Хроники Азиопии. Часть первая. - 04
« О, счастье! О, удача, где же вы?…»
(М.Размудай, поэма « Обретение»)
Макароны со смыслом.
В редакцию Баян добирался невероятно медленно. Все внутри него холодело неприятным предчувствием, сердце билось вдвое быстрее, а дышал он наоборот через раз, всякий раз выдыхая с тяжелым вздохом. С трудом шевеля ногами, словно на них висели гири, он поднялся наверх. В полутемном коридоре на обреченно бредущего Баяна выскочил притаившийся в углу Мурашич, напугав до полусмерти. Он подхватил Баяна под руку и затащил в закуток под лестницей.
- Где-то с полчаса обождем здесь, - громким шепотом сообщил он. - Никто тут нас не заметит.
- Ты уверен, что никто… что никого не будет?
- Само собой! У меня все просчитано.
Они сели на шатающиеся, старые деревянные ящики, что валялись под лестницей и стали ждать. Даже если бы кто-нибудь и прошел мимо, то не заметил бы прячущихся во мраке пыльного закутка. Баян сидел прямо, боясь пошевелиться, и даже чихал от пыли бесшумно. Мурашич же нетерпеливо ерзал, ежеминутно рискуя свалиться с ящика или же сломать его. Он громко чихал, подпрыгивая, громким шепотом рассказывал анекдоты и сам же смеялся над ними, чихая и сморкаясь. Словом, Мурашич делал все, чтобы их заметили, отчего Баян все больше приходил в ужас, то потея, то мертвенно холодея. Так прошли самые длинные, и мучительные полчаса в жизни Мухоморова. Какие-то нехорошие, зловещие предчувствия одолевали его.
- Пора! - заключил Мурашич, посмотрев на часы. Оба заговорщика крадучись направились вверх по лестнице, отделяющей их от редакции. Одинокая лампа дневного света мигала, треща разрядами. От этой иллюминации фигуры злоумышленников отбрасывали фантастические, нервно дергающиеся тени. Баян невольно ощущал себя в театре абсурда, все более теряя ощущение реальности. Мурашич отпер своим ключом входную дверь и, после краткого замешательства, вошел внутрь. В тусклом свете дежурной лампы привычное помещение редакции казалось незнакомым и даже зловещим. За каждым силуэтом стола мерещилась чья-то фигура, пристально следящая за вошедшими. Стараясь зачем то ступать след в след, Баян не дыша шел за Мурашичем. Тот внезапно остановился посередине зала и Баян уткнулся в него. Чертыхнувшись, Мурашич расстегнул молнию на куртке и извлек два туго свернутых в рулон баула. Развернув, протянул один Баяну. Затем вытащил сложенный вдвое листок бумаги.
- Вот, список, - пояснил он. - Берем только ценное и не слишком тяжелое. Дверь входную закрой, олух!
Баян в неуклюжую припрыжку, на цыпочках поспешил ко входу. Несмотря на всю предосторожность, дверь пронзительно заскрипела, когда он стал ее прикрывать. Мурашич ядовито зашипел и постучал себе по голове. «Идиот!» - обозвал он Баяна. Развернув баул, направился в редакторскую, Баян за ним. С деловитой хваткой Мурашич стал отстегивать провода у компьютеров, факсов и принтеров. «Бери это, это и это!» - скомандовал он. Баян суетливо начал запихивать оргтехнику в безразмерные баулы. И в этот момент скрипнула входная дверь. Оба злоумышленника застыли на месте. Дверь скрипнула еще раз, и в редакцию кто-то вошел. Не сговариваясь, Баян с Мурашичем одновременно бросились на пол. В полной тишине они слышали осторожные шаги, приближающиеся к ним. Похоже, что вошедших было двое - остановившись, они начали спорить вполголоса. Баяну их голоса показались знакомыми. Тут Мурашич толкнул его локтем в бок, неожиданно оживившись. Баяну даже показалось, что тот смеется.
- Руки вверх! - заорал вдруг Мурашич, резко вскакивая. Баян чуть не умер от неожиданности, а те, что вошли, с диким воплем бросились прочь, обрушивая все на своем пути.
