Удивительные похождения Семена Марковича Шендеровича
.
.
.
.
После того, как мы познакомились с одним дедом оппозиционера-юмориста Виктора Шендеровича, служившим при Сталине начальником в ГУЛАГе
.
http://pluto9999.livejournal.com/108565.html
Шендерович - внук чекиста: Страницы истории ГУЛАГа
.
давайте взглянем и на второго деда Вити, Семена Марковича (Шлему Мордуховича) Шендеровича (1903-1984) - еще более интересного персонажа.
.
Вот что сообщает о нем юморист в своих мемуарах
.
Историческая родина
.
Когда мой дед Семен Маркович вспыхивал и становился резким и грубым, бабушка Лидия Абрамовна, сделанная совсем из других материалов, говорила ему только одно слово: "Городищ-ще!"
Так называлось белорусское местечко неподалеку от Мозыря - местечко, откуда был родом дед. Особому политесу взяться там действительно было неоткуда: мой прадед был биндюжником - и дед рассказывал, что в детстве был многократно порот чересседельником; хорошо помня характер Семена Марковича, могу предположить, что в детстве перепадало по мягкому месту и моему отцу - так сказать, по наследству.
Мой старший брат и я - первые непоротые в нашей фамилии.
Городище я искал и не нашел, когда ездил по Белоруссии в поисках своей исторической родины. Двадцатый век изрядно прокатился по этим краям. Местечек уцелело всего два; уцелели, впрочем, только дома. Евреев там нет давно - кто в России, кто в Америке, кто на земле обетованной, кто просто в земле: в Белоруссии Гитлеру удалось решить еврейский вопрос практически полностью.
Для Городища и Гитлера не потребовалось: к двадцать девятому году на месте бывшего еврейского кладбища уже успели построить артиллерийское стрельбище. Это было гораздо актуальнее.
Дед Семен к тому времени тоже успел немало. Центростремительная сила революции сорвала его в Москву, и к окончанию института он был убежденным троцкистом. Троцкого для начала попросили проехать в Алма-Ату, деда - тоже для начала - в Архангельск.
Семеном Марковичем он тогда не был - был Шлёмой Мордуховичем. В Сёму его переделали однокурсники - просто чтобы не ломать язык: о конспирации еврейства в двадцатые годы думать еще (уже) не приходилось. Деформация имени-отчества, видимо, и спасла деду жизнь, когда его искали для второй посадки: искали-то как раз Шлёму…
Один из нашедших впоследствии (на допросе) прямо ему на это посетовал. А спасение состояло в том, что искали деда в конце тридцатых, а нашли в конце сороковых.
Эта история стоит того, чтобы ее рассказать.
.
Письмо
.
В 1927 году московский студент Сёма-Шлёма из самой гущи исторического катаклизма написал письмо своей жене, будущей моей бабушке, в Вологду, куда направила ее партия. Дед рассказывал о фракционных московских боях - и в числе прочего черкнул несколько слов о Сталине. Процитировал, в частности, Ленина: мол, этот восточный повар любит острые блюда…
Дед предположил, что от Кобы будет много крови.
А бабушка Лидия Абрамовна была партийная безо всяких отклонений. Когда, уже в старости, они с дедом ругались, то перед тем как перейти на идиш (идиш был последней стадией, когда надо было, чтобы дети и внуки перестали понимать текст), - так вот, последнее, что бабушка восклицала по-русски, было:
- Ай, Сема, ты всегда был троцкистом!
Но в 1927 году бабушка сама пустила письмо мужа по партячейке - еще бы, столько свежих новостей из Москвы! Письмо куда-то пропало, и бабушка не придала этому значения. Времена были, по слову Ахматовой, относительно вегетарианские…
Всплыло письмецо через двадцать один год, в сорок восьмом. Его предъявили деду на Лубянке и поинтересовались: ваше? Через несколько месяцев Сёме-Шлёме, отцу троих детей, дали восемь лет лагерей - на осознание своей юношеской неправоты в оценке вождя.
Или - в подтверждение правоты.
Сидевший в одной камере с дедом бывший комендант Кремля Мальков (лично казнивший Фанни Каплан), к тому времени отбывший "десятку" и получивший вторую (просто так, чтобы зря не маячил на свободе), узнав о дедовых восьми годах, сказал:
- Молодой человек, это вообще не срок!
Впрочем, это - половина истории.
Прошло еще тридцать лет, и в свет вышел роман Василия Белова "Кануны". В тексте романа мои родители обнаружили удивительное письмо.
Автором письма был довольно неприятный персонаж - московский студент, троцкист, с явным местечковым акцентом. Фантазия писателя Белова сконструировала персонаж с поразительной точностью: тот писал в двадцать седьмом году, из Москвы в Вологду, жене. Было в романном письме и про столичную жизнь, и про партийные склоки… Начиналось оно словами "Здравствуй, Эйдля!", а заканчивалось - "Поцелуй Надюшку".
Эйдля - было имя моей бабушки (аналогичным образом доведенное товарками по рабфаку до "Лидии"); Надюшкой звали старшую сестру отца, родившуюся как раз в 1927 году. Ко времени публикации романа и дед, и бабушка были еще живы.
После их смерти - в начале восьмидесятых - отец Белову написал. Не вдаваясь в моральные оценки, он сообщил, что в романе "Кануны" использовано реальное письмо его отца к его матери; поинтересовался, каким образом оно попало в роман, и попросил, если возможно, вернуть в семью адресата…
Что удивительно, Белов ответил. Он признал, что письмо в "Канунах" - реальное; сообщил, что подлинника у него нет, а использовал он копию, обнаруженную им в архиве Вологодского обкома партии…
В ответе была слышна некоторая растерянность. Писатель Белов не мог предположить, что троцкист, такое писавший в 1927 году о Сталине - и попавшийся органам (а архив обкома КПСС - это, как вы понимаете, эвфемизм), мог дожить до начала восьмидесятых. Писатель Белов переписывал частное письмо, не потрудившись изменить имена.
Он думал, что стягивает сапоги с мертвых
.
Фашизмик
.
Дело было в конце тридцатых. Дед вернулся с работы. Бабушка сидела с шитьем.
- Эйдлинька, - негромко сказал дед, - а ведь у нас фашизмик…
Бабушка кинула в него ножницами, но не попала. Она сама уже все понимала, но держала в себе, - этим, наверное, и была вызвана вспышка ярости.
Бабушка была правоверной коммунисткой. Мой отец был назван в честь Луначарского, старшая тетка - в честь Крупской, младшая - в честь Розы Люксембург. Вот вам теперь смешно, а было - обычное дело….
.
Свадьба бабушки и дедушки…
.
