Байка у завалинки.
В нашем селе много чего происходит. И все загадками. То метеорит на голову председателю упадет (поговаривали, Божья кара), то лешего на мельнице приметят. Скучно не быват. Вон намедни Леська мешок добра нашла. Пошла в лес за соком березовым, глядит - на дороге мешок валяется, ничейный. Открывайт - а там, добра-а-а!.. Навалом. Ну, она его домой притащила, значит, и думайт, что с ним делать.
- Спрячу! - решила. И затолкла под кровать. А оне как давай под кроватью раскисать да пухнуть, вонища на всю избу стоит.
Леська мешок из-под кровати пинками выпроводила и орет блажным матом:
- А говорили, добро два века живет! Шо ж не сказали, что оно смердит как пес бесноватый?!
Решила Леська его в огороде посадить, авось что вырастет. Посадила. Поливала, полола, окучивала. Пугало накрутила из отцовского спинжака, чтоб воронье не поклевало. Выросло добро-то. То же самое, что посадила.
- Блять! - сплюнула Леська, - Издиваиссе либо?! Что посеешь, то и пожнешь? Но не буквально жеж! Эх, сколько трудов почем зря...
Махнула рукой, решила раздать. И пошла по соседям с мешком. Тут понеслась залетная: как начались на селе зависть и поклеп. Кому-то больше дала, кому - меньше; то быват добро, да не всякому равно. Партийные требують все отобрать и заново поделить. Хто побогаче, в подпол прячуть, шушукаются. Невзлюбили Леську с той поры, за глаза благодетельницей обзывають. Мол она потому добром разбрасываиссе, что тяжкий грех на душе имеет. Но честному народу глаза медом не замажешь: благими намерениями, сами знаем, - узенькая дорожка, да прямехонько в ад.
Невмоготу Леське стала ноша. Сосед не здоровкается, добро на глазах разносит, отдавать не успеваешь.
- Ну его, тоже мне, добро, - репу почесала, взвалила мешок на плечи, вышла в чисто поле, раскрутила его как следует, да и зашвырнула, что есть силы! Далеко улетел, в тридевятое царство. Нехай там кому пригодится.
Отряхнула сарафан, косу за спину закинула и кричит добру вслед:
- От добра добра не ищуть!
Показала на прощанье язык и домой пошла. На танцы собираться. А вы знаете, какие у нас танцы? Все село на ушах стоит! Бабы с утра еще...
- Спрячу! - решила. И затолкла под кровать. А оне как давай под кроватью раскисать да пухнуть, вонища на всю избу стоит.
Леська мешок из-под кровати пинками выпроводила и орет блажным матом:
- А говорили, добро два века живет! Шо ж не сказали, что оно смердит как пес бесноватый?!
Решила Леська его в огороде посадить, авось что вырастет. Посадила. Поливала, полола, окучивала. Пугало накрутила из отцовского спинжака, чтоб воронье не поклевало. Выросло добро-то. То же самое, что посадила.
- Блять! - сплюнула Леська, - Издиваиссе либо?! Что посеешь, то и пожнешь? Но не буквально жеж! Эх, сколько трудов почем зря...
Махнула рукой, решила раздать. И пошла по соседям с мешком. Тут понеслась залетная: как начались на селе зависть и поклеп. Кому-то больше дала, кому - меньше; то быват добро, да не всякому равно. Партийные требують все отобрать и заново поделить. Хто побогаче, в подпол прячуть, шушукаются. Невзлюбили Леську с той поры, за глаза благодетельницей обзывають. Мол она потому добром разбрасываиссе, что тяжкий грех на душе имеет. Но честному народу глаза медом не замажешь: благими намерениями, сами знаем, - узенькая дорожка, да прямехонько в ад.
Невмоготу Леське стала ноша. Сосед не здоровкается, добро на глазах разносит, отдавать не успеваешь.
- Ну его, тоже мне, добро, - репу почесала, взвалила мешок на плечи, вышла в чисто поле, раскрутила его как следует, да и зашвырнула, что есть силы! Далеко улетел, в тридевятое царство. Нехай там кому пригодится.
Отряхнула сарафан, косу за спину закинула и кричит добру вслед:
- От добра добра не ищуть!
Показала на прощанье язык и домой пошла. На танцы собираться. А вы знаете, какие у нас танцы? Все село на ушах стоит! Бабы с утра еще...