- Да стойте, стойте! - сквозь смех крикнул Мурашич. - Свои! Чего сдрейфили? Это мы, с Мухоморовым.
Неторопливо он направился к замершим на месте беглецам. Баян лежал на полу, не в силах пошевелиться. Он был напуган так, что ничего не соображал. А Мурашич тем временем спокойно подошел к неизвестным, словно ничего особенного не произошло.
- Мурашич, ты?… - послышался изумленный, сдавленный голос.
- Он самый! А вы тут что делаете? - нахально отозвался взломщик, закуривая сигарету.
- А мы?… А мы тут зашли вот… - неуверенно оправдывались перед ним явно знакомые Баяну голоса.
- Решили стырить чего-нибудь?
- Не-е-ет! Ты что! Мы так зашли…
- Соскучились? - сочувственно спросил Мурашич. - Мы тоже соскучились. Давайте вместе скучать!
Он присел на край стола. И тут до Баяна дошло, что перед ними Шлепень и Пзюзя. Похоже, что они тоже решили поживиться редакционным имуществом. Баян поднялся с пола и, смущенно улыбаясь, присоединился к незадачливым грабителям. А хитрозадый Мурашич уже делил чужое добро по братски, причем себя он считал за старшего. Пришедшие позже против такого нахальства не возражали, счастливые, что все обошлось. В самый разгар дележа, когда все уже было забылись , входная дверь заскрипела, открываясь к всеобщему ужасу. Все рухнули на пол, за исключением Мухоморова, которого просто парализовало от страха. Он видел, как некто осторожно вошел и, бесшумно ступая, направился прямо к нему. В руках у вошедшего ярко вспыхнул фонарь, широкий луч которого, скользнув по стенам, наткнулся на Баяна, осветив его оцепеневшую фигуру. Несколько секунд, показавшихся вечностью, они стояли друг против друга. Внезапно луч фонаря дрогнул и покатился вниз, а затем и по полу, после чего издав жалобный стон вошедший с глухим стуком повалился навзничь. Не дыша Мухоморов глядел на неподвижно лежащее перед ним тело. В тишине слышен был прерывистый гул лампы на лестнице. На-конец, раздался шорох из-под стола, откуда осторожно выполз Мурашич. Встав на ноги, он приблизился к лежащему на полу. Отойдя, подобрал оброненный им фонарь и посветил.
- Однако! - крякнул Мурашич, разглядывая распростертое перед ним тело. - Да ведь это же Шляхйман! Вот сукин сын, и он туда же! Ну прямо таки всем приспичило сегодня сюда залезть. Хоть бы по очереди, что ли? Что за люди, я не понимаю, все хотят урвать побольше. Причем чужое, - добавил он, нисколько при этом не смущаясь.
Вслед за Мурашичем из-под стола вылезли остальные и тоже подошли к лежащему Шляйхману. Мухомо-ров постепенно приходил в себя, вот только ноги его не слушались, отчего он продолжал стоять на месте, как вкопанный. Тем временем Пзюзя, слегка заикаясь, предложил связать Шляйхмана и так оставить. Но остальные этому воспротивились, хоть Шляйхмана и не любили. Мурашич был за то, чтобы вытащить тело в коридор, где тот сам и очнется.
- Надо побыстрее сворачиваться, - озабоченно пояснил он, хватаясь за свои баулы. - Неизвестно, кому еще приспичит сюда заявиться. Если на всех делить - ничего не останется. Давайте, пошевеливайтесь!
Все засуетились, торопливо хватая попавшиеся под руку предметы. Полуживого Баяна Мурашич навьючил так, что тот аж присел, согнувшись почти до пола. Через пару минут взломщики гуськом вышли из редакции, волоча за ноги Шляйхмана. Бросив его на лестнице, они стремительно скатились вниз и вышли на улицу через запасной пожарный выход. Постояв немного во дворе, переводя дыхание, они молча расстались. Шлепень с Пзюзей пошли через проходные дворы, в обход, а Баян с Мурашичем направились кратчайшим путем. Остановившись на полпути, Мурашич уточнил, на всякий случай:
- Ты машину точно нашел, или же так?
