Ленивая записка №8: Пора поговорить о том, что я вообще тут делаю
У нас перевалило за май так же внезапно, как когда-то мне перевалило за 20. Живешь такой, живешь. 17, 18, 19. А тут оглядываешься, а на пороге 24 скоро. И это так много, думаешь ты, Боже, так много. Да, в 50 лет я, вероятно, от души посмеюсь, перечитывая это недоумение.
Просто с момента публикации последней «Ленивой записки» так много произошло, а казалось бы, всего лишь месяц прошел… Сидя на кровати в первый день в комнате 606 общежития №9 я молилась Богу о том, чтобы время моего пребывания в Торуни летело скорее. Через неделю я молилась об обратном. Бог, я думаю, посмеялся надо мной, но решил проучить: «Думай, о чем молишься». Потому что время тут летит: мороженое заказал в Lenkiewicz в 13.40, доел, а уже 19.10. Все по тому, что даже мороженое здесь есть интересно. А все интересное быстро заканчивается. Вот рабочий день, например, он же, зараза, длится как один мой месяц в Торуни. Из всего вышеперечисленного мое филологическое сознание может заключить, что Торунь - это другая планета. На которой, знаете, как подобно теории в фильме «Интерстеллар», один месяц равен одному дню на твоей планете. Это я к тому, что скучать буду. Сильно. Вероятно, долго. Буду.
С момента публикации последней записи все как-то перевернулось, жизнь закипела. Я быстро-быстро вникла в систему обучения и преподавания в Университете Николая Коперника, я путешествовала по Европе, практически автостопом, готовила крабовый салат для интернационального ужина Erasmus +, я уже начала соотносить габариты моей сумки и количество сувениров, приготовленных для Смоленска. Последнее - самое печальное. Второе - для отдельной «Записки» готовлю уже, а вот первое - да, интересно. Я же все-таки учиться сюда приехала, а не то что там уж. Зная о всей подноготной социальных сетей, предполагая, что запись мою прочитают те, от кого я даже «Привет» не ожидала бы услышать при встрече, буду максимально восторженна тем, что меня восхищает, и максимально сдержанна в том, что мне… не понятно, скажем. Начну с конца.
«Темные аллеи» Бунина. Оказывается, здесь - это книжка о любви, без грамма страсти, женщины и мужчины, - все друг в друга влюблены, все очень страдают. Книга романтическая. Рассказы Зощенко. Все нормально с ними. Но, как оказалось, в аудитории за двадцать человек только я и преподаватель знали, кто такие НЭПманы. Биография писателей обсуждается три минуты, после того, как студенты обязаны дома ее самостоятельно изучить. А еще я нашла студентов-филологов, кто не читал Достоевского. Зато «Москву-Петушки», мои родненькие, читали многие (это, кстати, я еще отнесу к тому, что меня восхищает. Ну, а как же!). Достаточно.
Теперь повосторгаемся. Столовая. Боже, какая же столовая филологического факультета Университета Николая Коперника. В нее если вошел без мозгов и голодный, вышел сытый и такой образованный. Там пирОги и суп «помидоровый» ешь под классическую музыку, за круглым столом на белой скатерти. В центре стола стоят цветы и подсвечник эпохи ренессанса. В такой обстановке думаешь только о литературе, самопознании, человеческом предназначении на этой планете и о всякой сущности бытия. Выходишь такой весь окрыленный и так томно, не спеша поднимаешься по лестнице (отличает которую от Хогвартсовской только то, что она не летает). Поднимаешься на пару по современной русской литературе. А на ней с таким воодушевлением, устремляя взгляд в бесконечный пейзаж за окном рассказываешь про то, как Веничка Ерофеев пил Зубровку в электричке по направлению «Москва-Петушки». И ради только этого момента стоило, стоило пережить поступление в аспирантуру, множество стрессов от незнания того, куда и зачем тебя отправляет твой вуз, культурный шок в Польше и диссертацию по русскому мату. Да, я ее, представляете, читала. Там с первого абзаца такой экшен начинается.
«Москву-Петушки» тут читали, как я говорила. Это несказанно порадовало, потому что приятно осознавать, стоя перед большой аудиторией совершенно одному в платьишке в цветочек и с семью листами сплошного текста, что тебя поймут. Поняли все, кроме юмора Ерофеева. Ни одного неровного вздоха не услышала после прочтения его колких цитат. Хоть бы плюнул кто от неприязни, раз уж не от смеха, ан-нет. Ну, да и ладно. Увезу Веничку с собой. В моей сумке отдельный карман под него отведен.