…состоялась, пока я был в армии. Вот как это было. Дед, старый троцкист, лежал в больнице для старых большевиков [MY NOTE: элитная 60-я больница в Измайлово] (старым большевиком была бабушка). При переоформлении каких-то больничных бумаг у бабушки и попросили свидетельство о браке, и тут выяснилось, что дедушка - никакой бабушке не муж, а просто сожитель. В двадцать пятом году они забыли поставить в известность о своей личной жизни государство, отмирание которого все равно ожидалось по причине победы коммунизма. Но коммунизма не случилось, а в 1981-м лечить постороннего старика в бабушкиной партийной больнице отказались наотрез.
Делать нечего: мой отец написал за родителей заявления и понес их в ЗАГС. Отец думал вернуться со свидетельством о браке. Фигушки. В ЗАГСе бабушке с дедушкой дали два месяца на проверку чувств. За пятьдесят шесть лет совместной жизни бабушка с дедушкой успели проверить довольно разнообразные чувства, но делать нечего - проверили еще. Потом - как вступающим в брак в первый раз - им выдали талоны на дефицитные продукты и скидки на кольца. Отец взял такси и привез стариков на место брачевания. Сотрудница ЗАГСа пожелала им долгих совместных лет жизни. За свадебным столом сидели трое детей предпенсионного возраста.
.
Ходжа Насреддин и другие
.
Однажды я сильно заболел, и мне из вечера в вечер читали вслух книгу в обложке морковного цвета: две повести о Ходже Насреддине. Это было такое наслаждение, что не хотелось выздоравливать. В двенадцать-тринадцать лет я знал две соловьевские повести, наверное, близко к тексту. Много позже я узнал от деда, что вместе с автором "Насреддина" он сидел в лагере. Более того: дед, "присевший" чуть раньше, был уже бригадиром небольшой "шарашки", когда к ним в барак определили только что посаженного Соловьева. Дед видел, что новенький, работавший в бане санитаром, что-то пишет по ночам и прячет под матрац… Разумеется, дед не стал его закладывать, и я считаю это нашим главным фамильным вкладом в русскую литературу: писал Соловьев как раз "Очарованного принца" - вторую часть книги про Насреддина…
.
и еще
.
Незадолго до моего рождения дед вернулся из лагерей. Восемь лет разнообразных (земляных и лесоповальных в т.ч.) работ в Дубровлаге.
.
Дополнительные детали Шендерович сообщил в выступлении на "Эхе Москвы"
.
1 ноября 2012
.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Дед был репрессирован. Он избежал расстрела, поэтому я имел счастье его видеть первые годы своей жизни. У меня дед был репрессирован.
.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А поподробнее. Что?
.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ну как подробнее? Сначала в 1929-м...
.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Какая статья? 58-я?
.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ну, а какая? 58-я. Враг народа. Как все. Как полагается! Вообще должен сказать, что среди нашего поколения московских мальчиков, среди моего поколения - вот, один дед репрессированный, а другой погибший на войне - это такая, привычная пропорция. Из этого можно примерно судить о количестве еще репрессированных. Да, дед был сначала арестован в 1929-м по 32-й, потом с 1948-го по 1955-й сидел. 1937-й проскочил совершенно чудесным образом - об этом отдельная история, не здесь…
.
А в этом интервью мы находим новые и уж совсем фантастические подробности "чудесного спасения"
.
13 сентября 2013
.
Вашего деда Семена Марковича, который из Городища, вызвали на Лубянку за принадлежность к троцкистам?
.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Он со студенческих лет был троцкистом. В 1927 году написал письмо бабушке, где нелестно упоминалось имя Сталина. Тогда же арестовывали троцкистов. В 1932-м было покаянное письмо, его подписали сто восемьдесят три человека. Они просили дать возможность принести пользу Родине: "разоружились" перед партией. Тогда их отпустили. Дед был химиком, пошел работать на завод, которым руководил брат Лихачева, и, когда заполнял анкету, указал, что был репрессирован. Брат Лихачева порвал ее и сказал: "Пиши чистую, не пиши, что был репрессирован", - это половина его спасения. Вторая заключалась в том, что, когда его арестовывали, он был Шломо Мордухович, а когда он начал работать, он уже был Семен Маркович, переименовался не для того, чтобы прятаться, а чтобы просто товарищи по работе не ломали язык. В 1937 году расстреляли всех, с кем его арестовали, 182 человека из 183. Брали просто списками. Этих людей находили по одному и шлепали. Троцкист? Сидел? Расстрел. Они искали судимого Шломо, а был несудимый Семен, у них, слава богу, не хватило фонетического слуха, чтобы понять, что Шломо и Сема - это одно и то же. Письмо всплыло в 1948 году, и дед получил восемь лет.
.
Прямо роман Дюма. Попробуем разобраться.
.
Итак, осенью 1927 г., в разгар предсъездовской дискуссии и борьбы с Левой оппозицией, студент московского химико-технологического института Сёма Шендерович отправил своей гражданской жене в Вологду некое письмо с критикой Сталина. Бабушка Шендеровича, между прочим, была не только членом партии, но бывшей чекисткой (Виктор Шендерович: "У меня бабушка - ЧОНовка. Бабушку Дзержинский в партию принимал.") и, таким образом, принимала личное участие в, по словам самого Шендеровича, "ленинском красном терроре". Вот это самое, если поверить Виктору Шендеровичу, письмо
.
Василий Белов "Кануны"
.
Это была рукописная копия письма из Москвы, датированного еще первым октября прошлого года. Письмо было адресовано одной из работниц Вологодского то ли горкома, то ли горисполкома.
.
"Здорово, Эйдля!
Твое письмо получил с большим опозданием, за что, конечно, мог отплатить той же монетой, но от тебя примера не хочу взять и, как свойственно мне, буду аккуратен. Эйдлик, это письмо я посвящаю исключительно для того, чтобы ввести тебя в курс дела нашей партжизни. Как тебе известно, политика ЦК партии привела фактически к факту существования двух партий, т. е. сталинская фракция с аппаратом партийным и государственным и так называемая троцкистская фракция… Почему оппозиция стала оппозицией? Отвечаю - рабочий своей кровью отстаивал завоевания Октября, терпел голод, и холод, и нищету, при переходе к нэпу - рабочий жертвовал, рационализация - рабочий жертвуй, до каких пор?
А по Сталину все благополучно, идем маршированным темпом к социализму. А когда об этом говоришь, то тебя наз. паникером, не верующим в социалистическое построение… Оппозиция против освобождения взяточников, растратчиков и всяких иных преступников из тюрем. Их освободить, а честных партийцев из оппозиции сажают в тюрьмах, как это сделали с тов. Фишелевым, который вместе с Бухариным эмигрировал в Нью-Йорке, работал подпольно, а теперь он в ГПУ за то, что растратил 600 р., печатая платформу оппозиции и которых он хотел вернуть? Это наз. что или как это называется, не знаю.
