Ленивая записка №10: здесь много грустного, архинеуместного с напуском философии и китайский суп
Сегодня 25-е августа, и мне грустно. Мне грустно не знаешь почему, зачем, и что вообще такое грустно. Зачем оно грустно? Как его истребить? На какую полку убрать, чтобы не упало, или вынести на мусор? Нет ничего вещественного в свое доказательство, но оно, правда, грустно. Не вру. А еще так грустно от того, что когда грустно, все вокруг тоже становится грустным. Книга грустная, погода грустная, музыка грустная, зарплата грустная, цены грустные, у людей истории грустные, они мне их рассказывают. К этому моменту я 14 раз написала слово «грустный». Моя дорогая и любимая Дашу однажды сказала мне, что блог спасает всегда. Это как бы твое, но ты можешь этим «твоим» поделиться. Каждый сейчас блоггер (или блогер) это как бы эдакий философ. Каждый имеет право высказаться, поставить печать государственно-общественного образца с надписью: «Лично мое мнение». И все. И ты уже как бы не преступен, это же «лично твое» и все тут. И вот когда тебе грустно, ты тоже можешь смело запечатать свое настроение. Так что ловите мое «грустно», отбивайтесь от него, если сможете, прихлопните, пожалуйста.
Я уже который месяц пытаюсь заставить себя написать-таки пост о моем поистине крутом путешествии по Европе, так заставляю, что за это время обдумываний уже успела еще раз попутешествовать. И вот сейчас мне даже писать про это не хочется, потому что грустно. Грустно вспоминать, терять, отпускать в воспоминания и топить это там своей же рукой. Мне кажется, что никогда в жизни я не потоплю воспоминания о Торуни. И это, кстати, фундамент моей грусти. Все отталкивается от нее, цепляется и болтается: приклеиться не может обратно, но и отцепиться груз мешает. А груз этот не из безэ, знаете ли, в водичке не растворится. В водичке…Раствориться. На ум приходит читаемый сейчас мною Пильх. Он из Польши, мать его, и он топит свою грусть в «водичке». И мне так невкусно становится от его рассказа. Поэтому введу в свое сравнение безе. Я, кстати, его сейчас тоже не особо люблю. Господи, даже от этого грустно.
Мне иногда становится интересно, мне грустно-то от чего, от того, что расстаюсь с городами или людьми, которые их наполняют(-ли). Мне кажется, что от того, что с людьми. Просто вот я вернусь в Торунь и разрыдаюсь. Потому что меня там не ждет никто, там не с кем встретиться в 15.00 у Коперника, там никто тебе очередь в Lenkiewicz не займет и в путешествие не отправится. И буду сидеть я на набережной одна с двумя шариками мороженого, и слушать что-нибудь меланхоличное, и рыдать, рыдать так, что Висла разольется. Вы спрашиваете меня, вот те, кто спрашивает, вы: «Скучаешь?» «Ну, как там?» «Обратно хочется?» или, что более истребляющее все мое желание хотя бы узнать, как у вас дела «Ты уже сто лет назад вернулась, а все грустишь. Хватит. Отпусти». Спасибо, отпустило. Только вот так, как писала выше, приклеилось что-то. Вот вы, вы, вот вам ответ на всеееее, вообще всееее ваши вопросы.
