Алексей Шульгин: «Бизнес много украл у искусства, теперь наша очередь...»
Фото - Игорь Мухин: http://im-foto.livejournal.com/.
Алексей Шульгин - один из родоначальников новой волны мирового меди-арта. Родился в 1963 году в Москве. В 1988 году организовал группу "Непосредственная фотография". В 1994 году создал электронную фотогалерею "Hot Pictures" в Интернете. В1995 году основал Moscow WWWArt Centre. В 1997 году изобрел Form Art (http://www.c3.hu/collection/form/). В 1997 году запустил веб-сайта Easyife.org. В 1998 году основал киберпанк-рок группу 386 DX. В 1999 году - вебмастер FUFME, Inc. (http://www.fu-fme.com). В 2000-2001 годах преподает в Институте Про Арте, С.-Петербург. В 2002-2005 годах был куратором международного фестиваля software art Read_Me, Москва - Хельсинки - Орхус - Дортмунд (http://readme.runme.org). В 2003 году разработал WIMP'a - концептуальный VJ-инструмент (http://wimp.ru). С 2003 года работает над Runme.org, открытой базой данных software art (http://runme.org). С 2004 года стал совладельцем галереи Электробутик (http://electroboutique.com). Участник множества персональных и групповых выставок, фестивалей и конференций по современному и медиа искусству в России и за рубежом. С группой 386 DX дал более ста концертов во многих уголках мира. С 2007 года преподавете медиа-арт в Московской школе фотографии и мультимедиа им. Родченко.
- Ты считаешься медиа-художником и технологом. Как ты определяешь понятие «медиа-искусства»?
Шульгин: Все, что люди знают о медиа-искусстве - это то, что это что-то компьютерно-сияющее, блестяще-светящееся и не несущее в себе никакого критического заряда. Но на самом деле медиа-арт - это форма экспериментального искусства, у которого раньше главной целью было создание альтернативных пространств, полигонов новых идей. Тех самых идей, которые тут же у медиа-художников ворует бизнес, в частности, рекламный или дизайнерский. Именно поэтому на медиа-искусство оказывается довольно большое давление со стороны корпоративного бизнес-сообщества.
- И как сложились отношения между медиа-артом и бизнесом?
Шульгин: Выяснилось, что интернет-художники разрабатывали язык, который потом был аппроприирован и коммерциализирован Вебом 2.0. Бизнес много позаимствовал у искусства, Теперь пришла наша очередь. Теперь мы заимствуем у бизнеса. Например, мы используем их логотипы, их эстетику, их дизайны. И все это модифицируем, пропускаем через свой «внутренния мир». Таков, например, проект wowPod (http://xlgallery.artinfo.ru/authors?page=1&tid=2273&theme=works&id=24). Сколько можно быть донорами для этой бесчеловечной системы? Пусть теперь бизнес кормит искусство, а не наоборот. Вот такой подход.
- Кто и как начинал традицию медиа-искусства?
Шульгин: Медиа-арт возник в 1950-60-е годы. Одним из его основоположников считается Нам Джун Пайк. Потом, в 1990-е гг. пошла волна «new media art». Он был связан с развитием интернета и, надо сказать, был довольно прогрессивным для своего времени. New media art был не про медиа, а про социальные и политические последствия развития медиа. Здесь пионерами были прежде всего Хит Бантинг (http://www.irational.org/heath/), Эми Александер (http://amy-alexander.com/), RTMark (www.rtmark.com/), ну и я тоже поучаствовал (http://easylife.org).
- А сейчас что происходит с медиа-артом?
Шульгин: Сейчас медиа-арт сдулся. Потому что медийные технологии когда-то были в новинку, были элитарными. Сейчас у кажого в кармане супер-дупер мультимедиа - мобильный телефон, коммуникатор, компьютер. Медиа стали повседневной частью нашей жизни. Сегодня понятие «медиа-арт» - в общем-то бессмысленное. Он умер, рассосался, растворился в новой медийной реальности. Все, что есть сегодня вокруг, - это медиа. Художники активно используют компьютеры, видео, программы в своих произведениях. Кроме того, протестный зараяд New media art’a был пережеван и аппроприирован креативным капитализмом. Протестные технологии преобразовались в маркетинговые. Так что сегодня я не считаю, что занимаюсь каким-то там медиа-искусством.
- А как же все эти биеннале медиа-арта, выставки и прочее?
Шульгин: Медиа-арт умер, но труп его институциализировался. Появилась куча институций, которые им «занимаются». Там люди, бюджеты. Естественно, они будут продолжать работать и делать вид, что медиа-арт еще существует, что он крут и что в него стоит вкладывать деньги.
- А что сегодня заняло нишу медиа-арта, что - вместо него?
Шульгин: Сегодня весь потенциал медиа-арта ушел в креативную индустрию - в рекламу, дизайн. Эти сферы забирают к себе лучшие творческие силы, там происходят интересные вещи. Они полностью коммерциализированы, но зато там креативные решения более крутые, чем то, что мы видим в сегодняшнем дохлом медиа-арте. Частично медиа-арт сметен в свою маргинальную зону, в гетто. А последние могикане пытаются сделать вид, что он еще чего-то стоит.
- Медиа-арт повлиял только на рекламу и дизайн? А как же современное искусство?
Шульгин: Конечно, многие современные художники, например, АЕС+Ф, активно используют новые технологии в своем творчестве. Раньше были традиционные художники, работали с маслом и холстами. А сейчас художники инновационные, они работают с компьютерами и камерами.
