95 лет Борису Чичибабину. 9.1.1923 - 15.12.1994
БЕЛЫЕ КУВШИНКИ
Что за беда, что ты продрог и вымок?
Средь мошкары, лягушечьих ужимок
протри глаза и в прелести омой,
нет ничего прекраснее кувшинок,
плавучих, белых, блещущих кувшинок.
Они - как символ лирики самой.
Свежи, чисты, застенчиво-волшебны,
для всех, кто любит, чашами стоят.
А там, на дне,- не думали уже б мы,-
там смрадный мрак, пиявок черных яд.
На душном дне рождается краса их
для всех, а не для избранных натур.
Как ждет всю жизнь поэзию прозаик,
кувшинки ждут, вкушая темноту.
О, как горюют, царственные цацы,
как ужас им дыханье заволок,
в какой тоске сподыспода стучатся
стеблями рук в стеклянный потолок!
Из черноты, пузырчатой и вязкой,
из тьмы и тины, женственно-белы,
восходят ввысь над холодом и ряской.
И звезды пьют из белой пиалы.
1961
* * *
И опять - тишина, тишина, тишина.
Я лежу, изнемогший, счастливый и кроткий.
Солнце лоб мой печёт, моя грудь сожжена,
И почиет пчела на моём подбородке.
Я блаженствую молча. Никто не придёт.
Я хмелею от запахов нежных, не зная,
то трава, или хвои целительный мёд,
или в небо роса испарилась лесная.
Всё, что вижу вокруг, беспредельно любя,
как я рад, как печально и горестно рад я,
что могу хоть на миг отдохнуть от себя,
полежать на траве с нераскрытой тетрадью.
Это самое лучшее, что мне дано:
так лежать без движений, без жажды, без цели,
чтобы мысли бродили, как бродит вино,
в моём тёплом, усталом, задумчивом теле.
И не страшно душе - хорошо и легко
слиться с листьями леса, с растительным соком,
с золотыми цветами в тени облаков,
с муравьиной землёю и с небом высоким.
Церковь святого Покрова на Нерли
Мы пришли с тобой и замерли
и забыли все слова
перед белым чудом на Нерли,
перед храмом Покрова,
что не камен, а из света весь,
из любовей, из молитв, -
вот и с вечностию сведались:
и возносит, и знобит.
Ни зимы меж тем, ни осени,
а весна - без мясников.
Бог растекся паром по земи -
стала церковь меж лугов.
Мы к ней шли дорогой долгою,
мы не ведали другой, -
лишь душа жужжала пчелкою
над молящейся травой.
Как подумаю про давнее,
сколько зол перенесли,
крестным мукам в оправдание
эта церковь на Нерли.
Где Россия деревенская
ниц простерлась, окружив,
жил я, родиной не брезгуя, -
потому и в мире жив.
Красоты ничем не вычислим:
в Риме был позавчера,
горд, скажу вам, и величествен
в Риме том собор Петра.
А моя царевна-скромница
всех смиренней, всех юней,
да зато и зло хоронится
перед радостною ней.
Дух восторгом не займется ль там,
в Божестве неусомним,
перед ней, как перед Моцартом, -
как пред Господом самим?
Что ж ты, смерть? Возьмись да выморозь -
да не выйдет ни шиша:
незатмимым светом вымылась
возлетевшая душа.
Лебедь белая, безмолвница,
от грехов меня отмой!
Кто в России не помолится
красоте твоей родной?
Горней радости учила ты:
на удар - в ответ - щеку б!
У тебя и мы - не сироты,
и поэт - не душегуб.
1988
* * *
Люди - радость моя,
вы, как неуходящая юность, -
полюбите меня,
потому что и сам я люблю вас.
Смелым словом звеня
в стихотворном свободном полете,
это вы из меня
о своем наболевшем орете.
Век нас мучил и мял,
только я на него не в обиде.
Полюбите меня,
пока жив я еще, полюбите!
За характер за мой
и за то, что тружусь вместе с вами.
Больше жизни самой
я люблю роковое призванье.
Не дешевый пижон,
в драгоценные рифмы разоткан,
был всего я лишен,
припадая к тюремным решеткам.
Но и там, но и там,
где зима мои кости ломала,
ваших бед маета
мою душу над злом поднимала.
Вечно видится мне,
влазит в сердце занозою острой:
в каждом светлом окне
меня ждут мои братья и сестры.
Не предам, не солгу,
ваши боли мой мозг торопили.
Пусть пока что в долгу -
полюбите меня, дорогие!
Я верну вам потом,
я до гроба вам буду помощник.
Сорок тысяч потов,
сорок тысяч бессонниц полночных.
Ну зачем мне сто лет?
Больше жизни себя не раздашь ведь.
Стало сердце стареть,
стала грудь задыхаться и кашлять.
Не жалейте ж огня.
Протяните на дружбу ладоши.
Полюбите меня,
чтобы мне продержаться подольше.
1960
Click to viewВсе записи по тэгу "Чичибабин в этом журнале