Я рада идти на работу! С 9.00, которая, до 17.00! Прикиньте! Я так рада, потому что именно в это время я могу сидеть тут и писать, как мне грустно. Шучу. Вчера я родила мудрость и отпустила ее в Skype: «Все самые глупые и ошибочные поступки совершаются от безделия». Я даже не гуглила, сказал так красиво кто-нибудь до меня или нет, но оставлю это себе. А на работе хочешь-не хочешь твои мысли заняты чем-то, а когда глупости начинаешь думать, кто-нибудь внезапно входит в твой кабинет и говорит, спрашивает, обсуждает, да, неважно что. Главное, это вырывает тебя из себя, заставляет подумать о чем-то поверхносто-секундном, типа, о погоде, завявшем цветке на подоконнике или о штампе на листе бумаги. В общем, как сказала одна дорогая моему сердцу девушка, это помогает «выйти из своей головы». Кстати, цветок постоянно вянет под моим руководством. Ему грустно. Работать надо срочно, совсем, желательно там, где есть какая-то умственная активность и возможность приобрести стремления. И, вообще, я начинаю осознавать сейчас, что трудогололизма, хотя, нет, фу, некрасивое слово. Эйфоризма от работы и успехов в ней у меня больше, чем от чего-либо еще. Если я представляю себя в будущем, то первым аспектом становится работа, и как я себя в ней вижу. Кстати, получилась цельная тема для сочинения: «Моя работа, и как я себя в ней вижу». Ни одна шмотка, книжка, песня, новость о том, что кто-то у кого-то родился или женился не радует меня так, как мысль о том, что мне есть зачем идти на работу. Нет, аспект зарплаты и вообще это слово, они не рассматриваются. Я о том невидимом, что поднимает, как пушинку, твои ЭГО и задницу и отправляет за рабочий стол. Вот если у вас нет такой работы, где вы отдыхаете трудясь, где получаете невероятную эйфорию от открываемых перед вами возможностей, где вам «светит», где вы постоянно в ожидании новостей (потому что знаете, что они обязательно здесь рождаются), где знают ваше имя и по нему к вам обращаются, где вы можете от души посмеяться и съесть вкусного, и еще если цветок на подоконнике, вот если у вас этого нет, то не надо там работать. А если вы все же там, то отойдите от меня подальше и грустите без меня, пожалуйста, мне и так без вас грустно. Кстати….от работы-то мне не грустно. Вот так несколькими минутами, сложившимися в час, роения в голове, подбирая вещественные доказательства своей «грусти», прихожу к тому, от чего мне не грустно. Скучно иногда, но не грустно. А сейчас все равно грустно, потому что… Потому что все у меня хорошо на самом-то деле. Просто в моей жизни было много хорошего, отпуская которое становится грустно. Вот и все. Но, представляя, что я могла бы жить без всего этого, но зато без грусти, мне становится еще грустнее. А еще грустнее мне нельзя, потому что и так грустно.
Заканчивать блоговую запись надо тогда, когда чувствуешь этот предел, что вот все, хватит. И плевать, лаконично ты там все завершаешь, логично ли. Просто на душе когда хорошо так от того, что «все», вот тогда и надо ставить точку. На сегодня я все. Ставлю точку.
«Неуместный монолог еще не успел стать архинеуместным, как обтянутые изумрудным трикотажем плечи мелко затряслись. Сахарный Король закашлялся, захрюкал - со стороны могло б показаться, что он подавился, однако нет, то был трагический всхлип: в третью тарелку китайского супа закапали первые слезы» (Ежи Пильх «Песни пьющих», с. 92-93).
Я уже который месяц пытаюсь заставить себя написать-таки пост о моем поистине крутом путешествии по Европе, так заставляю, что за это время обдумываний уже успела еще раз попутешествовать. И вот сейчас мне даже писать про это не хочется, потому что грустно. Грустно вспоминать, терять, отпускать в воспоминания и топить это там своей же рукой. Мне кажется, что никогда в жизни я не потоплю воспоминания о Торуни. И это, кстати, фундамент моей грусти. Все отталкивается от нее, цепляется и болтается: приклеиться не может обратно, но и отцепиться груз мешает. А груз этот не из безэ, знаете ли, в водичке не растворится. В водичке…Раствориться. На ум приходит читаемый сейчас мною Пильх. Он из Польши, мать его, и он топит свою грусть в «водичке». И мне так невкусно становится от его рассказа. Поэтому введу в свое сравнение безе. Я, кстати, его сейчас тоже не особо люблю. Господи, даже от этого грустно.
