Бешеный азарт. Интервью с Марией Шалаевой
Мария Шалаева в 2007 году получила на «Кинотавре» приз за лучшую женскую роль в фильме «Русалка», а в 2018-м приехала туда со своей короткометражкой «Развод» как режиссер. Сейчас актриса пишет сценарий для полного метра, недавно для съемок освоила профессию бармена, а для себя учится кататься на сноуборде. Мы поговорили с ней о счастье, этике и красной дорожке Каннского фестиваля.
1 апреля в прокат вышел киноальманах дебютов «Счастье - это… Часть 2» с вашим участием. Для вас счастье - это что?
Это ж такое абстрактное понятие. У меня была когда-то идея фикс, что ты обязательно должен быть счастлив. А когда ты несчастлив, ты страдаешь. А потом я подумала, что гораздо удобнее немножко расширить свой диапазон и принимать и дурацкое настроение, и грусть, и тоску, и если что-то не получилось. Это принятие дает ощущение полной жизни.
А что за роль у вас в этом фильме?
Я играю маму двоих детей, которой в силу обстоятельств приходится оставить на ночь вдвоем своих сыновей, одному из которых пять лет, и он всего боится, а второй - трудный подросток. В результате старший примиряется с младшим, младший преодолевает страх и немножко взрослеет. И мама, вернувшись с утра, вдруг обнаруживает, что дети поменялись. Не очень большая роль, но, мне кажется, я хорошо справилась. Там есть это ощущение: мама одна с детьми, сумками, суетится, все организует. Но в какой-то момент расслабляется.
Свои идеи вы там использовали?
Я всегда стараюсь от чего-то к чему-то прийти. Бывает, что нет возможности, но драматургически так интереснее.
В недавно вышедшей комедии «Любовницы» вы играете бармена. Там как с трансформацией?
Как раз там нет никакого разнообразия, но есть профессия.
В «Вечернем Урганте» показывали, как вы делаете коктейли.
Вы видели, как ловко я могу напоить людей? Профессионально теперь уже. Рядом с домом меня научили всему этому искусству мои друзья любимые. И даже дали мне возможность поработать полночи с ними в баре.
Сами бармены могут пить?
Меру надо знать, но можно чуть-чуть. Я так считаю. Забыла спросить.
А кто-нибудь пытался заводить с вами разговоры?
Во-первых, это бар, куда ходит много коллег. Многие решили, что что-то случилось, спрашивали: «Маша, ну что, все плохо?». А один пришел и сел такой деловой: «А вино есть белое?» Я: «Да, есть, вот, пожалуйста, карта вин». Он: «А можно наизусть?» Я говорю: «Значит, так, я приглашенная звезда, и сегодня придется почитать». И парни все такие: «Вау!» Потому что я именно как бармен справилась. Я ему не нахамила, но осадила, и дальше он пасся на другом конце стойки. И так на меня посматривал. Надеюсь, ему было стыдно. Я так считаю: грубить плохо, а шутка всегда оправдана. Это лучший способ защиты.
Что вы еще хотели бы освоить, кроме искусства смешивать коктейли?
Я сейчас учусь кататься на сноуборде. На горных лыжах я хорошо катаюсь, а сноуборд мечтала освоить лет 15 и никак не могла встать. Пока не очень получается. Но у меня азарт бешеный. В Подмосковье есть всякие горки для учебы подходящие, вполне симпатичные. Чтобы потом уже поехать в Альпы и шикануть.
Вы любите скорость?
На лыжах я очень быстро катаюсь. Меня дедушка поставил в 4 года. Правда, он меня на беговых учил, но мы много с ним катались с горок. Дедушка меня тренировал как спортсмена.
Он вас видел в какой профессии?
Он мне всегда говорил: «Машка, ты была бы хорошим менеджером. Так расстраивался, что я пошла в актрисы. Когда я получила приз на «Кинотавре», я ему тут же позвонила ночью. И он такой: «Что? Что-то случилось?» Я говорю: «Дедуля, я лучшая актриса!» И он потом признал: «Ну надо же, Машка, все-таки ты актриса».
А почему менеджером?
Он считал, что я умею располагать людей и очень общительная. И что эта профессия менеджера новая, которая только что появилась, перспективная. А у меня есть организаторские способности.
Он был прав: вы сумели организовать свой собственный фильм.
Да, короткий метр. Мне удалось собрать команду, снять и довести до конца. Но продюсерская часть самая для меня волнительная и травмирующая. Творческий процесс мне гораздо больше понравился. Я поняла, что режиссер - интересно, продюсер - нет, никогда.
А полный метр будете снимать?
Я пишу сценарий, продвигается. Когда идет легко, нравится, когда затыки и думаешь неделю над одной сценой, сразу мысль: да может не надо? Но когда ты видишь в перспективе: выход фильма, в титрах - режиссер Мария Шалаева…
Каннский фестиваль, красная дорожка…
Мне знакомые продюсеры говорят: «Маш, ты такая оптимистичная. Считаешь, что мы денег заработаем. Рассчитывай, что мы не провалимся, но и ничего не заработаем». Я говорю: «Да? Тогда как я буду писать сценарий?» Мне надо представлять себе Каннский фестиваль. Это неважно, может быть, его не случится. Но когда короткий метр снимала, я тоже думала про фестиваль. И мой дебют попал на «Кинотавр» в конкурс. По-моему, я молодец.
Есть, в принципе, и вокруг хорошие сценаристы, Роман Волобуев вот неплохой.