Троцкому и Зиновьеву, когда они приехали в Ленинград, всем членам сессии ВЦИКа подали автомобили, ну а они не заслужили и им не подали, зато их провожали обратно с музыкой и встречали здесь в Москве с музыкой, двумя оркестрами. Эйдлик, на днях завтра или послезавтра я буду вместе с группой товарищей у Троцкого и Зиновьева, там услышим их веское слово, как они себя будут держать во время съезда, где они будут в это время и что они думают предпринять. Что будет нового, сообщу. Эйдлик, подробности я мог бы тебе писать и писать, но, поверь, рука заболела, ибо я закатил целую платформу, что является в последнее время очень можно. Кроме того, уже час ночи, а завтра нужно рано вставать. Был вчера у Риве и Васи; Вася колеблющийся, более примыкает к оппозиции, а Рива за линию ЦК, она теперь работает в УН-те Сун-Ят-Сена. С утра не кушал, утром тоже не кушал, т. к. до 4-х часов ночи в субботу читал платформу 15, речи наших вождей из оппозиции. Литературы у меня хватает, все отпечатано на шапирографе. Мог бы тебе послать, если бы был верный человек. Манную крупу я тебе вышлю, несмотря на то, что денег у меня нет, 35 рублей мне так и не дали, и я в долгах на эту же сумму. Напиши подробно все, только все быстро и быстро письмо мое спрячь, до моего приезда не порви. Кончаю, все не перескажешь, у меня бы хватало материалу на целую книгу, до свидания, напиши тут же, немедля все подробно.
Целую Надюшку."
.
Только вот нет там гневных слов "восточный повар любит острые блюда" и "от Кобы будет много крови". Потому, видимо, сам Витя и не стал цитировать письмо.
.
Можно предположить, что причиной ареста "видного троцкиста" Сёмы два года спустя, в 1929 г., а не "тогда же", стало отнюдь не пресловутое, открыто пущенное по рукам письмо - тем более, что бабушка никак за это не пострадала - а его просто арестовали, среди прочих, во время очередной кампании против троцкистов - "новая волна арестов, прокатившаяся весной 1929 года" ("Волна арестов, прокатившихся над Москвой с 26 по 30 марта, вырвала из наших рядов еще 200 активных товарищей").
.
.
"Сначала арестован в 1929-м по 32-й", "был репрессирован" - сказано весьма туманно. Только вот "репрессии" не были слишком тяжелыми - Сёма был арестован, но не посажен в лагерь, а отправлен в ссылку. И не "по 32-й" - в редакции УК РСФСР 1926 года 32-я статья - это поражение в правах на срок до пяти лет, дополнительная "мера социальной защиты". То есть деда Шендеровича арестовали и поразили в правах и выслали из Москвы в Архангельск, вероятно, по какой-то другой статье, так как 32-я статья о поражении в правах может быть дополнительной к иным. (Собственно говоря, в судебном решении о поражении в правах, если оно не превышало срок ссылки, и не было особой нужды, поскольку с 1926 г., когда произошло ужесточение избирательной системы, по новой избирательной инструкции активных и пассивных избирательных прав лишались все высланные и ссыльные на период ссылки.) После 1922 г. с восстановлением института высылки и ссылки в административном порядке высланных и ссыльных также стали "поражать" в правах вначале на срок ссылки, а затем и на более продолжительное время. Тут скорее подходит 35-я - "в 1926 г., с принятием нового Уголовного Кодекса, появились специальные статьи (35 и 36), узаконившие практику применения высылки и ссылки в судебном порядке".
.
35. Удаление из пределов РСФСР или из пределов отдельной местности с обязательным поселением или запрещением проживать в других местностях или без этих ограничений, в соединении с исправительно-трудовыми работами или без исправительно-трудовых работ, может примениться судом в отношении тех осужденных, оставление которых в данной местности признается судом общественно-опасным.
.
Впрочем, в то время в ссылку зачастую отправляли и во внесудебном (административном) порядке - ОГПУ добилось значительного расширения своих полномочий в части отправки в ссылку во внесудебном порядке.
.
Судя по всему, "видного троцкиста" Шендеровича не сочли лицом, представляющим особую опасность, и он был, видимо, приговорен к так называемой "простой высылке" без исправительно-трудовых работ - должен был дать подписку с обязательством покинуть местность, проживание в которой ему запрещалось, и не возвращаться туда в течение определенного срока. В случае так называемой "квалифицированной высылки" высылаемый подписывал обязательство не проживать во всех оговоренных в судебном или административном решении местах, и тогда для него в гораздо более жесткой форме регулировались правила проживания и передвижения. (Напротив, активно участвовавший в подпольной деятельности оппозиции в 1927-1929 годах Шаламов, который был арестован 19 февраля 1929 года в засаде, устроенной для работников одной из подпольных троцкистских типографий, и на допросах отказался от дачи показаний, был приговорён Особым совещанием к трём годам лагерей.) Отбывающие ссылку, если только по решению суда она не была соединена с принудительными работами, могли избрать для себя любое занятие, однако при устройстве на работу любого ссыльного решающее слово оказывалось за местным органом ОГПУ, мнение которых руководство того или иного учреждения запрашивало.
.
По сравнению с 1930-ми годами, временами Великого перелома и Большого террора, ссылка 1920-х выглядела едва ли не "либеральной". Высланные троцкисты получали ссыльное пособие (допускалась даже выплата пособия неработающим "политикам"), им разрешалось иметь заработок, находиться на службе в местных советских учреждениях, заниматься репетиторством, сотрудничать с научными учреждениями и т.д. Один из ссыльных оппозиционеров, ведущий активную переписку с семьей эмигрантов, сообщает о том, что он усиленно занимается изучением иностранных языков и разработкой темы "пролетариат и культура", следит за развитием событий в европейском рабочем движении, а также высказывает свое отношение к личности Троцкого и т.д. Ссыльные оппозиционеры вели между собой оживлённую переписку, включавшую рассылку сообщений о новостях оппозиционной деятельности, статей и заявлений оппозиционных лидеров и теоретиков.
.
Как видно из документов, в ссылке Семен Маркович тоже отнюдь не бедствовал - "В Архангельской ссылке - старший инженер проектно-конструкторского отдела в "Северолесе". Не был он лишен и контактов с женой - отец Виктора Шендеровича, Анатолий Семенович Шендерович, родился в 1930 году.
.
Ввиду столь "жестоких репрессий", от троцкизма Семен Маркович отрекся практически сразу и начал писать покаянные письма. 17 ноября 1929 г. ссыльный Д.Клочков в письме секретарю Крайкома ВКП(б) Северного края С. А. Бергавинову сообщает, что пришли к выводу о "необходимости прекращения фракционно-подпольной борьбы, ликвидации оппозиции, как таковой и возвращению в ВКП(б)" находившиеся в ссылке Шендерович, Клочков, Васин, Журавлев, Онлянский, Штигольд (Клочков, Д. Секретарю Краевого комитета ВКП(б) Северного края. 17/ХI - 29 г. // ОДСПИ ГААО. Ф. 290. Опись 1. Дело 43). Свою точку зрения архангельская группа изложила в документе "Дорогой друг “С”, написанном Клочковым и Шендеровичем и приложенном к письму Клочкова к Бергавинову. Впрочем, ещё до этого, 10 ноября 1929 года, газета "Правда" опубликовала заметку:
.
