Формы примирения, механизмы саморегулирования
Вчера принял участие и выступил с небольшим «заключительным словом» на «круглом столе» в областном Минэкономразвития в рамках Первой недели медиации на Южном Урале «Основы эффективного взаимодействия медиаторов с государственными и судебными органами» (организована Южно-Уральским правовым партнерством при поддержке губернатора и Минюста Челябинской области, Общественной палаты и ЮуРГУ). Очень редко подобные мероприятия проводятся столь живо и интересно, в формате свободных сообщений авторитетных экспертов и непринужденной дискуссии, как это получилось здесь.
А ведь тема непростая, во многом новая для России (если в Штатах до 60-80% конфликтов разрешается на этой досудебной стадии, то в Екатеринбурге уже несколько лет подряд - по 5 (пять!) дел в год). Выступали или принимали участие в дискуссии такие известные специалисты, как замминистра юстиции области В.Зайцев, заместитель председателя Арбитражного суда области Е.Шайхутдинов, лидер местной «Деловой России», депутат ЗСО К.Захаров, уполномоченный по правам человека в регионе А.Севостьянов, член комитета по антикризисному управлению, банкротству и финансовому оздоровлению ЧРО «Опора России» М.Гавришов, руководитель регионального Центра проектных и строительных исследований Владимир Добрынин и даже коллеги из Казахстана, от имени которых выступил учредитель общественного объединения «Ассоциация «Центр развития медиации» Кайрат Тулекеев. Сильно оживил дискуссию один из лучших адвокатов Челябинска Евгений Ковалев (бюро KR&P).
Не стану пересказывать сути и содержания мероприятия, отослав интересующихся к сайту организаторов http://sulp.ru/
Как политолог замечу лишь, что может показаться, будто медиация не имеет никого отношения к политике, однако на деле это не так - в особенности применительно именно к отечественной политической практике.
Если медиация и конфликтология - родные сестры, то конфликтология - одна из специальностей политологии, вообще говоря. И если в странах Запада, на опыт и институты которых формально сориентирована наша правовая и политическая системы, собственно политические, этнические, религиозные и иные конфликты разрешаются на институциональной базе, то есть на базе более или менее эффективной работы политических и общественных институтов - партий, выборов, парламента, судов, СМИ и т.д., то в нашем случае, при фактическом наличии отсутствия таких институтов, либо их слабости и ограниченности, следует говорить именно о медиаторе, признанном авторитетном арбитре в разрешении групповых, клановых, этнических и иных конфликтов как ключевой фигуре политического процесса.
Собственно политика из нашего социума сейчас изъята, потому как она предполагает в чистом виде открытую конкуренцию за симпатии избирателя и поддержку элит и, соответственно, регулярную сменяемость власти. Сегодня это не заложено в политическую матрицу РФ и никак не предполагается, но общественные конфликты и различия в групповых интересах никуда не делись - именно потому особенно востребована медиация, медиатор, авторитет при их разрешении - тем более, что, повторюсь, не работают или очень слабо работают институты.
Это может быть в разных случаях президент, митрополит, губернатор, вице-губернатор, авторитетный депутат, криминальный авторитет - каждый на своем уровне и в своем сегменте. И это работает именно как неформальная медиация своего рода (часто понимаемая как разборки и разводки). И именно это сейчас во многом лишает рынка настоящих, формализованных медиаторов европейского типа.
Это хорошо заметно по региональной общественно-политической жизни. Если, скажем, в 90-х (да и в нулевых порой), разрешая конфликты, просто стреляли, а потом пошли в политику и бились не на жизнь, а на смерть, создавая или покупая собственные политические партии и движения, избирая депутатов и губернаторов , то сейчас в основном идут к фактичски назначенному губернатору (т.е. получившему легитимность от высшего авторитета и главного медиатора страны) с просьбами "рассудить" и за некими санкциями на ту или иную деятельность (буквально на днях заголовок: «Дубровский выступил арбитром в споре газовиков и ЗЭМЗ»).
При этом партии, депутаты, предпринимательские и иные общественные объединения как бы существуют, создавая некую формальную основу, фон для подобного процесса политической медиации. При этом уже почти не стреляют, хотя посадить по заказному уголовному делу все еще запросто могут (но злоупотреблять этим не рекомендуется, особенно в регионах: частое применение силы - признак неквалифицированной медиации и малого авторитета местных «медиаторов»).
Разумеется, по гамбургскому счету, это не совсем правильно - медиация должна не подменять институты, а существовать наряду с ними, помогая им быть более эффективными. В нашем случае это скорее возвращение к некой архаике, нежели прогресс. Но это уже архаика эпохи обычного права, сменяющего беспредельный родо - племенной конфликт.
С другой стороны, наши нынешние медиаторы (губернатор, например, или мэр) всегда стараются легитимизировать свои третейские решения ссылками на законодательство и институциональные постановления (решения Заксобраний или партии власти, судов, публичных слушаний или оценки правительства). А это уже дает шанс на то, что под «зонтиком» нашей своеобразной нынешней политической медиации когда-нибудь обретут плоть и кровь эфемерные на сегодняшний день общественные и политические институты.