- Должна ждать, вроде бы… - неуверенно отозвался Баян, пригибаемый к земле ворованным. - Я, по крайней мере просил, чтобы нас ждали в это время. Надеюсь, что ждет…
- Я тоже надеюсь, - тихо проворчал Мурашич, оглядываясь. Поставив свою ношу на землю, он вытер пот со лба. - Ты сходи, проверь, ждут ли нас, если точно не знаешь.
Баян с готовностью освободился от тяжелых баулов и поспешил к перекрестку, где утром был сбит. На другой стороне улицы он сразу же узнал знакомый автомобиль с незнакомкой за рулем. Помня, что так и не узнал ее имени, Мухоморов впал в некоторое замешательство, не зная, как подойти. Но, все-таки решился, так как отступать было уже поздно. Подойдя к машине, робко постучал по стеклу. Сидящая за рулем женщина резко вскинула голову и, как ему показалось, даже обрадовалась.
- А я уже стала бояться, что вы не придете! - сказала она, опустив стекло. - Садитесь, пожалуйста!
Баян неловко плюхнулся на сидение рядом. Стесняясь, он боялся повернуть голову в ее сторону и потому тупо смотрел вперед.
- Нам бы чуть в сторону проехать, во двор этого здания, - произнес он, делая неопределенные жесты рукой. Женщина кивнула. Сделав полукруг, они въехали во двор, где в окружении безразмерных сумок стоял Мурашич. Он остолбенел, когда из подъехавшего шикарного автомобиля вылез Баян в своем неизменном, помятом плаще. Выпучив глаза, Мурашич пожирал их взглядом, лишенный дара речи. Стоя между ним и машиной, Мухоморов натужно пытался выдумать, как представить Мурашича женщине, имени которой не знал.
- Вот, это Мурашич, - выдавил он из себя, указуя на товарища. - Мой коллега, тоже журналист!
- Яромир Мурашич, к вашим услугам! - выпячивая грудь представился тот. Глаза его загорелись при виде такого явления.
- Мирослава, - коротко отозвалась девушка. Баян тут же почувствовал облегчение, услышав ее имя. Оставалось только назвать свое, так, чтобы Мурашич ничего не заподозрил. А тот уже вовсю молол своим языком, явно подбивая клинья к Мирославе. Это был отчаянный ловелас, правда по большей части безуспешный и, видимо из-за этого невероятно активный. Невысокий, толстенький Мурашич волочился за любой женщиной, попавшей в поле его зрения, хотя был женат и имел двоих детей. Жена его регулярно устраивала скандалы, выгоняла из дома, уходила сама но, тем не менее, вот уже пятнадцать лет они продолжали жить вместе, не в силах расстаться друг с другом. По здравому разумению смешно было ревновать Мурашича - приземистого, небритого и вспотевшего, обильно испачканного пылью, с его животиком и упитанным задом. Но Баян остро ощущал свою ревность, как и собственную нерешительность, отчего ревность усиливалась. Он понял, что увлекся Мирославой не на шутку, и приставания к ней Мурашича больно кололи самолюбие. И, совершенно неожиданно для себя, он решил прервать все поползновения товарища. Очень грубо он схватил Мурашича за плечо и тряханул, что было силы, отчего тот едва не потерял равновесие.
- Нам надо побыстрее сворачиваться, - сказал Баян, сам удивляясь своему голосу. Мурашич, открыв от удивления рот, хлопал выпученными глазами, видя столь резкую и разительную перемену в поведеннии Мухоморова.
- Нам нужно все это доставить… ко мне домой, - пояснил Баян, показывая на сумки. - Это очень важные материалы, очень важные.
Мурашич энергично закивал головой, поддакивая. Вдвоем они быстро загрузили свое барахло в машину и сели в нее сами. Баян - на переднее сидение, рядом с Мирославой, а Мурашич в обнимку с двумя баулами - на заднее. Несколько минут тот молчал но, оступать было не в его привычке, и потому Мурашич вскоре вновь принялся молоть своим языком без костей, обращаясь к Мирославе. Баян молча кипел в негодовании, но никак не мог выдавить из себя хоть одного слова, будучи сильно смущен и растерян.
- Кстати, у меня есть неплохое вино дома, - вдруг произнес он и тут же испугался.