"Присоединяемся к заявлению т.т. Смирнова и Богуславского: Юркатский, Короткий, Горбунов, Дубровин-Глебов, Гольдштейн Абрам, Тупицин Николай, Смолин Алексей, Назарейшвили Григорий, Шендерович, Клочков…"
"Отходят от оппозиции", Правда - 1929 - 10 нояб. (№ 260 (4394))
.
На конец 1929 года в Севкрае (по данным полпреда ОГПУ в СК Р. И. Аустрина) находилось в ссылке 48 деятелей оппозиции. Троцкисты делились на "отошедших" и "неотошедших". К первым относились те, кто выступили с заявлениями об отказе от своих взглядов и в большинстве своём были возвращены в партию; ко вторым - те, кто отказывались заявить о своём отречении от оппозиции и поэтому оставались в ссылках вплоть до 1936-1937 годов, когда они были переведены в лагеря строгого режима. Естественно, что "неотошедшим" были созданы более тяжёлые условия.
.
"Отошедший" Семен Маркович и в дальнейшем не упускал возможности покаяться - "В 1932-м было покаянное письмо, его подписали сто восемьдесят три человека. Они просили дать возможность принести пользу Родине: "разоружились" перед партией. Тогда их отпустили." (Не совсем понятно о каком эпизоде идет речь, хотя случаи массового покаяния тогда не были редкостью.)
.
Вернувшись в Москву из ссылки, Семен Маркович Шендерович устроился на работу "на завод, которым руководил брат [Ивана] Лихачева", Василий Лихачев - вероятно, Кусковский химический завод. Однако история с неправильно заполненной анкетой и измененными именем-отчеством, спасшими ему жизнь, кажется не правдоподобной. Ну, ладно, подделал Семен Маркович анкетку, обманул отдел кадров - первый отдел тоже закрыл глаза? А военный учет? А прописку по месту жительства как оформил? Неужели везде с его слов оформляли, паспорт не спрашивали? И еще - "В 1937 году расстреляли всех, с кем его арестовали, 182 человека из 183." Вот ведь как - по словам Виктора Шендеровича, получается, что "расстреляли всех", кроме одного Семена Марковича... А ведь в подобных случаях именно этот один обычно оказывается...
.
Судя по тому, что Виктор Шендерович нигде не сообщает о том, что Семен Маркович был на фронте, то он провел войну в тылу.
.
Теперь мы дошли до второго ареста "видного троцкиста" - 1948 год, 58-я статья "Контрреволюционные преступления". Тогда опять начали сажать бывших троцкистов, уже отбывших наказание. Так, упомянутый Виктором Шендеровичем, бывший комендант Кремля "троцкист" Павел Мальков, автор известных мемуаров, арестованный в 1936 г., отбывший "десятку" и живший совершенно легально, был снова арестован в 1948 г. и получил точно такой же срок, как и Сёма - 8 лет. Возможно, что не сильно скрывавшегося и известного органам "разоружившегося" бывшего оппозиционера Шендеровича просто загребли на всякий случай или для плана.
.
Отметим, что Семен Маркович Шендерович вообще не фигурирует, как жертва сталинских репрессий, в известной базе "Мемориала" "Жертвы политического террора в СССР". Там есть "сидевший в одной камере с дедом" комендант Мальков
.
http://lists.memo.ru/d21/f316.htm
Мальков Павел Дмитриевич
Родился в 1887 г., г. Советск Кировской обл.; русский; образование среднее; Проживал: Москва. Арестован 21 января 1948 г. Приговорен: ОСО при МГБ СССР 25 декабря 1948 г., обв.: 58-10, 58-11 // ар. как "троцкист". Приговор: к 8 г. ИТЛ. ПО РЕШЕНИЮ ЦЕНТР. КОМИССИИ ОТ 18/10/54г. ОСВ. 28.10.1954
Источник: НИПЦ "Мемориал", Москва
.
и много разных репрессированных Шендеровичей - Борис Моисеевич Шендерович, Гирша-Лейба Мовшевич Шендерович, Моисей Файвишевич Шендерович, Хаим Бенцианович Шендерович, Ханаан Маркович Шендерович..., но не числятся ни Семен Маркович Шендерович, ни Шлема Мордухович Шендерович. Возможно, потому что наказание он отбывал служа, фактически, в охране Дубровлага - "репрессированный" Семен Маркович не растерялся и пролез в лагерную администрацию - стал "бригадиром шарашки", разводящим ("Среди заключенных были такие, которые сами не работали, а были надзирателями... Утром в 6.00 подъем, нарядчик-разводящий входит в барак, объявляет...")..
.
Дубровлаг был известным комплексом лагерей в Мордовии, в которых условия содержания сильно варьировались - где то был строгий режим, а где то условия были сравнительно сносными. Различные сроки наказания в 1940-50-е годы в Дубравлаге отбывали не только политики, военачальники, ученые, писатели, артисты, министры, но и их жены. Юрий Динабург вспоминает: "Дубравлаг середины века отличался тем, что в нем не было почти ни одного настоящего уголовника. Это спасло мне не только жизнь, но и здоровье. Там не воровали и не грабили, а зэки не враждовали друг с другом."
.
Автор "Насреддина", Леонид Соловьёв действительно отбывал наказание в Дубровлаге, однако, вопреки рассказу Виктора Шендеровича, он, видимо, попал в лагерь еще в 1947 г., раньше Семена Марковича, и, по другим свидетельствам, писал "Очарованного принца" открыто, с разрешения начальника лагеря.
.
В сентябре 1946 года Соловьева арестовали. Десять месяцев он провел в предварительном заключении, пока, в конце концов, не признался в том, что "готовил террористический акт" и был отправлен в Дубравлаг - Мордовская АССР, станция Потьма - "одним из разводящих в том самом лагере был дед Шендеровича". По воспоминаниям солагерника Александра Усикова, Соловьева как-то отобрали в состав этапа на Колыму. Однако он написал начальнику лагеря генералу Сергеенко о том, что, если его оставят в Дубравлаге, то он возьмется за вторую книгу о жизнерадостном вольнодумце из Бухары. Генерал приказал Соловьева оставить. Более того, ему удалось стать сторожем в цехе, где сушили древесину, а потом и сторожем при бане. Ночные дежурства давали Соловьеву возможность сосредоточиться на своих литературных занятиях. Так в лагере в Мордовии появился "Очарованный принц" - продолжение "Повести о Ходже Насреддине". К концу 1950 года рукопись была закончена и отослана начальству. С середины 1953-го тюремная жизнь Соловьева продолжалась уже в Омске, оттуда он и был освобожден в июне следующего года.
.
.
.
