Май факин парадайз
Кажется, никогда еще моя жизнь не менялась настолько кардинально в положительном ключе. Притом, основные изменения скорее произошли в моей голове, чем снаружи. Мой мир расширился настолько резко и настолько сильно, что от этого кружится голова.
Польша - страна из волшебной сказки. По крайней мере, Марчин сделал все, что мог, чтобы оно было так, и я рад ему верить. Это были первые десять дней за пределами России с 2007 года, чего мне уже хватило бы, чтобы сойти с ума. Но он наполнил их таким концентратом чувств, эмоций, людей и живой истории, что я до сих пор вспоминаю это как сладкий сон.
Сейчас я уже вернулся из Нью-Йорка, и могу немного трезво на это смотреть. Но в то солнечное утро, когда я шел по варшавскому аэропорту в сторону паспортного контроля под звуки Шопена, я не мог вообще принять происходящее как часть реальности.
"Ну здравствуй!". Потом он сказал мне, что я выглядел, как Алиса в стране чудес, и был прав. Следующие два или три дня я вообще не понимал, чем я заслужил то, что я нахожусь там. Этот сюжет про Сириуса Блэка, который все время крутился в моем мозгу, он стал явью. Просто из ниоткуда появляется человек, которому действительно ЕСТЬ до тебя дело, и в течении двух часов ты оказываешься в волшебной стране. С изначально другой моделью взаимодействия между людьми. С таким понятием семьи, которое ты, может быть, только иногда видел издалека, но никогда не испытывал на себе. И эти люди, они называют тебя своей семьей. Просто так, не требуя ничего взамен, и не говоря, что с тобой не так и почему ты их не устраиваешь. Это все настолько глубоко и давно сидит во мне, что я буквально чувствовал, как вся моя косность хрустит и крошится внутри.
Ну и конечно, Аня. Господи, я как будто прожил свое детство заново: ты приходишь в семью, в которой есть твой отец (ну или брат, который тебе в отцы годится), у него есть жена, и... дальше все ломается. Я никогда не встречал настолько умной, красивой, рассудительной и адекватной женщины. И каждый раз, общаясь с ней, я задавал себе вопрос: "ну я могу понять Марчина, но господи, почему ты относишься ко мне настолько хорошо?" Где-то в середине этих десяти дней я начал все яснее ощущать, что мне, на самом деле, очень не хватает матери. И боже мой, как бы я хотел, чтобы у меня была такая мама. Ну или хоть какая-то близкая женщина, не похожая на все мои детские модели женщин одновременно. И Аня ломала все эти модели буквально КАЖДЫЙ раз, когда мы разговаривали. Это было откровением даже большим, чем общение сексуальное; ты просто открываешь для себя, что оно может быть ВОТ ТАК. Что оно, господи, бывает по-другому. Что оно МОЖЕТ быть по-другому. И что женщины не обязательно такие, какими ты привык их видеть.
Это все звучит до смерти банально, но я до сих пор повторяю себе это в голове, и не уверен, что смог до конца принять эту мысль.
Семья. Это то, чего, по большому счету у меня не было никогда. У меня были и остаются родные люди, которых я действительно люблю, но у нас никогда не было этой общности. Этого безграничного ощущения любви и близости, практически метафизической. И тут, два часа глядя в иллюминатор в компании странного сэндвича, ты внезапно оказываешься частью этого чего-то очень большого и важного. Я маниакально впитывал это, как губка, как в первый раз в своей жизни. И это было настолько сильно, что периодически меня трясло и дрожали колени.
А потом ты отправляешься на машине через всю Польшу, впитывая, впитывая, впитывая. Их музыка, история, память - все. На всех уровнях, сверху донизу, тебя бьет по голове ключом, ломает твое восприятие и наполняет новым. Новое во всем. Оно другое, совсем другое, и в каждой песчинке этой страны ты это чувствуешь. Марчин очень все правильно сделал, может даже слишком хорошо, потому что в моей голове теперь это больше всего похоже на сладкий сон, чем на что-либо еще.
И главное, что ты выносишь после всего этого, пропустив киловатты энергии и эмоций через свое скромное сознание - ничего не обязано быть таким, каким оно есть. Жизнь бывает лучше и может быть лучше. Ты можешь менять свою её так, как хочешь, и не обязан вписывать себя в рамки, которые тебе так упорно навязывают. И что мне нравится больше всего - если эта мысль и покроется пылью в моем мозгу, у меня теперь есть свой Сириус Блэк, к которому я могу вернуться и вспомнить.