Да, но это история для меня важная. И у меня есть соавтор, она контролирует, чтобы я каждое утро садилась писать. Это важный момент, потому что самоорганизация - это очень тяжело. Может, с Ромой когда-нибудь что-нибудь мы напишем тоже. Мне очень хорошо диалоги удаются. А у него могут быть хорошие ходы. Соавтора иметь полезно, когда ты в диалоге, это ускоряет процесс. Сам с собой - это можно чокнуться. Либо иметь специальный ум. Как Вася Сигарев - садится, пьет и пишет.
А про что история?
Я боюсь разбалтывать. Держу в секрете.
У вас там главная роль?
Нет, у себя в коротком я играла главную роль, а в полном не буду. Впрочем, там нет и моего возраста персонажей.
Каких проектов с вашим участием ждать в ближайшее время?
Я сыграла, по-моему, чудесную роль у Гриши Константинопольского в «Грозе» Островского. Феклушу. Это не главная роль, но для меня значительная работа, пришлось попотеть. Еще есть проект для телеканала «Пятница», про который непонятно, выйдет он или нет. Мы снимали пилот. «Училки» называется. История мне дико нравится, и нравится персонаж, который получился. Я играю девушку с ужасным характером, просто отвратительным. Ей приходится стать училкой. И она ненавидит и эту школу, и этих детей. Но ей приходится выкручиваться и других училок переманивать на свою сторону. И у нее конфликт с завучем, которая типичная школьная завуч. С моих времен ничего не изменилось.
Как раз я хотела поговорить про феномен Григория Константинопольского. Почему его так любят в актерской среде?
Мне бы самой сложно было определить, но когда я снималась у него, параллельно у Ани Пармас снималась Аня Михалкова, и мы вечером в гостинице после смен встречались. Мы с ней вывели формулу, что если ты хочешь эксперимента и профессиональной провокации на свой счет, это к Грише. Ты не будешь защищен, ты будешь окунут в какую-то его только специальную атмосферу, тебе будет казаться, что у тебя ничего не получается, он будет тебя провоцировать на всякие разные проявления. И это может дать классный результат. Никто у Гриши стыдно не выглядит.
При этом он очень трепетный человек. Я даже помню эпизод: мне казалось, что у меня не получается, и я расплакалась на площадке. Для Гриши это был кошмар, он стал меня утешать: «Ну ты что, Марья, да ты лучшая». Он просто такой трепетно-детский человек. Он даже когда злобные вещи говорит, лишен яда. Его могут по-разному чувствовать, но я так чувствую и поэтому очень люблю. Это не значит, что надо каждый раз к нему пойти, но актерам полезно иногда ставить себя на место. И классно сказал про съемки у него Иван Макаревич: «Это как в детстве: страшно, но очень хочется».
С кем из режиссеров вы хотели бы поработать?
Я чуть-чуть снималась у Натальи Мещаниновой и мечтаю снова. Я бы хотела очень с Пармас поработать и с Федей Бондарчуком. А еще я уже почти 20 лет жду, что Вадим Юсупович Абдрашитов снимет фильм и меня позовет. Когда мне было 19, я пробовалась, ему понравились пробы. Я поняла, что такое воспитанные люди, когда он меня не утвердил, но пригласил на встречу и сказал: «Маш, однозначно ты очень талантливая. Я тебя не беру не потому, что ты не справилась. Пробы блестящие. Есть объективные обстоятельства». Я там даже по возрасту не дотянула. Это очень важно, у нас нет этики отказа актерам. Им никто не потрудится позвонить, и даже могут снять с роли, и ты узнаешь из газет. Вадим Юсупович работает потрясающе. Он что угодно может из тебя вытащить. Это невероятно, как он знает, как он разбирает, как это ты вдруг начинаешь вообще как будто в другом пространстве находиться на площадке. Джармуш - это уже совсем из разряда мечт. Триер мне нравится, но я побаиваюсь, он все-таки психический. У меня Гриша есть для этого. Еще есть один режиссер просто из разряда «нравится», а не у кого я хотела бы сыграть.
Кто?
Иранский режиссер Панахи, которому запрещено снимать фильмы. Он предпоследний свой фильм «Таксист» снял на видеорегистратор, и флешку с фильмом отправил в торте на Берлинский кинофестиваль. Я думаю, что ему это непросто, но он все равно делает то, что он хочет, и это приобретает уже философские очертания. Он прям как Сократ, который в бочке сидит.
И находит оттуда способы что-то сообщить. Соцсети как-нибудь изменили вашу жизнь?
В «Фейсбуке» у меня только люди из профессионального круга либо близкие друзья. И это классно, потому что ты не всегда можешь со всеми повидаться, но ты более-менее существуешь в каком-то кругу. «Инстаграм» я завела года два назад, потому что никак не могла понять, зачем он нужен. Когда размер ролика до минуты расширили, я захотела снимать маленькие истории, у меня много всяких лежит, но уже год ничего туда не делаю. А сейчас я мало что выкладываю, пользуюсь этим как площадкой для объявлений. С 1 января я решила, что в соцсетях я не буду делать ничего, что надо. Не завишу от них, а, наоборот, подчиняю себе.
Почти у всех журналистов есть идея фикс уйти из журналистики. А у актеров?
Меня бесит даже не профессия, а момент зависимости. Что тебя выбирают, как будто ты лошадь скаковая. С возрастом это вообще становится абсурдно. Поэтому я, во-первых, себя стараюсь уважать, а во-вторых, придумать себе то, что мне было бы интересно, то, что мне по возрасту. Да, у меня были порывы уйти, а сейчас я думаю - чего я должна себя выкидывать из профессии, лучше еще что-нибудь освою и еще что-нибудь. Загребаю потихоньку. Чтобы не отказываться и ничего не бросать, а, наоборот, всего больше и больше становилось. Теперь я могу даже в баре поработать. На крайняк.
Интервью: Полина Сурнина
(c) R Flight magazine // апрель 2019