.
После того, как мы познакомились с одним дедом оппозиционера-юмориста Виктора Шендеровича, служившим при Сталине начальником в ГУЛАГе
.
http://pluto9999.livejournal.com/108565.html
Шендерович - внук чекиста: Страницы истории ГУЛАГа
.
давайте взглянем и на второго деда Вити, Семена Марковича (Шлему Мордуховича) Шендеровича (1903-1984) - еще более интересного персонажа.
.
Вот что сообщает о нем юморист в своих мемуарах
.
Историческая родина
.
Когда мой дед Семен Маркович вспыхивал и становился резким и грубым, бабушка Лидия Абрамовна, сделанная совсем из других материалов, говорила ему только одно слово: "Городищ-ще!"
Так называлось белорусское местечко неподалеку от Мозыря - местечко, откуда был родом дед. Особому политесу взяться там действительно было неоткуда: мой прадед был биндюжником - и дед рассказывал, что в детстве был многократно порот чересседельником; хорошо помня характер Семена Марковича, могу предположить, что в детстве перепадало по мягкому месту и моему отцу - так сказать, по наследству.
Мой старший брат и я - первые непоротые в нашей фамилии.
Городище я искал и не нашел, когда ездил по Белоруссии в поисках своей исторической родины. Двадцатый век изрядно прокатился по этим краям. Местечек уцелело всего два; уцелели, впрочем, только дома. Евреев там нет давно - кто в России, кто в Америке, кто на земле обетованной, кто просто в земле: в Белоруссии Гитлеру удалось решить еврейский вопрос практически полностью.
Для Городища и Гитлера не потребовалось: к двадцать девятому году на месте бывшего еврейского кладбища уже успели построить артиллерийское стрельбище. Это было гораздо актуальнее.
Дед Семен к тому времени тоже успел немало. Центростремительная сила революции сорвала его в Москву, и к окончанию института он был убежденным троцкистом. Троцкого для начала попросили проехать в Алма-Ату, деда - тоже для начала - в Архангельск.
Семеном Марковичем он тогда не был - был Шлёмой Мордуховичем. В Сёму его переделали однокурсники - просто чтобы не ломать язык: о конспирации еврейства в двадцатые годы думать еще (уже) не приходилось. Деформация имени-отчества, видимо, и спасла деду жизнь, когда его искали для второй посадки: искали-то как раз Шлёму…
Один из нашедших впоследствии (на допросе) прямо ему на это посетовал. А спасение состояло в том, что искали деда в конце тридцатых, а нашли в конце сороковых.
Эта история стоит того, чтобы ее рассказать.
.
Письмо
.
В 1927 году московский студент Сёма-Шлёма из самой гущи исторического катаклизма написал письмо своей жене, будущей моей бабушке, в Вологду, куда направила ее партия. Дед рассказывал о фракционных московских боях - и в числе прочего черкнул несколько слов о Сталине. Процитировал, в частности, Ленина: мол, этот восточный повар любит острые блюда…
Дед предположил, что от Кобы будет много крови.
А бабушка Лидия Абрамовна была партийная безо всяких отклонений. Когда, уже в старости, они с дедом ругались, то перед тем как перейти на идиш (идиш был последней стадией, когда надо было, чтобы дети и внуки перестали понимать текст), - так вот, последнее, что бабушка восклицала по-русски, было:
- Ай, Сема, ты всегда был троцкистом!
Но в 1927 году бабушка сама пустила письмо мужа по партячейке - еще бы, столько свежих новостей из Москвы! Письмо куда-то пропало, и бабушка не придала этому значения. Времена были, по слову Ахматовой, относительно вегетарианские…
Всплыло письмецо через двадцать один год, в сорок восьмом. Его предъявили деду на Лубянке и поинтересовались: ваше? Через несколько месяцев Сёме-Шлёме, отцу троих детей, дали восемь лет лагерей - на осознание своей юношеской неправоты в оценке вождя.
Или - в подтверждение правоты.
Сидевший в одной камере с дедом бывший комендант Кремля Мальков (лично казнивший Фанни Каплан), к тому времени отбывший "десятку" и получивший вторую (просто так, чтобы зря не маячил на свободе), узнав о дедовых восьми годах, сказал:
- Молодой человек, это вообще не срок!
Впрочем, это - половина истории.
Прошло еще тридцать лет, и в свет вышел роман Василия Белова "Кануны". В тексте романа мои родители обнаружили удивительное письмо.
Автором письма был довольно неприятный персонаж - московский студент, троцкист, с явным местечковым акцентом. Фантазия писателя Белова сконструировала персонаж с поразительной точностью: тот писал в двадцать седьмом году, из Москвы в Вологду, жене. Было в романном письме и про столичную жизнь, и про партийные склоки… Начиналось оно словами "Здравствуй, Эйдля!", а заканчивалось - "Поцелуй Надюшку".
Эйдля - было имя моей бабушки (аналогичным образом доведенное товарками по рабфаку до "Лидии"); Надюшкой звали старшую сестру отца, родившуюся как раз в 1927 году. Ко времени публикации романа и дед, и бабушка были еще живы.
После их смерти - в начале восьмидесятых - отец Белову написал. Не вдаваясь в моральные оценки, он сообщил, что в романе "Кануны" использовано реальное письмо его отца к его матери; поинтересовался, каким образом оно попало в роман, и попросил, если возможно, вернуть в семью адресата…
Что удивительно, Белов ответил. Он признал, что письмо в "Канунах" - реальное; сообщил, что подлинника у него нет, а использовал он копию, обнаруженную им в архиве Вологодского обкома партии…
В ответе была слышна некоторая растерянность. Писатель Белов не мог предположить, что троцкист, такое писавший в 1927 году о Сталине - и попавшийся органам (а архив обкома КПСС - это, как вы понимаете, эвфемизм), мог дожить до начала восьмидесятых. Писатель Белов переписывал частное письмо, не потрудившись изменить имена.
Он думал, что стягивает сапоги с мертвых
.
Фашизмик
.
Дело было в конце тридцатых. Дед вернулся с работы. Бабушка сидела с шитьем.
- Эйдлинька, - негромко сказал дед, - а ведь у нас фашизмик…
Бабушка кинула в него ножницами, но не попала. Она сама уже все понимала, но держала в себе, - этим, наверное, и была вызвана вспышка ярости.
Бабушка была правоверной коммунисткой. Мой отец был назван в честь Луначарского, старшая тетка - в честь Крупской, младшая - в честь Розы Люксембург. Вот вам теперь смешно, а было - обычное дело….
.
Свадьба бабушки и дедушки…
.