Польша - страна из волшебной сказки. По крайней мере, Марчин сделал все, что мог, чтобы оно было так, и я рад ему верить. Это были первые десять дней за пределами России с 2007 года, чего мне уже хватило бы, чтобы сойти с ума. Но он наполнил их таким концентратом чувств, эмоций, людей и живой истории, что я до сих пор вспоминаю это как сладкий сон.
Сейчас я уже вернулся из Нью-Йорка, и могу немного трезво на это смотреть. Но в то солнечное утро, когда я шел по варшавскому аэропорту в сторону паспортного контроля под звуки Шопена, я не мог вообще принять происходящее как часть реальности.
"Ну здравствуй!". Потом он сказал мне, что я выглядел, как Алиса в стране чудес, и был прав. Следующие два или три дня я вообще не понимал, чем я заслужил то, что я нахожусь там. Этот сюжет про Сириуса Блэка, который все время крутился в моем мозгу, он стал явью. Просто из ниоткуда появляется человек, которому действительно ЕСТЬ до тебя дело, и в течении двух часов ты оказываешься в волшебной стране. С изначально другой моделью взаимодействия между людьми. С таким понятием семьи, которое ты, может быть, только иногда видел издалека, но никогда не испытывал на себе. И эти люди, они называют тебя своей семьей. Просто так, не требуя ничего взамен, и не говоря, что с тобой не так и почему ты их не устраиваешь. Это все настолько глубоко и давно сидит во мне, что я буквально чувствовал, как вся моя косность хрустит и крошится внутри.
Ну и конечно, Аня. Господи, я как будто прожил свое детство заново: ты приходишь в семью, в которой есть твой отец (ну или брат, который тебе в отцы годится), у него есть жена, и... дальше все ломается. Я никогда не встречал настолько умной, красивой, рассудительной и адекватной женщины. И каждый раз, общаясь с ней, я задавал себе вопрос: "ну я могу понять Марчина, но господи, почему ты относишься ко мне настолько хорошо?" Где-то в середине этих десяти дней я начал все яснее ощущать, что мне, на самом деле, очень не хватает матери. И боже мой, как бы я хотел, чтобы у меня была такая мама. Ну или хоть какая-то близкая женщина, не похожая на все мои детские модели женщин одновременно. И Аня ломала все эти модели буквально КАЖДЫЙ раз, когда мы разговаривали. Это было откровением даже большим, чем общение сексуальное; ты просто открываешь для себя, что оно может быть ВОТ ТАК. Что оно, господи, бывает по-другому. Что оно МОЖЕТ быть по-другому. И что женщины не обязательно такие, какими ты привык их видеть.
Это все звучит до смерти банально, но я до сих пор повторяю себе это в голове, и не уверен, что смог до конца принять эту мысль.
Семья. Это то, чего, по большому счету у меня не было никогда. У меня были и остаются родные люди, которых я действительно люблю, но у нас никогда не было этой общности. Этого безграничного ощущения любви и близости, практически метафизической. И тут, два часа глядя в иллюминатор в компании странного сэндвича, ты внезапно оказываешься частью этого чего-то очень большого и важного. Я маниакально впитывал это, как губка, как в первый раз в своей жизни. И это было настолько сильно, что периодически меня трясло и дрожали колени.
А потом ты отправляешься на машине через всю Польшу, впитывая, впитывая, впитывая. Их музыка, история, память - все. На всех уровнях, сверху донизу, тебя бьет по голове ключом, ломает твое восприятие и наполняет новым. Новое во всем. Оно другое, совсем другое, и в каждой песчинке этой страны ты это чувствуешь. Марчин очень все правильно сделал, может даже слишком хорошо, потому что в моей голове теперь это больше всего похоже на сладкий сон, чем на что-либо еще.
И главное, что ты выносишь после всего этого, пропустив киловатты энергии и эмоций через свое скромное сознание - ничего не обязано быть таким, каким оно есть. Жизнь бывает лучше и может быть лучше. Ты можешь менять свою её так, как хочешь, и не обязан вписывать себя в рамки, которые тебе так упорно навязывают. И что мне нравится больше всего - если эта мысль и покроется пылью в моем мозгу, у меня теперь есть свой Сириус Блэк, к которому я могу вернуться и вспомнить.