Мне иногда становится интересно, мне грустно-то от чего, от того, что расстаюсь с городами или людьми, которые их наполняют(-ли). Мне кажется, что от того, что с людьми. Просто вот я вернусь в Торунь и разрыдаюсь. Потому что меня там не ждет никто, там не с кем встретиться в 15.00 у Коперника, там никто тебе очередь в Lenkiewicz не займет и в путешествие не отправится. И буду сидеть я на набережной одна с двумя шариками мороженого, и слушать что-нибудь меланхоличное, и рыдать, рыдать так, что Висла разольется. Вы спрашиваете меня, вот те, кто спрашивает, вы: «Скучаешь?» «Ну, как там?» «Обратно хочется?» или, что более истребляющее все мое желание хотя бы узнать, как у вас дела «Ты уже сто лет назад вернулась, а все грустишь. Хватит. Отпусти». Спасибо, отпустило. Только вот так, как писала выше, приклеилось что-то. Вот вы, вы, вот вам ответ на всеееее, вообще всееее ваши вопросы.
Я рада идти на работу! С 9.00, которая, до 17.00! Прикиньте! Я так рада, потому что именно в это время я могу сидеть тут и писать, как мне грустно. Шучу. Вчера я родила мудрость и отпустила ее в Skype: «Все самые глупые и ошибочные поступки совершаются от безделия». Я даже не гуглила, сказал так красиво кто-нибудь до меня или нет, но оставлю это себе. А на работе хочешь-не хочешь твои мысли заняты чем-то, а когда глупости начинаешь думать, кто-нибудь внезапно входит в твой кабинет и говорит, спрашивает, обсуждает, да, неважно что. Главное, это вырывает тебя из себя, заставляет подумать о чем-то поверхносто-секундном, типа, о погоде, завявшем цветке на подоконнике или о штампе на листе бумаги. В общем, как сказала одна дорогая моему сердцу девушка, это помогает «выйти из своей головы». Кстати, цветок постоянно вянет под моим руководством. Ему грустно. Работать надо срочно, совсем, желательно там, где есть какая-то умственная активность и возможность приобрести стремления. И, вообще, я начинаю осознавать сейчас, что трудогололизма, хотя, нет, фу, некрасивое слово. Эйфоризма от работы и успехов в ней у меня больше, чем от чего-либо еще. Если я представляю себя в будущем, то первым аспектом становится работа, и как я себя в ней вижу. Кстати, получилась цельная тема для сочинения: «Моя работа, и как я себя в ней вижу». Ни одна шмотка, книжка, песня, новость о том, что кто-то у кого-то родился или женился не радует меня так, как мысль о том, что мне есть зачем идти на работу. Нет, аспект зарплаты и вообще это слово, они не рассматриваются. Я о том невидимом, что поднимает, как пушинку, твои ЭГО и задницу и отправляет за рабочий стол. Вот если у вас нет такой работы, где вы отдыхаете трудясь, где получаете невероятную эйфорию от открываемых перед вами возможностей, где вам «светит», где вы постоянно в ожидании новостей (потому что знаете, что они обязательно здесь рождаются), где знают ваше имя и по нему к вам обращаются, где вы можете от души посмеяться и съесть вкусного, и еще если цветок на подоконнике, вот если у вас этого нет, то не надо там работать. А если вы все же там, то отойдите от меня подальше и грустите без меня, пожалуйста, мне и так без вас грустно. Кстати….от работы-то мне не грустно. Вот так несколькими минутами, сложившимися в час, роения в голове, подбирая вещественные доказательства своей «грусти», прихожу к тому, от чего мне не грустно. Скучно иногда, но не грустно. А сейчас все равно грустно, потому что… Потому что все у меня хорошо на самом-то деле. Просто в моей жизни было много хорошего, отпуская которое становится грустно. Вот и все. Но, представляя, что я могла бы жить без всего этого, но зато без грусти, мне становится еще грустнее. А еще грустнее мне нельзя, потому что и так грустно.
Заканчивать блоговую запись надо тогда, когда чувствуешь этот предел, что вот все, хватит. И плевать, лаконично ты там все завершаешь, логично ли. Просто на душе когда хорошо так от того, что «все», вот тогда и надо ставить точку. На сегодня я все. Ставлю точку.
«Неуместный монолог еще не успел стать архинеуместным, как обтянутые изумрудным трикотажем плечи мелко затряслись. Сахарный Король закашлялся, захрюкал - со стороны могло б показаться, что он подавился, однако нет, то был трагический всхлип: в третью тарелку китайского супа закапали первые слезы» (Ежи Пильх «Песни пьющих», с. 92-93).