Библиотека. В ней просто есть ковры, стеллажи с книгами на всех языках мира, диваны с персональными светильниками и столовая с украинским борщом за 2,50 zl. Все. Кажется все понятно. Спасибо, оставьте меня здесь. Только не у полки с книгами Виктора Ерофеева. Боже, как много Ерофеевых вокруг меня внезапно скопилось… лирических и настоящих. Нет, Венички в этой библиотеке, нет. А вот Виктор есть. Это, оказывается, наш российский журналист. Ему что-то вроде 60-и лет сейчас. Написал он «Энциклопедию русской души». Вот прорекламировала его, значит, а зачем. А хотя, нет, почитайте, просто хотя бы вступление. Или нет, я просто процитирую: «Внешность. Русские, как правило, неэстетичны. Неряшливы. С пятнами. На штанах пятна. На жопе тоже пятна, если не прыщи и пупырышки. Пятнистые гады. Плохо пахнут». И так примерно вся книга про то, какие мы все убогие, но забавные, в общем-то. Много чести Вам, Виктор, мне по Вашей книге еще преподавателю отвечать. Вот там, в приватной беседе, и расскажу, что я думаю. Ведь человеку с такой книгой явно не интересно, что очередной псевдо-образованный русский в Польше думает. Хотя, глава про наши деревянные туалеты очень понравилась. Хороший символ, без сарказма говорю. «Общественные сортиры в России -- это больше, чем тракт по отечественной истории. Это соборы. С куполами не вверх, а вниз…Я много видел чудесных сортиров, они все так или иначе недействующие, подспудно обличающие философскую суету Запада, но нигде больше не видел такого византийского чуда, как в Вышнем Волочке. Там перегородка между женским и мужским отделениями идет не по низу, а по верху, от потолка. Голов не видно, а все остальное -- как на витрине». Так вот суть не в этом, не в сортирах и не в моем отношении к ним и Виктору Ерофееву, а в том, что ему целая полка выделена в такой шикарной библиотеке. В моей голове две эти мысли не пересекаются никак.
Не хочу заканчивать разговор о библиотеке на Ерофееве, на Викторе, попрошу. Закончу, как отметила моя мама, в очередной раз супом. Начала за образование, завершила едой. Украинский борщ тут с…макаронами! Он просто с макаронами. Не перестаю восхищаться этой страной. Оставлю время для осмысления.
А это тот самый украинский борщ за 2,50 zl с украинским парнем Ярославом. Быть может, эта фотография поможет вам в вашем осмыслении...
Просто с момента публикации последней «Ленивой записки» так много произошло, а казалось бы, всего лишь месяц прошел… Сидя на кровати в первый день в комнате 606 общежития №9 я молилась Богу о том, чтобы время моего пребывания в Торуни летело скорее. Через неделю я молилась об обратном. Бог, я думаю, посмеялся надо мной, но решил проучить: «Думай, о чем молишься». Потому что время тут летит: мороженое заказал в Lenkiewicz в 13.40, доел, а уже 19.10. Все по тому, что даже мороженое здесь есть интересно. А все интересное быстро заканчивается. Вот рабочий день, например, он же, зараза, длится как один мой месяц в Торуни. Из всего вышеперечисленного мое филологическое сознание может заключить, что Торунь - это другая планета. На которой, знаете, как подобно теории в фильме «Интерстеллар», один месяц равен одному дню на твоей планете. Это я к тому, что скучать буду. Сильно. Вероятно, долго. Буду.
С момента публикации последней записи все как-то перевернулось, жизнь закипела. Я быстро-быстро вникла в систему обучения и преподавания в Университете Николая Коперника, я путешествовала по Европе, практически автостопом, готовила крабовый салат для интернационального ужина Erasmus +, я уже начала соотносить габариты моей сумки и количество сувениров, приготовленных для Смоленска. Последнее - самое печальное. Второе - для отдельной «Записки» готовлю уже, а вот первое - да, интересно. Я же все-таки учиться сюда приехала, а не то что там уж. Зная о всей подноготной социальных сетей, предполагая, что запись мою прочитают те, от кого я даже «Привет» не ожидала бы услышать при встрече, буду максимально восторженна тем, что меня восхищает, и максимально сдержанна в том, что мне… не понятно, скажем. Начну с конца.