- Отлично! - подхватил идею Мурашич. - А давайте-ка отметим нашу встречу, а заодно и помянем почивший безвозвратно еженедельник «Весть»! Как вы на это смотрите, Мирослава? Умоляю вас, не откажите в любезности почтить нас своим присутствием! Вы просто обязаны согласиться! Отказов мы не принимаем!
- Да! - радостно подтвердил Баян. Все таки и от Мурашича бывает польза! Сам бы он ни за что бы не смог пригласить Мирославу к себе. А столь энергичный напор со стороны Яромира похоже не прошел даром. Девушка, смеясь, неопределенно покрутила головой, что можно было уже трактовать как согласие. Нужно было только продолжать убеждение, закрепляя успех, что Мурашич с блеском исполнял.
- Я надеюсь, что у нашего поэта к вину найдется и закуска? Он у нас поэт, - пояснил он. - Настоящий! Почти что штатный. Теперь конечно мы оба не в штатах, но зато свободны, как ветер! Так что же там с закусью, господин поэт? Есть хотя бы макароны? Есть? Великолепно! Макароны с маслом или же с чем-нибудь еще, на худой конец. Можно и макароны со смыслом, лишь бы они были. Я, признаться с утра так ничего и не поел. Так что и макароны со смыслом для меня пойдут на ура.
- У меня все есть, - проворчал Баян, втайне радуясь, что навел дома порядок. Так, под непрерывный треп Мурашича они приехали в Прозаический переулок. Смеркалось. Выгрузив на землю свои баулы, недавние злоумышленники ждали согласия Мирославы. Та явно колебалась и тогда Мурашич сделал ход конем. Приблизившись к девушке, он вполголоса, картинно озираясь, поведал правду об истинной цели их похода с Мухоморовым. Выходило, что теперь Мирослава - их соучастник в этом почти уголовном деле, и отныне они все повязаны друг с другом одним преступлением. Восприняла она это всерьез или же нет, было неясно, но, так или иначе, зайти в гости согласилась, отчего Баян впал в неописуемый восторг, впрочем, скрываемый под маской хладнокровия.
(М.Размудай, поэма « Обретение»)
Макароны со смыслом.
В редакцию Баян добирался невероятно медленно. Все внутри него холодело неприятным предчувствием, сердце билось вдвое быстрее, а дышал он наоборот через раз, всякий раз выдыхая с тяжелым вздохом. С трудом шевеля ногами, словно на них висели гири, он поднялся наверх. В полутемном коридоре на обреченно бредущего Баяна выскочил притаившийся в углу Мурашич, напугав до полусмерти. Он подхватил Баяна под руку и затащил в закуток под лестницей.
- Где-то с полчаса обождем здесь, - громким шепотом сообщил он. - Никто тут нас не заметит.
- Ты уверен, что никто… что никого не будет?
- Само собой! У меня все просчитано.
Они сели на шатающиеся, старые деревянные ящики, что валялись под лестницей и стали ждать. Даже если бы кто-нибудь и прошел мимо, то не заметил бы прячущихся во мраке пыльного закутка. Баян сидел прямо, боясь пошевелиться, и даже чихал от пыли бесшумно. Мурашич же нетерпеливо ерзал, ежеминутно рискуя свалиться с ящика или же сломать его. Он громко чихал, подпрыгивая, громким шепотом рассказывал анекдоты и сам же смеялся над ними, чихая и сморкаясь. Словом, Мурашич делал все, чтобы их заметили, отчего Баян все больше приходил в ужас, то потея, то мертвенно холодея. Так прошли самые длинные, и мучительные полчаса в жизни Мухоморова. Какие-то нехорошие, зловещие предчувствия одолевали его.
