осень 2007
Когда-то время сжалится надо мной и позволит забыть тебя. Я даже не надеюсь и не прошу, чтобы это произошло скоро. Не потому что смирилась, а потому не умею и боюсь жить без любви к тебе.
[Spoiler (click to open)]
Однажды ты ушел, но твой образ остался. И вечерами, когда я кусаю подушку, он сопит рядом. А если я кричу навзрыд, то сидит и гладит меня по голове. Ты ушел, а он остался. И я реву от этого громче и отчаяней.
В моей постели поселилась безнадега. Каждое утро она держит меня за ногу. И мы лежим, обнявшись, не в силах откинуть одеяло. И мы говорим друг другу: всё наладится. Всё просто не может быть иначе. Мы говорим друг другу: ты обязательно полюбишь еще. Ты поверишь еще. И безнадега говорит мне: и плюнешь вслед ушедшему прошлому. И в этом месте я начинаю всхлипывать. И ты, который остался, гладишь меня по голове.
У меня завышенная планка. Я хожу по улицам и оцениваю. Этот слишком тощий, этот слишком умный, этот слушает попс. У тебя пузико и ненавистный мне "Чайф" в наушниках. Но, наверное, это моя индивидуальная планка.
Я смотрю немного правее: мой сосед читает СУМЕРКИ. И я думаю: а ты тоже читаешь СУМЕРКИ. И я думаю: может, у меня есть шанс. Но ничего не выходит. Утром я открываю глаза и вижу чужие губы. Тихо отползая на другой край кровати, я чувствую, как ты, который остался, гладишь меня по голове.
Когда-то ты спросил меня: "Что тяжелее: когда люди предают или умирают?". И я сказала "Когда они пусть предательски, но уходят, есть вера и шанс всё изменить". Я каждое утро начинаю с молитвы: забери у меня веру, Господи, запрети мне думать, что что-то можно исправить. Потому что невозможно смириться, если любишь. Я черчу карандашами схемы, зачем и почему. И каждый новый удар я раскрашиваю розовым: бьёт, значит любит.
Я прижимаюсь к плечу Димки и спрашиваю:
- Скажи, в чем смысл нашей жизни?
И Дима смеется. Я обращаюсь к Васе:
- Скажи, а есть ли у тебя цель, чтобы просыпаться по утрам?
И он отвечает "конечно" и кружит меня на руках.
Задыхаюсь и чувствую проворачивающиеся ножики в своем животе. Я вижу как ты, что остался, стоишь и качаешь головой.
[Spoiler (click to open)]
Однажды ты ушел, но твой образ остался. И вечерами, когда я кусаю подушку, он сопит рядом. А если я кричу навзрыд, то сидит и гладит меня по голове. Ты ушел, а он остался. И я реву от этого громче и отчаяней.
В моей постели поселилась безнадега. Каждое утро она держит меня за ногу. И мы лежим, обнявшись, не в силах откинуть одеяло. И мы говорим друг другу: всё наладится. Всё просто не может быть иначе. Мы говорим друг другу: ты обязательно полюбишь еще. Ты поверишь еще. И безнадега говорит мне: и плюнешь вслед ушедшему прошлому. И в этом месте я начинаю всхлипывать. И ты, который остался, гладишь меня по голове.
У меня завышенная планка. Я хожу по улицам и оцениваю. Этот слишком тощий, этот слишком умный, этот слушает попс. У тебя пузико и ненавистный мне "Чайф" в наушниках. Но, наверное, это моя индивидуальная планка.
Я смотрю немного правее: мой сосед читает СУМЕРКИ. И я думаю: а ты тоже читаешь СУМЕРКИ. И я думаю: может, у меня есть шанс. Но ничего не выходит. Утром я открываю глаза и вижу чужие губы. Тихо отползая на другой край кровати, я чувствую, как ты, который остался, гладишь меня по голове.
Когда-то ты спросил меня: "Что тяжелее: когда люди предают или умирают?". И я сказала "Когда они пусть предательски, но уходят, есть вера и шанс всё изменить". Я каждое утро начинаю с молитвы: забери у меня веру, Господи, запрети мне думать, что что-то можно исправить. Потому что невозможно смириться, если любишь. Я черчу карандашами схемы, зачем и почему. И каждый новый удар я раскрашиваю розовым: бьёт, значит любит.
Я прижимаюсь к плечу Димки и спрашиваю:
- Скажи, в чем смысл нашей жизни?
И Дима смеется. Я обращаюсь к Васе:
- Скажи, а есть ли у тебя цель, чтобы просыпаться по утрам?
И он отвечает "конечно" и кружит меня на руках.
Задыхаюсь и чувствую проворачивающиеся ножики в своем животе. Я вижу как ты, что остался, стоишь и качаешь головой.