Фрося. Воспоминания. Глава 1.
Посвящается памяти Ефросиньи Константиновны Зябриной.
Публикуется впервые, в день 100-летия со дня рождения (14 июня 1918 года).
Первая глава из неоконченной повести жизни...
1.
Фрося открыла новую, в мелкую математическую клеточку, тетрадку. Красных полей, которые дети и внуки раньше, в школьные годы, обычно чертили аккуратно заточенным карандашом у края страниц, не было. Это хорошо, подумала Фрося. Спасибо, Любаша, что принесла общую тетрадь, а не школьную в двенадцать листов. Больше места для главного, для воспоминаний.
Старшая дочь с мужем проведали сегодня её в больнице. Немного посидели, поговорили. Недельку ещё здесь лежать. Сын Коля договорился об отдельной палате. Ухаживают за Фросей как за знаменитостью какой. Времени свободного здесь много, надо чем важным занять его.
В больничной палате было светло. Много солнечного света для начала работы над повествованием о своей жизни. Работа большая, кропотливая, но надо же с чего-то начать воспоминания.
Так и начну, решила Фрося, разгладив край тетрадной обложки ладонью, и аккуратно вывела первую строку.
"Воспоминания. С 1914 года."
Вот. Хорошо. Дальше писалось легко. Фрося решила сначала остановиться на том, что она помнила из своего детства о родителях. Начать надо с их знакомства.
"Мой отец Константин Родионович, год рождения 1892, мой папа в 1914 г. участвовал в гражданской войне. В 1915 году женился. На Марии. Отец и мама мои росли сиротами. У папы умерла мама уже, а детей осталось шесть человек. Три сестры, три брата. Звали детей Яков, Константин, Карп, Матрена, Кристина, Луша. Дед ставил их на ноги сам, не женился. Вот мамин отец женился. У него тоже осталось четверо детей после смерти жены: Мария, Михаил, Николай и Луша. Моя мама была самая старшая, ей было 12 лет, когда родилась ее сестрёнка..."
Фросю выписали из больницы уже недели как три назад. Рекомендовали не нагружать себя работой. Но, чего и следовало от неё ожидать, заботы по дому заполнили все Фросино время.
Борьба с пылью, поливка цветов, бельё замочить... Вроде бы, делов то! А вот поди, постарайся всё сделать в пару часов, если тебе уже не первый год как десятый десяток...
Пора присесть, отдохнуть надо бы. Фрося взглянула в окно. Растительный узор на прозрачной занавеске кухонного окна напомнил ей первый вышитый своими руками рушник.
Где то моя тетрадка, - вспомнила Фрося.
Несколько минут Фрося изучала первую страницу, на которой запечатлелись первые её воспоминания. Что-то путано начала. Да, конечно же, война тогда ещё была, первая мировая, в Европе началась. Это потом уже после переворота, после революционного семнадцатого в России брат на брата пошел. Слава богу, мои дядьки не воевали друг с другом. Как же нам всем повезло тогда. Тяжело было, если с нынешней жизнью сравнить. Но много было и доброго в жизни.
Фрося улыбнулась. Пора продолжить свои мемуары.
Кухонный стол, накрытый цветной клеёнчатой скатертью, был начисто протёрт. Фрося освободила стол от тарелочек с печеньками, от пиалок с мёдом и вареньем, от конфетницы, что кто-то из внучек подарил ей несколько лет тому назад. Кто же подарил? Таких подробностей она не помнила. Это внуки и сами вспомнят, а вот то, что она им обязательно должна оставить, уже просилось на бумагу.
"К великому счастью все обрели семьи. Моих родителей привезли с Белоруссии. Поселились в Смоленской области, в Монастырщинском районе. Деревня наша - Новая Болобовщина. Деревня была дружная. А времена те были тяжелые. Было мало земли, а семьи то в деревне были большие. О такой семье мечтали и мои папа и мама.
В 1916 году у них родился сын, первенец Ваня. Он умер маленький. Только через два года, в 1918 году родилась двойня: Петя и я, Ефросинья."
Фрося посмотрела на только что написанное свое имя, вспомнила свой последний юбилей. Она тогда на 90-летие озадачила детей да внуков откровением о том, как действительно её звали-величали с детства, еще до войны. Но это другая история, не стоит отвлекаться. Так, что же дальше? Ах да, о сёстрах и братьях надо написать обязательно. Шариковая ручка вновь коснулась тетрадного листа.
"В 1920 году родилась Нюра, но она тоже умерла в годовалом возрасте. В те времена очень распространены были болезни разные. Такие как корь, дифтерия, коклюш, оспа, тиф. Медицины в деревнях не было. Ездили в район, за десять километров.
Когда мне и Пете было всего по два месяца, мама заболела тифом, лежала глухая целый месяц. Мы с Петей спали в люльке, подвешенной на веревках к потолку, поодаль от маминой постели. Вот когда люлька раскачивалась, мама нас видела. Мама хоть и не слышала нас, но видела, что люлька качается. И тогда она бралась за поясок, которым люлька была привязана к ее постели. Она качала нас, пока мы не успокоимся или пока не прибежит нянька. А нянькой была папина младшая сестра Луша, которой в то время было уже 14 лет.