- Пора! - заключил Мурашич, посмотрев на часы. Оба заговорщика крадучись направились вверх по лестнице, отделяющей их от редакции. Одинокая лампа дневного света мигала, треща разрядами. От этой иллюминации фигуры злоумышленников отбрасывали фантастические, нервно дергающиеся тени. Баян невольно ощущал себя в театре абсурда, все более теряя ощущение реальности. Мурашич отпер своим ключом входную дверь и, после краткого замешательства, вошел внутрь. В тусклом свете дежурной лампы привычное помещение редакции казалось незнакомым и даже зловещим. За каждым силуэтом стола мерещилась чья-то фигура, пристально следящая за вошедшими. Стараясь зачем то ступать след в след, Баян не дыша шел за Мурашичем. Тот внезапно остановился посередине зала и Баян уткнулся в него. Чертыхнувшись, Мурашич расстегнул молнию на куртке и извлек два туго свернутых в рулон баула. Развернув, протянул один Баяну. Затем вытащил сложенный вдвое листок бумаги.
- Вот, список, - пояснил он. - Берем только ценное и не слишком тяжелое. Дверь входную закрой, олух!
Баян в неуклюжую припрыжку, на цыпочках поспешил ко входу. Несмотря на всю предосторожность, дверь пронзительно заскрипела, когда он стал ее прикрывать. Мурашич ядовито зашипел и постучал себе по голове. «Идиот!» - обозвал он Баяна. Развернув баул, направился в редакторскую, Баян за ним. С деловитой хваткой Мурашич стал отстегивать провода у компьютеров, факсов и принтеров. «Бери это, это и это!» - скомандовал он. Баян суетливо начал запихивать оргтехнику в безразмерные баулы. И в этот момент скрипнула входная дверь. Оба злоумышленника застыли на месте. Дверь скрипнула еще раз, и в редакцию кто-то вошел. Не сговариваясь, Баян с Мурашичем одновременно бросились на пол. В полной тишине они слышали осторожные шаги, приближающиеся к ним. Похоже, что вошедших было двое - остановившись, они начали спорить вполголоса. Баяну их голоса показались знакомыми. Тут Мурашич толкнул его локтем в бок, неожиданно оживившись. Баяну даже показалось, что тот смеется.
- Руки вверх! - заорал вдруг Мурашич, резко вскакивая. Баян чуть не умер от неожиданности, а те, что вошли, с диким воплем бросились прочь, обрушивая все на своем пути.
- Да стойте, стойте! - сквозь смех крикнул Мурашич. - Свои! Чего сдрейфили? Это мы, с Мухоморовым.
Неторопливо он направился к замершим на месте беглецам. Баян лежал на полу, не в силах пошевелиться. Он был напуган так, что ничего не соображал. А Мурашич тем временем спокойно подошел к неизвестным, словно ничего особенного не произошло.
- Мурашич, ты?… - послышался изумленный, сдавленный голос.
- Он самый! А вы тут что делаете? - нахально отозвался взломщик, закуривая сигарету.
- А мы?… А мы тут зашли вот… - неуверенно оправдывались перед ним явно знакомые Баяну голоса.
- Решили стырить чего-нибудь?
- Не-е-ет! Ты что! Мы так зашли…
- Соскучились? - сочувственно спросил Мурашич. - Мы тоже соскучились. Давайте вместе скучать!
Он присел на край стола. И тут до Баяна дошло, что перед ними Шлепень и Пзюзя. Похоже, что они тоже решили поживиться редакционным имуществом. Баян поднялся с пола и, смущенно улыбаясь, присоединился к незадачливым грабителям. А хитрозадый Мурашич уже делил чужое добро по братски, причем себя он считал за старшего. Пришедшие позже против такого нахальства не возражали, счастливые, что все обошлось. В самый разгар дележа, когда все уже было забылись , входная дверь заскрипела, открываясь к всеобщему ужасу. Все рухнули на пол, за исключением Мухоморова, которого просто парализовало от страха. Он видел, как некто осторожно вошел и, бесшумно ступая, направился прямо к нему. В руках у вошедшего ярко вспыхнул фонарь, широкий луч которого, скользнув по стенам, наткнулся на Баяна, осветив его оцепеневшую фигуру. Несколько секунд, показавшихся вечностью, они стояли друг против друга. Внезапно луч фонаря дрогнул и покатился вниз, а затем и по полу, после чего издав жалобный стон вошедший с глухим стуком повалился навзничь. Не дыша Мухоморов глядел на неподвижно лежащее перед ним тело. В тишине слышен был прерывистый гул лампы на лестнице. На-конец, раздался шорох из-под стола, откуда осторожно выполз Мурашич. Встав на ноги, он приблизился к лежащему на полу. Отойдя, подобрал оброненный им фонарь и посветил.