…состоялась, пока я был в армии. Вот как это было. Дед, старый троцкист, лежал в больнице для старых большевиков [MY NOTE: элитная 60-я больница в Измайлово] (старым большевиком была бабушка). При переоформлении каких-то больничных бумаг у бабушки и попросили свидетельство о браке, и тут выяснилось, что дедушка - никакой бабушке не муж, а просто сожитель. В двадцать пятом году они забыли поставить в известность о своей личной жизни государство, отмирание которого все равно ожидалось по причине победы коммунизма. Но коммунизма не случилось, а в 1981-м лечить постороннего старика в бабушкиной партийной больнице отказались наотрез.
Делать нечего: мой отец написал за родителей заявления и понес их в ЗАГС. Отец думал вернуться со свидетельством о браке. Фигушки. В ЗАГСе бабушке с дедушкой дали два месяца на проверку чувств. За пятьдесят шесть лет совместной жизни бабушка с дедушкой успели проверить довольно разнообразные чувства, но делать нечего - проверили еще. Потом - как вступающим в брак в первый раз - им выдали талоны на дефицитные продукты и скидки на кольца. Отец взял такси и привез стариков на место брачевания. Сотрудница ЗАГСа пожелала им долгих совместных лет жизни. За свадебным столом сидели трое детей предпенсионного возраста.
.
Ходжа Насреддин и другие
.
Однажды я сильно заболел, и мне из вечера в вечер читали вслух книгу в обложке морковного цвета: две повести о Ходже Насреддине. Это было такое наслаждение, что не хотелось выздоравливать. В двенадцать-тринадцать лет я знал две соловьевские повести, наверное, близко к тексту. Много позже я узнал от деда, что вместе с автором "Насреддина" он сидел в лагере. Более того: дед, "присевший" чуть раньше, был уже бригадиром небольшой "шарашки", когда к ним в барак определили только что посаженного Соловьева. Дед видел, что новенький, работавший в бане санитаром, что-то пишет по ночам и прячет под матрац… Разумеется, дед не стал его закладывать, и я считаю это нашим главным фамильным вкладом в русскую литературу: писал Соловьев как раз "Очарованного принца" - вторую часть книги про Насреддина…
.
и еще
.
Незадолго до моего рождения дед вернулся из лагерей. Восемь лет разнообразных (земляных и лесоповальных в т.ч.) работ в Дубровлаге.
.
Дополнительные детали Шендерович сообщил в выступлении на "Эхе Москвы"
.
1 ноября 2012
.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Дед был репрессирован. Он избежал расстрела, поэтому я имел счастье его видеть первые годы своей жизни. У меня дед был репрессирован.
.
К.БАСИЛАШВИЛИ: А поподробнее. Что?
.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ну как подробнее? Сначала в 1929-м...
.
К.БАСИЛАШВИЛИ: Какая статья? 58-я?
.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ну, а какая? 58-я. Враг народа. Как все. Как полагается! Вообще должен сказать, что среди нашего поколения московских мальчиков, среди моего поколения - вот, один дед репрессированный, а другой погибший на войне - это такая, привычная пропорция. Из этого можно примерно судить о количестве еще репрессированных. Да, дед был сначала арестован в 1929-м по 32-й, потом с 1948-го по 1955-й сидел. 1937-й проскочил совершенно чудесным образом - об этом отдельная история, не здесь…
.
А в этом интервью мы находим новые и уж совсем фантастические подробности "чудесного спасения"
.
13 сентября 2013
.
Вашего деда Семена Марковича, который из Городища, вызвали на Лубянку за принадлежность к троцкистам?
.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Он со студенческих лет был троцкистом. В 1927 году написал письмо бабушке, где нелестно упоминалось имя Сталина. Тогда же арестовывали троцкистов. В 1932-м было покаянное письмо, его подписали сто восемьдесят три человека. Они просили дать возможность принести пользу Родине: "разоружились" перед партией. Тогда их отпустили. Дед был химиком, пошел работать на завод, которым руководил брат Лихачева, и, когда заполнял анкету, указал, что был репрессирован. Брат Лихачева порвал ее и сказал: "Пиши чистую, не пиши, что был репрессирован", - это половина его спасения. Вторая заключалась в том, что, когда его арестовывали, он был Шломо Мордухович, а когда он начал работать, он уже был Семен Маркович, переименовался не для того, чтобы прятаться, а чтобы просто товарищи по работе не ломали язык. В 1937 году расстреляли всех, с кем его арестовали, 182 человека из 183. Брали просто списками. Этих людей находили по одному и шлепали. Троцкист? Сидел? Расстрел. Они искали судимого Шломо, а был несудимый Семен, у них, слава богу, не хватило фонетического слуха, чтобы понять, что Шломо и Сема - это одно и то же. Письмо всплыло в 1948 году, и дед получил восемь лет.
.
Прямо роман Дюма. Попробуем разобраться.
.
Итак, осенью 1927 г., в разгар предсъездовской дискуссии и борьбы с Левой оппозицией, студент московского химико-технологического института Сёма Шендерович отправил своей гражданской жене в Вологду некое письмо с критикой Сталина. Бабушка Шендеровича, между прочим, была не только членом партии, но бывшей чекисткой (Виктор Шендерович: "У меня бабушка - ЧОНовка. Бабушку Дзержинский в партию принимал.") и, таким образом, принимала личное участие в, по словам самого Шендеровича, "ленинском красном терроре". Вот это самое, если поверить Виктору Шендеровичу, письмо
.
Василий Белов "Кануны"
.
Это была рукописная копия письма из Москвы, датированного еще первым октября прошлого года. Письмо было адресовано одной из работниц Вологодского то ли горкома, то ли горисполкома.
.
"Здорово, Эйдля!
Твое письмо получил с большим опозданием, за что, конечно, мог отплатить той же монетой, но от тебя примера не хочу взять и, как свойственно мне, буду аккуратен. Эйдлик, это письмо я посвящаю исключительно для того, чтобы ввести тебя в курс дела нашей партжизни. Как тебе известно, политика ЦК партии привела фактически к факту существования двух партий, т. е. сталинская фракция с аппаратом партийным и государственным и так называемая троцкистская фракция… Почему оппозиция стала оппозицией? Отвечаю - рабочий своей кровью отстаивал завоевания Октября, терпел голод, и холод, и нищету, при переходе к нэпу - рабочий жертвовал, рационализация - рабочий жертвуй, до каких пор?
А по Сталину все благополучно, идем маршированным темпом к социализму. А когда об этом говоришь, то тебя наз. паникером, не верующим в социалистическое построение… Оппозиция против освобождения взяточников, растратчиков и всяких иных преступников из тюрем. Их освободить, а честных партийцев из оппозиции сажают в тюрьмах, как это сделали с тов. Фишелевым, который вместе с Бухариным эмигрировал в Нью-Йорке, работал подпольно, а теперь он в ГПУ за то, что растратил 600 р., печатая платформу оппозиции и которых он хотел вернуть? Это наз. что или как это называется, не знаю.
