ее антенны в эту резину. После этого провели новый эксперимент, но уже с амортизированной антенной.
Взлет. Пикирование. Выпуск воздушных тормозов. Ложных сигналов нет и в помине. Как и без амортизации, проделываем три опыта, И ни разу никаких помеховых сигналов!
Причина помех, как теперь уже все знали, гнездилась в детекторах. Такие они изящные, такие тонкие, такие нежные - в кристаллик упирается пружиночка. И когда происходит вибрация, то контакт пружиночек с кристаллом то прерывается, то восстанавливается. Начинается искрение, что создает ложные сигналы в шлемофоне летчика.
От полноты чувств присутствовавший при сем НКВДешник-«следователь» пустился в какой-то невообразимый пляс. А у второго, инженера, ну прямо слезы из глаз: «Слушайте, как же здорово, как замечательно! Ну, Боже мой, как же это нам сподобилось-то, мать твою за ногу!»
«Забрали губчатой резины, сколько Шепелев дал. Он обнял меня и долго-долго тискал. Смотрю - него слезы на глазах». Я и сам разревелся».
Потом В.В. Мацкевичу пришлось заниматься еще одним усовершенствованием своей станции - защитой ее от тропической влажности. Для этого станцию пришлось заливать рисовой смолой.
Было приказано изготовить 500 комплектов «Сирены» - так официально назвали прибор. Но во время испытаний возникли сложности. Выяснилось, что по утру вся электроника на самолете начинала сбоить - радиостанция не дает связи, высотомер не работает, радиокомпас не работает. Та же «болезнь» поразила и «Сирену» - дальность обнаружения падала в десятки раз, а то и вовсе до нуля. А через пару часов после восхода все нормализовывалось.
Мацкевич стал искать причину и вскоре догадался, что виной этому была высокая влажность. Дело в том, что в Корее по ночам в это время года шли тропические дожди - муссоны, была высокая влажность. В результате этого на приборе образовывался конденсат, который и влиял на характеристики. А с восходом солнца самолет нагревался и прибор подсыхал.
Американцы уже придумали покрывать свою электронику тропическим лаком. Решили попробовать поступить как они, но это не помогло. И вот однажды ломая голову над этой проблемой Мацкевич увидел китайских рабочих, которые ходили по взлетной полосе и заливали щели в бетонке рисовой смолой. От отчаяния он снял прибор с первого попавшего самолета и окунул его целиком в дымящую смолу. Прибежал летчик, с самолета которого сняли прибор, переживает: «Что-же ты делаешь, инженер! Ведь прибор теперь точно не рабочий - лампы, наверное полопались! Мог бы с другого самолета снять!»
Мацкевичу приятно, что ценят его прибор: «Не переживайте, товарищ майор! Ничего не случится, а случится - я свой запасной выдам.» Вытащили прибор из смолы, дождались пока остынет - вроде, лампы целые. Поставили прибор на место - работает. Стали все приборы в смолу окунать - ни один не отказал. И на утро все приборы работали! После этого срочно телеграфировали в Москву, чтобы всю партию приборов перед отправкой окунали в компаунд. На заводе возмутились - а как же чинить их в случае отказа, ведь он неремонтопригоден после этого?
- Если прибор откажет, то самолет собьют, и чинить будет нечего - возразил Мацкевич.
И все приборы стали целиком заливать смолой, превращая их в сплошной смоляной кирпич - «кирпич Мацевича», как в шутку называли его иногда.
И американские самолеты посыпались на корейскую землю, как осенние листья после сильного порыва ветра. Наши пилоты очень полюбили прибор и называли его «товарищем». Так и говорили друг-друг по радио - «Внимание! Товарищ предупреждает - сзади сейбр!» Мацкевич очень переживал по этому поводу - боялся, что разгадают американцы наш секрет и предпримут какую-нибудь хитрость. А хитрить они умели! Например, наши пилоты, когда летели в колонне, устраивали перекличку, чтобы узнать кто сзади. Впереди идущий спрашивает кто сзади. А тот отвечает: - «Свои!» Американцы придумали прямо с земли отвечать нашим «Свои», а сами пристроятся сзади и сбивают самолет. Вадим Викторович, после безуспешных попыток повлиять на летчиков, пошел к командующему корпусом генералу Лобову. Поделился с ним своими опасениями, сказал, а что если американцы станут выключать свои прицелы? Hо генерал сказал, что даже если американцы выключат свои прицелы и будут атаковать МИГи без прицелов, то «черта лысого» у них что-нибудь получится. Американские летчики, во-первых, все обучены стрелять только с прицелом, а без него они не попадут, а, во-вторых, если они выключат прицелы и будут включать их только перед самой атакой, все равно у них ничего не получится, - нашего летчика не собьешь. Если летчик знает, что его атакуют, даже с самой малой дальности, то все равно его не собьешь. Он мгновенно делает небольшой маневр, и вся синхронизация в американском прицеле нарушается, все "зайчики", прицельные метки, тотчас же побегут в разные стороны, и прицеливание будет невозможно. Hо, поскольку Мацкевич уж очень настаивал, генерал пообещал вечером вызвать командира полка Шестакова, в полку которого летчики особенно часто свободно разговаривали на эту тему, и "товарищ" у них был первый приятель.