- Однако! - крякнул Мурашич, разглядывая распростертое перед ним тело. - Да ведь это же Шляхйман! Вот сукин сын, и он туда же! Ну прямо таки всем приспичило сегодня сюда залезть. Хоть бы по очереди, что ли? Что за люди, я не понимаю, все хотят урвать побольше. Причем чужое, - добавил он, нисколько при этом не смущаясь.
Вслед за Мурашичем из-под стола вылезли остальные и тоже подошли к лежащему Шляйхману. Мухомо-ров постепенно приходил в себя, вот только ноги его не слушались, отчего он продолжал стоять на месте, как вкопанный. Тем временем Пзюзя, слегка заикаясь, предложил связать Шляйхмана и так оставить. Но остальные этому воспротивились, хоть Шляйхмана и не любили. Мурашич был за то, чтобы вытащить тело в коридор, где тот сам и очнется.
- Надо побыстрее сворачиваться, - озабоченно пояснил он, хватаясь за свои баулы. - Неизвестно, кому еще приспичит сюда заявиться. Если на всех делить - ничего не останется. Давайте, пошевеливайтесь!
Все засуетились, торопливо хватая попавшиеся под руку предметы. Полуживого Баяна Мурашич навьючил так, что тот аж присел, согнувшись почти до пола. Через пару минут взломщики гуськом вышли из редакции, волоча за ноги Шляйхмана. Бросив его на лестнице, они стремительно скатились вниз и вышли на улицу через запасной пожарный выход. Постояв немного во дворе, переводя дыхание, они молча расстались. Шлепень с Пзюзей пошли через проходные дворы, в обход, а Баян с Мурашичем направились кратчайшим путем. Остановившись на полпути, Мурашич уточнил, на всякий случай:
- Ты машину точно нашел, или же так?
- Должна ждать, вроде бы… - неуверенно отозвался Баян, пригибаемый к земле ворованным. - Я, по крайней мере просил, чтобы нас ждали в это время. Надеюсь, что ждет…
- Я тоже надеюсь, - тихо проворчал Мурашич, оглядываясь. Поставив свою ношу на землю, он вытер пот со лба. - Ты сходи, проверь, ждут ли нас, если точно не знаешь.
Баян с готовностью освободился от тяжелых баулов и поспешил к перекрестку, где утром был сбит. На другой стороне улицы он сразу же узнал знакомый автомобиль с незнакомкой за рулем. Помня, что так и не узнал ее имени, Мухоморов впал в некоторое замешательство, не зная, как подойти. Но, все-таки решился, так как отступать было уже поздно. Подойдя к машине, робко постучал по стеклу. Сидящая за рулем женщина резко вскинула голову и, как ему показалось, даже обрадовалась.
- А я уже стала бояться, что вы не придете! - сказала она, опустив стекло. - Садитесь, пожалуйста!
Баян неловко плюхнулся на сидение рядом. Стесняясь, он боялся повернуть голову в ее сторону и потому тупо смотрел вперед.
- Нам бы чуть в сторону проехать, во двор этого здания, - произнес он, делая неопределенные жесты рукой. Женщина кивнула. Сделав полукруг, они въехали во двор, где в окружении безразмерных сумок стоял Мурашич. Он остолбенел, когда из подъехавшего шикарного автомобиля вылез Баян в своем неизменном, помятом плаще. Выпучив глаза, Мурашич пожирал их взглядом, лишенный дара речи. Стоя между ним и машиной, Мухоморов натужно пытался выдумать, как представить Мурашича женщине, имени которой не знал.
- Вот, это Мурашич, - выдавил он из себя, указуя на товарища. - Мой коллега, тоже журналист!
- Яромир Мурашич, к вашим услугам! - выпячивая грудь представился тот. Глаза его загорелись при виде такого явления.