Троцкому и Зиновьеву, когда они приехали в Ленинград, всем членам сессии ВЦИКа подали автомобили, ну а они не заслужили и им не подали, зато их провожали обратно с музыкой и встречали здесь в Москве с музыкой, двумя оркестрами. Эйдлик, на днях завтра или послезавтра я буду вместе с группой товарищей у Троцкого и Зиновьева, там услышим их веское слово, как они себя будут держать во время съезда, где они будут в это время и что они думают предпринять. Что будет нового, сообщу. Эйдлик, подробности я мог бы тебе писать и писать, но, поверь, рука заболела, ибо я закатил целую платформу, что является в последнее время очень можно. Кроме того, уже час ночи, а завтра нужно рано вставать. Был вчера у Риве и Васи; Вася колеблющийся, более примыкает к оппозиции, а Рива за линию ЦК, она теперь работает в УН-те Сун-Ят-Сена. С утра не кушал, утром тоже не кушал, т. к. до 4-х часов ночи в субботу читал платформу 15, речи наших вождей из оппозиции. Литературы у меня хватает, все отпечатано на шапирографе. Мог бы тебе послать, если бы был верный человек. Манную крупу я тебе вышлю, несмотря на то, что денег у меня нет, 35 рублей мне так и не дали, и я в долгах на эту же сумму. Напиши подробно все, только все быстро и быстро письмо мое спрячь, до моего приезда не порви. Кончаю, все не перескажешь, у меня бы хватало материалу на целую книгу, до свидания, напиши тут же, немедля все подробно.
Целую Надюшку."
.
Только вот нет там гневных слов "восточный повар любит острые блюда" и "от Кобы будет много крови". Потому, видимо, сам Витя и не стал цитировать письмо.
.
Можно предположить, что причиной ареста "видного троцкиста" Сёмы два года спустя, в 1929 г., а не "тогда же", стало отнюдь не пресловутое, открыто пущенное по рукам письмо - тем более, что бабушка никак за это не пострадала - а его просто арестовали, среди прочих, во время очередной кампании против троцкистов - "новая волна арестов, прокатившаяся весной 1929 года" ("Волна арестов, прокатившихся над Москвой с 26 по 30 марта, вырвала из наших рядов еще 200 активных товарищей").
.
.
"Сначала арестован в 1929-м по 32-й", "был репрессирован" - сказано весьма туманно. Только вот "репрессии" не были слишком тяжелыми - Сёма был арестован, но не посажен в лагерь, а отправлен в ссылку. И не "по 32-й" - в редакции УК РСФСР 1926 года 32-я статья - это поражение в правах на срок до пяти лет, дополнительная "мера социальной защиты". То есть деда Шендеровича арестовали и поразили в правах и выслали из Москвы в Архангельск, вероятно, по какой-то другой статье, так как 32-я статья о поражении в правах может быть дополнительной к иным. (Собственно говоря, в судебном решении о поражении в правах, если оно не превышало срок ссылки, и не было особой нужды, поскольку с 1926 г., когда произошло ужесточение избирательной системы, по новой избирательной инструкции активных и пассивных избирательных прав лишались все высланные и ссыльные на период ссылки.) После 1922 г. с восстановлением института высылки и ссылки в административном порядке высланных и ссыльных также стали "поражать" в правах вначале на срок ссылки, а затем и на более продолжительное время. Тут скорее подходит 35-я - "в 1926 г., с принятием нового Уголовного Кодекса, появились специальные статьи (35 и 36), узаконившие практику применения высылки и ссылки в судебном порядке".
.
35. Удаление из пределов РСФСР или из пределов отдельной местности с обязательным поселением или запрещением проживать в других местностях или без этих ограничений, в соединении с исправительно-трудовыми работами или без исправительно-трудовых работ, может примениться судом в отношении тех осужденных, оставление которых в данной местности признается судом общественно-опасным.
.
Впрочем, в то время в ссылку зачастую отправляли и во внесудебном (административном) порядке - ОГПУ добилось значительного расширения своих полномочий в части отправки в ссылку во внесудебном порядке.
.
Судя по всему, "видного троцкиста" Шендеровича не сочли лицом, представляющим особую опасность, и он был, видимо, приговорен к так называемой "простой высылке" без исправительно-трудовых работ - должен был дать подписку с обязательством покинуть местность, проживание в которой ему запрещалось, и не возвращаться туда в течение определенного срока. В случае так называемой "квалифицированной высылки" высылаемый подписывал обязательство не проживать во всех оговоренных в судебном или административном решении местах, и тогда для него в гораздо более жесткой форме регулировались правила проживания и передвижения. (Напротив, активно участвовавший в подпольной деятельности оппозиции в 1927-1929 годах Шаламов, который был арестован 19 февраля 1929 года в засаде, устроенной для работников одной из подпольных троцкистских типографий, и на допросах отказался от дачи показаний, был приговорён Особым совещанием к трём годам лагерей.) Отбывающие ссылку, если только по решению суда она не была соединена с принудительными работами, могли избрать для себя любое занятие, однако при устройстве на работу любого ссыльного решающее слово оказывалось за местным органом ОГПУ, мнение которых руководство того или иного учреждения запрашивало.
.
По сравнению с 1930-ми годами, временами Великого перелома и Большого террора, ссылка 1920-х выглядела едва ли не "либеральной". Высланные троцкисты получали ссыльное пособие (допускалась даже выплата пособия неработающим "политикам"), им разрешалось иметь заработок, находиться на службе в местных советских учреждениях, заниматься репетиторством, сотрудничать с научными учреждениями и т.д. Один из ссыльных оппозиционеров, ведущий активную переписку с семьей эмигрантов, сообщает о том, что он усиленно занимается изучением иностранных языков и разработкой темы "пролетариат и культура", следит за развитием событий в европейском рабочем движении, а также высказывает свое отношение к личности Троцкого и т.д. Ссыльные оппозиционеры вели между собой оживлённую переписку, включавшую рассылку сообщений о новостях оппозиционной деятельности, статей и заявлений оппозиционных лидеров и теоретиков.
.
Как видно из документов, в ссылке Семен Маркович тоже отнюдь не бедствовал - "В Архангельской ссылке - старший инженер проектно-конструкторского отдела в "Северолесе". Не был он лишен и контактов с женой - отец Виктора Шендеровича, Анатолий Семенович Шендерович, родился в 1930 году.
.
Ввиду столь "жестоких репрессий", от троцкизма Семен Маркович отрекся практически сразу и начал писать покаянные письма. 17 ноября 1929 г. ссыльный Д.Клочков в письме секретарю Крайкома ВКП(б) Северного края С. А. Бергавинову сообщает, что пришли к выводу о "необходимости прекращения фракционно-подпольной борьбы, ликвидации оппозиции, как таковой и возвращению в ВКП(б)" находившиеся в ссылке Шендерович, Клочков, Васин, Журавлев, Онлянский, Штигольд (Клочков, Д. Секретарю Краевого комитета ВКП(б) Северного края. 17/ХI - 29 г. // ОДСПИ ГААО. Ф. 290. Опись 1. Дело 43). Свою точку зрения архангельская группа изложила в документе "Дорогой друг “С”, написанном Клочковым и Шендеровичем и приложенном к письму Клочкова к Бергавинову. Впрочем, ещё до этого, 10 ноября 1929 года, газета "Правда" опубликовала заметку:
.
