Наше дело... молиться*. О книге Лидии Запариной "Последняя заутреня"
У меня своя читательская номинация. И в ней книга эта - на первом месте. Долгое время рассказы Л. Запариной (1903-1996) ходили в самиздате, публиковались без авторства. Кроме удивительных свидетельств, глубоких и точных зарисовок времени и характеров, жизни церковного человека в советское время, в этой книге есть фотографии "Помянника" Лидии Сергеевны.
Помянник представлял собой общую тетрадь, дополненную несколькими тонкими тетрадками, всего 186 листов. Количество имен, поминавшихся ею, превышает три тысячи. Структура Помянника проста: слева имена, дополненные фамилиями, если они известны; справа дата смерти, если известна, иногда с указанием ее обстоятельств или причин: "скончался от голода", "убит снарядом в 1942 году", "скончался от рака", убит на улице", "расстрелян". В Помяннике - и угодники Божии, и лица духовного звания (340 с лишним человек). Множество поминовений вносилось по чувству долга, безо всяких просьб: друзья, сослуживцы, родственники, друзья друзей, их родители. Многие записи придают Помяннику черты дневника, он в значительной степени представляет такой же сборник непридуманных рассказов, в лаконичном изложении. Есть там и люди без имен: ("молодая нищая, страдавшая тяжелыми приступами, очень мучилась, просила, сидя на земле...")
В "Последней заутрене" опубликованы странички из Помянника, читать их - потрясение, шаг к покаянию для любой души. Вот всего лишь три записи:
"Матроны - +1976. Петроградская ризничая, шившая облачения всем высшим иерархам. Последние годы жизни была парализована и жила в исключительно тяжелых условиях в семье племянника, где над ней издевались и били. Когда ее жалели, говорила: "Без мучений в Царство Небесное не попадешь". Скончалась в больнице.
Анатолия - + 11.X. 76. Брат Юрочки (сосед-алкоголик). 36 лет. Личность аморальная. Сброшен "дружками" с балкона с ножом в боку. Я его очень боялась и желала ему смерти. Прости меня, Господи!
Олега - + 5.V.87. Солдатик. 20 лет, седым вернулся домой из Афганистана и через полгода умер. О своих страданиях ничего не рассказывал..."
А сама книга, как и вышедшая ранее - "Непридуманные рассказы", на мой взгляд, просто современный Патерик. Вот отрывок из рассказа "Долг платежом красен":
"Отец Петр принимал у себя в гостях епископа. Епископ Н. только-только вернулся из лагеря и приехал прямо в Москву хлопотать о восстановлении. Родных у него нет, знакомых тоже в Москве не нашел, а отца Петра знал, вот и попросился приютить. А уж вернулся какой! Старые брюки на нем, куртка рваная, на голове - кепка, и сапоги каши просят, и это все его имение. А на дворе декабрь! Одел отец Петр епископа, обул, валенки купил новые, подрясник свой теплый отдал, деньжонок немного, и вот три недели он у батюшки жил. На одной койке спали, другой хозяйка квартиры не дала. Подкормил немного отец Петр епископа, а то он от ветра шатался и вскоре проводил - назначение ему дали. Уж как благодарил епископ Н. отца Петра! «Никогда, говорил, твоей доброты не забуду!» А отец Петр говорил: «Да, привел меня Господь такому большому человеку послужить!»
* * *
Прошло полгода, и отца Петра ночью взяли. Был 1937 год. Его сослали на десять лет в концлагерь. Вначале духовные дети ему помогали и посылали посылки с вещами и продуктами, но когда началась война, о нем забыли, а когда вспомнили, то и посылать было нечего, все голодали. Потом распространился слух, что отец Петр умер. Но он был жив и страдал от голода и болезней. В конце 1944 г. его, еле живого, выпустили и дали направление в Ташкент.