- Мирослава, - коротко отозвалась девушка. Баян тут же почувствовал облегчение, услышав ее имя. Оставалось только назвать свое, так, чтобы Мурашич ничего не заподозрил. А тот уже вовсю молол своим языком, явно подбивая клинья к Мирославе. Это был отчаянный ловелас, правда по большей части безуспешный и, видимо из-за этого невероятно активный. Невысокий, толстенький Мурашич волочился за любой женщиной, попавшей в поле его зрения, хотя был женат и имел двоих детей. Жена его регулярно устраивала скандалы, выгоняла из дома, уходила сама но, тем не менее, вот уже пятнадцать лет они продолжали жить вместе, не в силах расстаться друг с другом. По здравому разумению смешно было ревновать Мурашича - приземистого, небритого и вспотевшего, обильно испачканного пылью, с его животиком и упитанным задом. Но Баян остро ощущал свою ревность, как и собственную нерешительность, отчего ревность усиливалась. Он понял, что увлекся Мирославой не на шутку, и приставания к ней Мурашича больно кололи самолюбие. И, совершенно неожиданно для себя, он решил прервать все поползновения товарища. Очень грубо он схватил Мурашича за плечо и тряханул, что было силы, отчего тот едва не потерял равновесие.
- Нам надо побыстрее сворачиваться, - сказал Баян, сам удивляясь своему голосу. Мурашич, открыв от удивления рот, хлопал выпученными глазами, видя столь резкую и разительную перемену в поведеннии Мухоморова.
- Нам нужно все это доставить… ко мне домой, - пояснил Баян, показывая на сумки. - Это очень важные материалы, очень важные.
Мурашич энергично закивал головой, поддакивая. Вдвоем они быстро загрузили свое барахло в машину и сели в нее сами. Баян - на переднее сидение, рядом с Мирославой, а Мурашич в обнимку с двумя баулами - на заднее. Несколько минут тот молчал но, оступать было не в его привычке, и потому Мурашич вскоре вновь принялся молоть своим языком без костей, обращаясь к Мирославе. Баян молча кипел в негодовании, но никак не мог выдавить из себя хоть одного слова, будучи сильно смущен и растерян.
- Кстати, у меня есть неплохое вино дома, - вдруг произнес он и тут же испугался.
- Отлично! - подхватил идею Мурашич. - А давайте-ка отметим нашу встречу, а заодно и помянем почивший безвозвратно еженедельник «Весть»! Как вы на это смотрите, Мирослава? Умоляю вас, не откажите в любезности почтить нас своим присутствием! Вы просто обязаны согласиться! Отказов мы не принимаем!
- Да! - радостно подтвердил Баян. Все таки и от Мурашича бывает польза! Сам бы он ни за что бы не смог пригласить Мирославу к себе. А столь энергичный напор со стороны Яромира похоже не прошел даром. Девушка, смеясь, неопределенно покрутила головой, что можно было уже трактовать как согласие. Нужно было только продолжать убеждение, закрепляя успех, что Мурашич с блеском исполнял.
- Я надеюсь, что у нашего поэта к вину найдется и закуска? Он у нас поэт, - пояснил он. - Настоящий! Почти что штатный. Теперь конечно мы оба не в штатах, но зато свободны, как ветер! Так что же там с закусью, господин поэт? Есть хотя бы макароны? Есть? Великолепно! Макароны с маслом или же с чем-нибудь еще, на худой конец. Можно и макароны со смыслом, лишь бы они были. Я, признаться с утра так ничего и не поел. Так что и макароны со смыслом для меня пойдут на ура.
- У меня все есть, - проворчал Баян, втайне радуясь, что навел дома порядок. Так, под непрерывный треп Мурашича они приехали в Прозаический переулок. Смеркалось. Выгрузив на землю свои баулы, недавние злоумышленники ждали согласия Мирославы. Та явно колебалась и тогда Мурашич сделал ход конем. Приблизившись к девушке, он вполголоса, картинно озираясь, поведал правду об истинной цели их похода с Мухоморовым. Выходило, что теперь Мирослава - их соучастник в этом почти уголовном деле, и отныне они все повязаны друг с другом одним преступлением. Восприняла она это всерьез или же нет, было неясно, но, так или иначе, зайти в гости согласилась, отчего Баян впал в неописуемый восторг, впрочем, скрываемый под маской хладнокровия.