"Присоединяемся к заявлению т.т. Смирнова и Богуславского: Юркатский, Короткий, Горбунов, Дубровин-Глебов, Гольдштейн Абрам, Тупицин Николай, Смолин Алексей, Назарейшвили Григорий, Шендерович, Клочков…"
"Отходят от оппозиции", Правда - 1929 - 10 нояб. (№ 260 (4394))
.
На конец 1929 года в Севкрае (по данным полпреда ОГПУ в СК Р. И. Аустрина) находилось в ссылке 48 деятелей оппозиции. Троцкисты делились на "отошедших" и "неотошедших". К первым относились те, кто выступили с заявлениями об отказе от своих взглядов и в большинстве своём были возвращены в партию; ко вторым - те, кто отказывались заявить о своём отречении от оппозиции и поэтому оставались в ссылках вплоть до 1936-1937 годов, когда они были переведены в лагеря строгого режима. Естественно, что "неотошедшим" были созданы более тяжёлые условия.
.
"Отошедший" Семен Маркович и в дальнейшем не упускал возможности покаяться - "В 1932-м было покаянное письмо, его подписали сто восемьдесят три человека. Они просили дать возможность принести пользу Родине: "разоружились" перед партией. Тогда их отпустили." (Не совсем понятно о каком эпизоде идет речь, хотя случаи массового покаяния тогда не были редкостью.)
.
Вернувшись в Москву из ссылки, Семен Маркович Шендерович устроился на работу "на завод, которым руководил брат [Ивана] Лихачева", Василий Лихачев - вероятно, Кусковский химический завод. Однако история с неправильно заполненной анкетой и измененными именем-отчеством, спасшими ему жизнь, кажется не правдоподобной. Ну, ладно, подделал Семен Маркович анкетку, обманул отдел кадров - первый отдел тоже закрыл глаза? А военный учет? А прописку по месту жительства как оформил? Неужели везде с его слов оформляли, паспорт не спрашивали? И еще - "В 1937 году расстреляли всех, с кем его арестовали, 182 человека из 183." Вот ведь как - по словам Виктора Шендеровича, получается, что "расстреляли всех", кроме одного Семена Марковича... А ведь в подобных случаях именно этот один обычно оказывается...
.
Судя по тому, что Виктор Шендерович нигде не сообщает о том, что Семен Маркович был на фронте, то он провел войну в тылу.
.
Теперь мы дошли до второго ареста "видного троцкиста" - 1948 год, 58-я статья "Контрреволюционные преступления". Тогда опять начали сажать бывших троцкистов, уже отбывших наказание. Так, упомянутый Виктором Шендеровичем, бывший комендант Кремля "троцкист" Павел Мальков, автор известных мемуаров, арестованный в 1936 г., отбывший "десятку" и живший совершенно легально, был снова арестован в 1948 г. и получил точно такой же срок, как и Сёма - 8 лет. Возможно, что не сильно скрывавшегося и известного органам "разоружившегося" бывшего оппозиционера Шендеровича просто загребли на всякий случай или для плана.
.
Отметим, что Семен Маркович Шендерович вообще не фигурирует, как жертва сталинских репрессий, в известной базе "Мемориала" "Жертвы политического террора в СССР". Там есть "сидевший в одной камере с дедом" комендант Мальков
.
http://lists.memo.ru/d21/f316.htm
Мальков Павел Дмитриевич
Родился в 1887 г., г. Советск Кировской обл.; русский; образование среднее; Проживал: Москва. Арестован 21 января 1948 г. Приговорен: ОСО при МГБ СССР 25 декабря 1948 г., обв.: 58-10, 58-11 // ар. как "троцкист". Приговор: к 8 г. ИТЛ. ПО РЕШЕНИЮ ЦЕНТР. КОМИССИИ ОТ 18/10/54г. ОСВ. 28.10.1954
Источник: НИПЦ "Мемориал", Москва
.
и много разных репрессированных Шендеровичей - Борис Моисеевич Шендерович, Гирша-Лейба Мовшевич Шендерович, Моисей Файвишевич Шендерович, Хаим Бенцианович Шендерович, Ханаан Маркович Шендерович..., но не числятся ни Семен Маркович Шендерович, ни Шлема Мордухович Шендерович. Возможно, потому что наказание он отбывал служа, фактически, в охране Дубровлага - "репрессированный" Семен Маркович не растерялся и пролез в лагерную администрацию - стал "бригадиром шарашки", разводящим ("Среди заключенных были такие, которые сами не работали, а были надзирателями... Утром в 6.00 подъем, нарядчик-разводящий входит в барак, объявляет...")..
.
Дубровлаг был известным комплексом лагерей в Мордовии, в которых условия содержания сильно варьировались - где то был строгий режим, а где то условия были сравнительно сносными. Различные сроки наказания в 1940-50-е годы в Дубравлаге отбывали не только политики, военачальники, ученые, писатели, артисты, министры, но и их жены. Юрий Динабург вспоминает: "Дубравлаг середины века отличался тем, что в нем не было почти ни одного настоящего уголовника. Это спасло мне не только жизнь, но и здоровье. Там не воровали и не грабили, а зэки не враждовали друг с другом."
.
Автор "Насреддина", Леонид Соловьёв действительно отбывал наказание в Дубровлаге, однако, вопреки рассказу Виктора Шендеровича, он, видимо, попал в лагерь еще в 1947 г., раньше Семена Марковича, и, по другим свидетельствам, писал "Очарованного принца" открыто, с разрешения начальника лагеря.
.
В сентябре 1946 года Соловьева арестовали. Десять месяцев он провел в предварительном заключении, пока, в конце концов, не признался в том, что "готовил террористический акт" и был отправлен в Дубравлаг - Мордовская АССР, станция Потьма - "одним из разводящих в том самом лагере был дед Шендеровича". По воспоминаниям солагерника Александра Усикова, Соловьева как-то отобрали в состав этапа на Колыму. Однако он написал начальнику лагеря генералу Сергеенко о том, что, если его оставят в Дубравлаге, то он возьмется за вторую книгу о жизнерадостном вольнодумце из Бухары. Генерал приказал Соловьева оставить. Более того, ему удалось стать сторожем в цехе, где сушили древесину, а потом и сторожем при бане. Ночные дежурства давали Соловьеву возможность сосредоточиться на своих литературных занятиях. Так в лагере в Мордовии появился "Очарованный принц" - продолжение "Повести о Ходже Насреддине". К концу 1950 года рукопись была закончена и отослана начальству. С середины 1953-го тюремная жизнь Соловьева продолжалась уже в Омске, оттуда он и был освобожден в июне следующего года.
.