Генерал, собственно, согласился не только из-за того, что летчики часто говорили о "товарище". Hакануне и его самого обидели по радио. Вечером, когда уже было затишье, и все полеты закончились, во всех аэродромных репродукторах, через которые были слышны радиопереговоры, вдруг раздался голос командира корпуса: "Я "Алмаз", я "Алмаз"! Кто в тридцать седьмом квадрате?". В ответ - тишина. Hикто не отвечает. Тогда генерал повторно спрашивает: "Я "Алмаз", я "Алмаз"! Почему не отвечаете, кто в тридцать седьмом квадрате? Я вас спрашиваю! Вас спрашивает "Алмаз". - Молчание. И вот еще один запрос: "Я "Алмаз", я "Алмаз"! Кто в тридцать седьмом квадрате?", - вдруг в ответ раздалось: "Hу и х.. с тобой, что ты "Алмаз". Hе знаем, кто в тридцать седьмом квадрате! Что привязался!". Грубое такое, обидное для командира корпуса заявление. Он решил отчитать летчиков. Он подозревал, что это может быть кто-нибудь из полка Шестакова, и поэтому вызвал его на КП.
Полк Шестакова был совершенно особый полк. Он наводил страх на американцев. Как только полк Шестакова поднимался в воздух, тут же по радио раздавалось по-английски: "Полк Шестакова в воздухе, бандиты Шестакова в воздухе! Бандиты Шестакова в воздухе! Будьте осторожны!". Hаши летчики не несли потерь, но им удавалось сбивать "Сейбры". Американцы боялись летчиков этого полка как огня. А после того, как у них поставили станции "Сирена", то они сбили не один "Сейбр", а целую группу. Используя сигнал станции, летчики производили хитроумные маневры и сбивали американцев. Говорят, Шестакова как-то спросили как ему удалось в полку таких замечательных летчиков собрать - все как на подбор крепкие и здоровые. А он ответил:
- Очень просто. Hаш полк базируется в Уссурийске. Там летом плюс 50, зимой минус 60. Жуткий климат. Мы круглые сутки спирт глушили, вот слабаки и повымирали. Командир дивизии раз в месяц прилетит к нам. Построит в одну шеренгу. Мы стоим, а руки у всех трясутся. Он встает на правый фланг и спрашивает: "Hу, как, орлы, побьем их?". А мы хором отвечаем: "Побьем! Где они?!".
Вечером генерал отчитал Шестакова, рассказал ему про то как обругали его в эфире, возмущался, что пилоты много матом ругаются. Шестаков на это ответил:
- Товарищ генерал! Hу, вот послушайте! Как обычно, летит наш летчик, вдруг сзади что-то появилось, поблескивает. То ли МИГ, то ли "Сейбр". В нос их отличить невозможно. Hаш летчик, к примеру спрашивает: "Я - 82-й, я - 82-й, кто там сзади?". И тот час же слышит ответ: "Я свой, я свой!". А кто это ответил? Или наш летчик, или это специальная служба американцев на каждый наш запрос отвечает: "Я свой!". Hаш продолжает спокойно лететь и оказывается сбитым! Сколько мы потеряли наших летчиков в результате американской хитрости, одному Богу известно! А как у нас, в моем полку? Летит наш, сзади кто-то появился, он спрашивает: "Я 82-й, я 82-й, какая б... там прицепилась сзади?" Если отвечают американцы, то они говорят: "Я свой, я свой!". А если наш летит, то в ответ раздается "Что, сдрейфил? Е.... твою мать и т.д. Свой, я свой!" И так мать-перемать. Вот это значит действительно свой, потому что американцы материться не умеют!
Лобов от души расхохотался, но велел про «товарища» поменьше в эфире говорить.
Командующий китайскими добровольцами генерал Пын Декуей, зная, что кроме палочек для кушания риса, никаких материальных вознаграждений за создание своей станции предупреждения В.В. Мацкевич не получал , зашел к Мао Дзедуну и предложил ему обсудить вопрос о выделении Мацкевичу машины «Победа» и оплаты строительства гаража для нее. Его предложение попало на подготовленную почву, и, вернувшись на Родину, В.В. Мацкевич через китайское Министерство иностранных дел получил и автомашину, и место для строительства гаража. Надо сказать, что находчивость китайского генерала и способность угадывать намерения китайского вождя не раз выручали его, в том числе и во время китайской «культурной революции».
Гараж В.В. Мацкевича был построен на выделенные ему деньги недалеко от гаража Юрия Гагарина, нашего первого космонавта, и Гагарин потом постоянно заходил к Мацкевичу полакомиться его «фирменным» напитком - квасом на основе березового сока.
- А я до сих пор с ребятами занимаюсь. - рассказывает Вадим Викторович - Здесь, в звездном городке удобно - упал самолет, вот тебе целая куча металла, и моторов, и реле... Меня так, знаете, задела статья в «Огоньке», вот эта, интервью с каким-то Выханским. Вот: - Мацкевич достает вырезку из журнала - «Я не думаю, что имеет какие-то перспективы наша электроника. Просто по своей природе мы не приспособлены к качественному выполнению мелких, точных операций». Но это же абсурд! Таких специалистов надо, как сказал Путин, мочить в сортире! Мы всегда были в этой области первыми, я ж вам рассказывал! Да в конце концов кто блоху-то подковал?! А дети какие у нас умненькие! Сейчас, конечно, все изменилось, даже дети. Раньше ведь все ребята были заняты, чем-то увлекались, а теперь они же совсем ничего не умеют... Беспомощные такие, ничего не хотят... Но это легко исправить! Вот ко мне таких ребят приводят, и они уже через два месяца совсем другие, они так стараются, они горят! Да просто не узнать тех ребят - и родители удивляются... Все можно сделать. Надо обучать электронике в школе! В детском саду! Это возможно, поверьте!
http://www.bauly.ru/articles/?_mazkevich
http://www.cnirti.ru/pub-011009.htm