- Поехал я в Ташкент, вспоминал отец Петр, - и думал: там тепло, дай продам свой ватник и хлеба куплю, а то есть до смерти хочется. А дорога длинная, конца нет, на станциях все втридорога, и деньги вмиг вышли. Снял с себя белье и тоже продал, а сам в одном костюме из бумажной материи остался. Холодно, но терплю - скоро доеду. Вот добрался до Ташкента и скорей пошел в церковное управление. Говорю, что я священник и прошу хоть какой-нибудь работы. А на меня только руками замахали: «Много вас здесь таких ходят! Предъяви сначала документы!». Я им объясняю, что только что из лагеря прибыл, что документы в Москве, и я их еще не успел запросить, и опять прошу любую работу дать, чтоб не умереть с голоду до того времени, когда документы придут. Не слушают, выгнали. Что делать? Пошел у людей приюта просить, на дворе ведь зима. Гонят. «Ты, говорят, страшный да вшивый, и того гляди умрешь. Что с тобой мертвым делать? Иди к себе!» Стал я на паперти в кладбищенском храме с нищими, хоть на кусок хлеба попросить - побили меня нищие: «Уходи прочь, не наш! Самим мало подают!» заплакал я с горя, в лагере и то лучше было. Плачу и молюсь: «Божия Матерь, спаси меня!»
Наконец, упросил одну женщину, и она впустила меня в хлев, где у нее свинья была, так я со свиньей вместе и жил и часто у нее из ведра еду таскал. А в церковь кладбищенскую каждый день ходил и молился. Не в самой церкви, конечно, туда бы меня не пустили, потому что я весь грязный был, рваный, колени голые светятся, а главное, вшей на мне была сила.
Вот как-то слышу, нищие говорят, что приехал владыка Н. и сегодня будет вечером на кладбище служить. «Господи! - думаю, - неужели этот владыка Н., которого я у себя привечал? Если он, попрошу у него помощи, может быть, старые хлеб-соль вспомнит».
Весь день я сам не свой ходил, волновался очень, а вечером раньше всех к храму пришел. Жду, а сердце колотится: он или не он? Признает или нет? Молюсь стою.
Подъехала машина, вышел владыка, смотрю - ОН! Тут я все на свете забыл, сквозь народ прорвался и не своим голосом кричу: «Владыка, спасите!». Он остановился, посмотрел на меня и говорит: «Не узнаю!». Как сказал, народ давай меня взашей гнать, а я еще сильнее кричу: «Это я, отец Петр из Москвы!». Владыка всмотрелся в меня, слезы у него на глазах показались и сказал: «Узнал теперь. Стойте здесь, сейчас келейника пришлю». И вошел в храм.
А я стою, трясусь весь и плачу. Народ меня окружил, давай расспрашивать, а я и говорить не могу. Тут вышел келейник и кричит: «Кто здесь отец Петр из Москвы?».
Я отозвался. Подает он мне деньги и говорит: «Владыка просил Вас вымыться, переодеться и завтра после обедни прийти к нему».
Тут уж народ поверил, что я и вправду священник. Кое-кто начал к себе звать, но подошла та женщина, у которой я в хлевушке жил и позвала меня к себе. Истопила черную баньку и пустила меня туда мыться. Пока я мылся, она пошла и у знакомых на владыкины деньги мне белье купила и одежду. Потом отвела мне комнатку маленькую с кроватью и столиком.
Лег я на чистое, сам чистый и заплакал: «Царица Небесная, слава Тебе!»
* * *
Благодаря стараниям владыки Н. отец Петр был восстановлен в своих священнических правах и назначен вторым священником в тот самый кладбищенский храм, от паперти которого его гнали нищие..."
* ps. Вспомнила, как в первый раз в году 2008-м впервые увидела живого хоругвеносца на коне, спросила его о форме, а он мне: "А твое дело, баба, идти в конце крестного хода с рушником, иконой и молиться..." Шли мы тогда Крестным ходом в праздник Торжества Православия от Ростовского кремля к Спасо-Яковлевскому собору. Это так, без оценки всего. Очень они воинственно смотрелись тогда - эти всадники... :)