«Неформальная медиация» тогда потеряет свое влияние, а медиация настоящая как «форма примирения» (выражение Шайхутдинова) и, что самое важное - саморегулирования общества займет свое законное и прочное место в сфере прежде всего семейного, бытового и коммерческого права и практик.
Так что, как ни крути, а все равно вопрос политический)
А ведь тема непростая, во многом новая для России (если в Штатах до 60-80% конфликтов разрешается на этой досудебной стадии, то в Екатеринбурге уже несколько лет подряд - по 5 (пять!) дел в год). Выступали или принимали участие в дискуссии такие известные специалисты, как замминистра юстиции области В.Зайцев, заместитель председателя Арбитражного суда области Е.Шайхутдинов, лидер местной «Деловой России», депутат ЗСО К.Захаров, уполномоченный по правам человека в регионе А.Севостьянов, член комитета по антикризисному управлению, банкротству и финансовому оздоровлению ЧРО «Опора России» М.Гавришов, руководитель регионального Центра проектных и строительных исследований Владимир Добрынин и даже коллеги из Казахстана, от имени которых выступил учредитель общественного объединения «Ассоциация «Центр развития медиации» Кайрат Тулекеев. Сильно оживил дискуссию один из лучших адвокатов Челябинска Евгений Ковалев (бюро KR&P).
Не стану пересказывать сути и содержания мероприятия, отослав интересующихся к сайту организаторов http://sulp.ru/
Как политолог замечу лишь, что может показаться, будто медиация не имеет никого отношения к политике, однако на деле это не так - в особенности применительно именно к отечественной политической практике.
Если медиация и конфликтология - родные сестры, то конфликтология - одна из специальностей политологии, вообще говоря. И если в странах Запада, на опыт и институты которых формально сориентирована наша правовая и политическая системы, собственно политические, этнические, религиозные и иные конфликты разрешаются на институциональной базе, то есть на базе более или менее эффективной работы политических и общественных институтов - партий, выборов, парламента, судов, СМИ и т.д., то в нашем случае, при фактическом наличии отсутствия таких институтов, либо их слабости и ограниченности, следует говорить именно о медиаторе, признанном авторитетном арбитре в разрешении групповых, клановых, этнических и иных конфликтов как ключевой фигуре политического процесса.
Собственно политика из нашего социума сейчас изъята, потому как она предполагает в чистом виде открытую конкуренцию за симпатии избирателя и поддержку элит и, соответственно, регулярную сменяемость власти. Сегодня это не заложено в политическую матрицу РФ и никак не предполагается, но общественные конфликты и различия в групповых интересах никуда не делись - именно потому особенно востребована медиация, медиатор, авторитет при их разрешении - тем более, что, повторюсь, не работают или очень слабо работают институты.
Это может быть в разных случаях президент, митрополит, губернатор, вице-губернатор, авторитетный депутат, криминальный авторитет - каждый на своем уровне и в своем сегменте. И это работает именно как неформальная медиация своего рода (часто понимаемая как разборки и разводки). И именно это сейчас во многом лишает рынка настоящих, формализованных медиаторов европейского типа.
Это хорошо заметно по региональной общественно-политической жизни. Если, скажем, в 90-х (да и в нулевых порой), разрешая конфликты, просто стреляли, а потом пошли в политику и бились не на жизнь, а на смерть, создавая или покупая собственные политические партии и движения, избирая депутатов и губернаторов , то сейчас в основном идут к фактичски назначенному губернатору (т.е. получившему легитимность от высшего авторитета и главного медиатора страны) с просьбами "рассудить" и за некими санкциями на ту или иную деятельность (буквально на днях заголовок: «Дубровский выступил арбитром в споре газовиков и ЗЭМЗ»).
При этом партии, депутаты, предпринимательские и иные общественные объединения как бы существуют, создавая некую формальную основу, фон для подобного процесса политической медиации. При этом уже почти не стреляют, хотя посадить по заказному уголовному делу все еще запросто могут (но злоупотреблять этим не рекомендуется, особенно в регионах: частое применение силы - признак неквалифицированной медиации и малого авторитета местных «медиаторов»).
Разумеется, по гамбургскому счету, это не совсем правильно - медиация должна не подменять институты, а существовать наряду с ними, помогая им быть более эффективными. В нашем случае это скорее возвращение к некой архаике, нежели прогресс. Но это уже архаика эпохи обычного права, сменяющего беспредельный родо - племенной конфликт.
С другой стороны, наши нынешние медиаторы (губернатор, например, или мэр) всегда стараются легитимизировать свои третейские решения ссылками на законодательство и институциональные постановления (решения Заксобраний или партии власти, судов, публичных слушаний или оценки правительства). А это уже дает шанс на то, что под «зонтиком» нашей своеобразной нынешней политической медиации когда-нибудь обретут плоть и кровь эфемерные на сегодняшний день общественные и политические институты.
«Неформальная медиация» тогда потеряет свое влияние, а медиация настоящая как «форма примирения» (выражение Шайхутдинова) и, что самое важное - саморегулирования общества займет свое законное и прочное место в сфере прежде всего семейного, бытового и коммерческого права и практик.
Так что, как ни крути, а все равно вопрос политический)