Экспроприация новых технологий все время идет. Помнишь, как было с фотографией? Сначала фотография существовала как отдельная зона, а потом ее начали активно использовать профессиональные художники. И вот появились фотографы типа Синди Шерман (http://www.cindysherman.com/). Потом то же самое произошло с видео. Сначала были видео-художники, авангардисты, радикалы. Они экспериментировали, креативили. В результате мы имеем Брюса Науманна, Билла Вайолу, которые уже вышли за пределы медиа-арта и стали мейнстримными художниками.
- Стало быть ты сегодня уже не медиа-художник. А чем же ты занимаешься?
Шульгин: Я работаю в группе Electroboutique вместе с Аристархом Чернышевым и мы занимаемся коммерческим протестом и крити-попом. Наша выставка в Музее современного искусства в Ермолаевском как раз назвается «Крити-поп», то бишь критический поп-арт.
- А почему «поп»?
Шульгин: А потому что у нас все гладкое, блестящее, полированное, попсовое. Яркие цвета. Все переливается. Это облик современности. Это поп, но в нем заложен и критический месседж.
- И в чем этот критицизм заключается?
Шульгин: Понимаешь, сейчас все ставки делаются на технологии. Но именно они все и загубили. Cейчас нефть всю «выпьют», появятся технологии, которые дадут нам другой свет и другое тепло. Технологии - это либо бог, который нас должен спасти, либо дьявол, который нас всех погубит. Мы не можем мимо достижений современного мира проходить и по-прежнему работать маслом по холсту. Мир сегодня живет чем-то совершенно другим.
- Ты открещиваешься от медиа. Но зайдя в интернет и набрав в Гугле «медиа-арт», получаешь информацию о том, что ты «медиа-художник» и основатель «нет-арта», который является развновидностью new media art.
Шульгин: Я занимался им когда-то. Но это было давно - 10 лет назад. А время идет. Тогда компьютеры не у всех были, трудно было Windows установить, на мышку нажать. И интернет был другой. Он был свободным пространством, пространством эксперимента. А сейчас там все зависают. Сейчас любое высказывание, любое слово тонет в потоке спама, в хоре других голосов. И поэтому нет-артом заниматься тоже нет смысла. Сейчас имеет смысл делать что-то эксклюзивное, что никто другой не может сделать. А написать какой-то пост в блоге - любому под силу. Фотографию снять цифровой камерой и опубликовать - это делают миллионы людей. Сегодня хочется делать физические объекты, которые не оцифруешь. Особенно, если они вдобавок еще и движутся.
- Разве не все что угодно можно оцифровать?
Шульгин: Нет, нет все! Скульптуру «Мыслитель» (http://ru.wikipedia.org/wiki/Мыслитель_(скульптура) ) ты не оцифруешь. Она при этом потеряет очень много информации. У нее не будет телесности, но, конечно, видеть ее можно будет. Как это ни парадоксально, но наши работы оцифровать вообще невозможно. Потому что «Мыслитель» не предполагает никакой интерактивности и включения зрителя в произведение. Он сам по себе, он самодостаточен. А наши работы в большинстве случаев - это интерфейсы. Наше искусство рождается только в момент взаимодействия зрителя с нашими объектами. Зритель оказывается неотделимой частью самого произведения искусства. А это уже никак не оцифровать.
- А зачем тебе тогда участвовать в Сеульской биеннале медиа-искусства?
Шульгин: Меня не волнует, как это называется - медиа-арт или нет. Ярлыки на что угодно можно навесить. Выставка большая, там много интересных художников, медиа- и не-медиа-. Почему нет?
- Если медиа-арт - это искусство, в которым хоть каким-то боком задействованы новые технологии, то, стало быть, все сегодняшнее искусство медийно и технологично?
Шульгин: Да. Высокие технологии везде сейчас задействованы. Но меня вообще не волнует понятия «искусство-неискусство». Вон ребята клипы делают коммерческие! Да они часто лучше любого медиа-арта! Главное, чтобы это имело какой-то смысл. Главное - ухватить пульс жизни. Насущные темы, которые цепляют людей. А медиа-искусство это или нет - мне все равно.
- А как вообще ты относишься к медиа?
Шульгин: Телевидение всегда меня восхищало как эстетический феномен. Когда появились компьютеры, я подумал: «Круто!». А уж когда я пошел интернет, смог что-то написать, а мне из Америки кто-то на это ответил, я подумал: «Все! Вот это жизнь! Коммуникация вместо репрезентации!». Тем более к тому времени я полностью разочаровался в музейно-галерейном мире искусства. Я увидел оборотную сторону этого коррумпированого мира. Как писал Шпенглер: «Когда умирают критерии качества, их место занимает коррупция». Это то, что уже давно произошло в мире современного искусства. И когда я в этой системе разочаровался, то я ринулся в интернет и начал там «рыть».
- И как быть c миром музейной коррупции?
Шульгин: Мы с ней боремя, нарушая законы. Например, мы купили у Ромы Минаева авторские права на его произведение. Он сделал работу, но больше не является ее автором. С точки зрения закона это невозможно. Ты можешь купить право на продажу, а право авторства ты не можешь отчуждать. А мы у него "отчудили". Это наш протест против звездной системы. Кураторы выбирают не работы, а звезд. Коллекционеры покупают не работы, а имена. Если имя сможет переходить от одного произведения к другому, если авторство сможет меняться, то тогда интерес к самому произведению возрастет. Вот сейчас Борис Гройс пришел на нашу выставку и ему понравилась эта бывшая Ромина, а теперь наша работа, ему не важно, кто ее автор.
Ссылки:
http://easylife.org
http://www.electroboutique.com/
http://critipop.com
Материал подготовили А&Я Плуцер-Сарно
Click to view