В 1923 году родилась Таня."
Рука Фроси дрогнула. Вспомнилась Таня, их последние встречи и разговоры о детях, да о здоровье. Фрося уже давно не умела плакать. Как мужа своего Ивана схоронила почти двадцать лет назад, так и выплакала все свои слезы. Уже почти три года как и Тани нет. Стало грустно. Тяжесть какая-то навалилась. Таблетки вроде вовремя принимала сегодня с утра. Внучка старшая заезжала, чай с молочком попили. Тогда и таблетки она свои приняла. Видимо, память взбудоражила что-то в сердце. Хотелось написать о хорошем, о том, что хранилось в её доброй памяти о людях. Вот и о Танечке вспомнилось что-то очень важное. О её нелегкой судьбе. Есть вот одна история, о которой и дети то Танюши вряд ли знают.
"В войну ей пришлось много пережить.
Перед войной, в 1940 году она уехала в город Орджоникидзе. В войну жила хоть и не на Родине, но у хороших людей. Работала помощником бригадира в колхозе.
Но вначале были неприятности. Когда она приехала в Орджоникидзе, жила вместе с двоюродной сестрой на частной квартире. Та наша сестра Нина каким-то образом научилась изготавливать бумажные купюры. Начала с рублевых. Потом трехрублевые купюры. Несколько купюр она пустила вход, но попалась. Её судили, дали 10 лет. Но поскольку жили они вместе, таскала прокуратура и мою сестру Таню. В 1946 году она вернулась домой, в колхозе работала счетоводом. Потом в Хабаровск ко мне перебралась.
Прожила она длинную жизнь. До февраля 2009 года. Умерла в 2009 году 11 февраля."
Фрося вспомнила, как хоронили сестру. Студеная дальневосточная зима, снежная и морозная была. Как и в 1993 году, когда в январскую стужу хоронили и Фросиного мужа Ивана. Зимние похороны, страшнее заботы не найти. Подумалось вдруг о дочерях, сыне. Не приведи Господь, и самой в зиму преставиться то! Болезнь - она вона, давит. И всё сильней. И забота детей не так помогает как раньше, все эти больницы лучшие и врачи учтивые, да и зарубежные клиники... Подруги с Ленинского парапета, где Фрося торговала домашними цветами, завидовали ей. Фрося видела, чувствовала. Но как улыбнется им, как добрым словом одарит, так и зависть их отбеливалась. Но ведь было, ведь есть, чему завидовать. Забота детей. Правда вот уже месяца два как не выходит она на свою "работу". Цветы уже в мороз не понесёт продавать, теперь только до весны. Придётся ли?
О детях. О Танюшиных сыновьях надо написать.
"У неё было двое детей - Валера и Петя. Внуки: Саша, Валера, Наташа, Андрей. Правнучка Юля."
Фрося вернулась к тетрадке, полежав часа два в кровати. Сидеть как и ходить было трудно. Но немного полежав, она вернулась на кухню. Поставила на плите на газ чайник. Села за стол, хотелось продолжить.
"В 1924 году умер Ленин."
Ох, таблетки! Достала с полки чистую чашку, налила в неё из двухлитровой банки остывшую на подоконнике воду. Фрося уже привычным для себя делом считала обязательное кипячение воды, которую потом оставляла остывать на окне. Сын еще пару лет назад подарил ей фильтр для воды, но Фрося так и не приучилась к нему. По старинке - кипятила и отстаивала. Её и пила, ей и таблетки запивала. Не то чтобы Фрося не принимала плоды цивилизации. Она очень даже уверенно пользовалась мобильным телефоном, пультом для телевизора. Да и вот, этим летом, почти самостоятельно совершила перелет с далекого тихоокеанского острова Сайпана через Сеул и до Хабаровска. Летала тогда проведать шестнадцатого своего правнука. Не без переводчика и сопровождающего конечно летела, но ведь сама. И в политической жизни легко ориентируется. Вон как сейчас по телевизору можно с любой точки мира все узнать и увидеть. В её детстве за год узнавали меньше, чем сегодня за час. А помнится, в те времена и новости доходили до глубинки иначе.
"В то время не было радио. Все новости узнавали из газет. Газету выписывали не все, потому что были неграмотными. Особенно женщины.
Мама наша не могла прочитать письмо, если кто писал нам. А папа умел читать. У него даже был красивый почерк.
Школ ближе трех километров не было."
Фрося выключила газовую горелку. Чайник, отсвистев, стал замолкать. Можно было продолжать, но она решила вернуться к своей рукописи завтра. Да, лучше завтра. Фрося была довольна сделанным. Хорошее дело не терпит спешки.
Тетрадка легла на край стола. Клетчатый цвет её обложки напомнил рубахи Ивана. Вот и цвет зеленой клетки ему нравился.
(продолжение следует)