«Темные аллеи» Бунина. Оказывается, здесь - это книжка о любви, без грамма страсти, женщины и мужчины, - все друг в друга влюблены, все очень страдают. Книга романтическая. Рассказы Зощенко. Все нормально с ними. Но, как оказалось, в аудитории за двадцать человек только я и преподаватель знали, кто такие НЭПманы. Биография писателей обсуждается три минуты, после того, как студенты обязаны дома ее самостоятельно изучить. А еще я нашла студентов-филологов, кто не читал Достоевского. Зато «Москву-Петушки», мои родненькие, читали многие (это, кстати, я еще отнесу к тому, что меня восхищает. Ну, а как же!). Достаточно.
Теперь повосторгаемся. Столовая. Боже, какая же столовая филологического факультета Университета Николая Коперника. В нее если вошел без мозгов и голодный, вышел сытый и такой образованный. Там пирОги и суп «помидоровый» ешь под классическую музыку, за круглым столом на белой скатерти. В центре стола стоят цветы и подсвечник эпохи ренессанса. В такой обстановке думаешь только о литературе, самопознании, человеческом предназначении на этой планете и о всякой сущности бытия. Выходишь такой весь окрыленный и так томно, не спеша поднимаешься по лестнице (отличает которую от Хогвартсовской только то, что она не летает). Поднимаешься на пару по современной русской литературе. А на ней с таким воодушевлением, устремляя взгляд в бесконечный пейзаж за окном рассказываешь про то, как Веничка Ерофеев пил Зубровку в электричке по направлению «Москва-Петушки». И ради только этого момента стоило, стоило пережить поступление в аспирантуру, множество стрессов от незнания того, куда и зачем тебя отправляет твой вуз, культурный шок в Польше и диссертацию по русскому мату. Да, я ее, представляете, читала. Там с первого абзаца такой экшен начинается.
«Москву-Петушки» тут читали, как я говорила. Это несказанно порадовало, потому что приятно осознавать, стоя перед большой аудиторией совершенно одному в платьишке в цветочек и с семью листами сплошного текста, что тебя поймут. Поняли все, кроме юмора Ерофеева. Ни одного неровного вздоха не услышала после прочтения его колких цитат. Хоть бы плюнул кто от неприязни, раз уж не от смеха, ан-нет. Ну, да и ладно. Увезу Веничку с собой. В моей сумке отдельный карман под него отведен.
Библиотека. В ней просто есть ковры, стеллажи с книгами на всех языках мира, диваны с персональными светильниками и столовая с украинским борщом за 2,50 zl. Все. Кажется все понятно. Спасибо, оставьте меня здесь. Только не у полки с книгами Виктора Ерофеева. Боже, как много Ерофеевых вокруг меня внезапно скопилось… лирических и настоящих. Нет, Венички в этой библиотеке, нет. А вот Виктор есть. Это, оказывается, наш российский журналист. Ему что-то вроде 60-и лет сейчас. Написал он «Энциклопедию русской души». Вот прорекламировала его, значит, а зачем. А хотя, нет, почитайте, просто хотя бы вступление. Или нет, я просто процитирую: «Внешность. Русские, как правило, неэстетичны. Неряшливы. С пятнами. На штанах пятна. На жопе тоже пятна, если не прыщи и пупырышки. Пятнистые гады. Плохо пахнут». И так примерно вся книга про то, какие мы все убогие, но забавные, в общем-то. Много чести Вам, Виктор, мне по Вашей книге еще преподавателю отвечать. Вот там, в приватной беседе, и расскажу, что я думаю. Ведь человеку с такой книгой явно не интересно, что очередной псевдо-образованный русский в Польше думает. Хотя, глава про наши деревянные туалеты очень понравилась. Хороший символ, без сарказма говорю. «Общественные сортиры в России -- это больше, чем тракт по отечественной истории. Это соборы. С куполами не вверх, а вниз…Я много видел чудесных сортиров, они все так или иначе недействующие, подспудно обличающие философскую суету Запада, но нигде больше не видел такого византийского чуда, как в Вышнем Волочке. Там перегородка между женским и мужским отделениями идет не по низу, а по верху, от потолка. Голов не видно, а все остальное -- как на витрине». Так вот суть не в этом, не в сортирах и не в моем отношении к ним и Виктору Ерофееву, а в том, что ему целая полка выделена в такой шикарной библиотеке. В моей голове две эти мысли не пересекаются никак.
Не хочу заканчивать разговор о библиотеке на Ерофееве, на Викторе, попрошу. Закончу, как отметила моя мама, в очередной раз супом. Начала за образование, завершила едой. Украинский борщ тут с…макаронами! Он просто с макаронами. Не перестаю восхищаться этой страной. Оставлю время для осмысления.
А это тот самый украинский борщ за 2,50 zl с украинским парнем Ярославом. Быть может, эта фотография поможет вам в вашем осмыслении...