Алдын-оол Севек
Вероятно, мы оказались последними, кому дал интервью Алдын-оол Севек, пополнивший печальный список поколения тувинских музыкантов, уходящих так рано, что «сгорел» самое точное определение краткой жизни, в которой человек успевает только работать, работать и работать, не дождавшись благодатного приближения старости с ее плодами и признанием твоих заслуг. В конце августа, Вика Пеемот позвала меня на свою съемку, сказав, что музыкант очень болен, прошел курс химиотерапии и так ослаблен, что уже не выступает, но согласился на домашнюю встречу. Спонтанно сложившейся группой с Викой и антропологом Элиотом на машине Шона Куирка мы приехали в дачный поселок, где в течение двух или трех часов разговаривали с одним из уникальнейших голосов Тувы. Алдын-оол Севек еще при жизни был признан носителем неповторимого каргыраа, самого низкого стиля горлового пения. Он был первым тувинцем познакомившим Запад с аутентичной тувинской традицией хоомея. Его имя уже вписано в историю музыкальной культуры республики, но последние годы жизни, как и большинство музыкантов, ушедших со сцены, он провел без особого внимания и помощи, надеясь только, что здоровье, позволит ему дождаться 50-летия и в октябре следующего года к юбилею он сможет издать книгу «Хоомейжинин бодалдары», «Думы хоомейжи».
«Я пытался писать о своей теории происхождения каргыраа, хотел разобраться в разных звучаниях в зависимости от территории, от кожуунов. Текст был разъяснительный, с методикой и разъяснением терминологии. Рукопись пропала. Взяли посмотреть и не вернули». Он начал свой печатный труд потому что: «Молодежь начала уходить от тувинской мелодии. Чтобы они хотя бы понимали, какова она, исконная тувинская мелодика». Алдын-оол Севек пытался как исполнитель, «изнутри» разобраться в происхождении, звукоизвлечении и особенностях каргыраа, разделяя стиль горного каргыраа «даг каргыраазы» и степного «хову каргыраазы». «Их различали всегда, ведь при исполнении задействованы совсем разные мышцы, у горного каргыраа очень низкое звучание, в нем слышны халыткактар, перепады горных рек».
Своим наставником и первым учителем Севек считал чабана, отцовского соседа которого все звали Бора-Шокар Бодаган (Иргек-Бодаган Хертек) родом из Шуя. «Помню в летнее время его приглашали повсюду, он брал меня шестилетнего с собой по всем летним чабанским стоянкам и пел. И песни, и хоомей исполнял. Ему, наверное, тогда было лет 60». Профессиональное образование Алдын-оол Севек получил позже, будучи артистом ансамбля «Саяны», заочно выучился в училище искусств на факультете «культпросвет работы», тогда для тувинской фолк- музыки двери училища была наглухо закрыты. Прошел стажировку в Ленинградской эстрадной студии, как солист-вокалист оригинального жанра. «Вокал преподавал Вячеслав Брусникин, главное внимание обращал на сохранение исконной тувинской мелодии, чтобы мы не упустили, не потеряли ее. Чтобы переложить на нотную запись приходилось разбивать хоомей на такты, обрывать посреди исполнения, довольно хлопотно было» - вспоминал музыкант.
В тувинскую государственную филармонию он попал сразу после школы в 1981 году. По советской традиции подготовки кадров, на гастролях по районам Тувы, руководители попутно выявляли талантливую молодежь, сразу приглашая на работу. В ансамбле «Саяны» по его воспоминаниям, было около 48 артистов. Фольклорный состав насчитывал 16 человек. «Исполняли сольный сыгыт, каргыраа, было трио хомусистов. Хоомей в советское время не умели слушать, на концертах в селе многие смеялись, услышав каргыраа, в основном пели русские песни». Музыкантам приходилось в угоду идеологическим требованиям и интернационализма, самостоятельно переводить тувинские народные кожамыктар, частушки, лежащие в текстовой основе хоомея. Выходил и смех, и грех.
В 1997 году Алдын-оол Севек ушел из «Саян» в фольклорный ансамбль «Тыва» и тогда же стал выезжать на гастроли с «Хун-Хурту», экспериментировал с «Ят-Ха». «В роке каргыраа, хоомей звучат свободно, органично, естественно» - считает музыкант. Об отношении к женскому горловому пению Алдын-оол Севек сказал, что слышал однажды, как ругали женщину за исполнение хоомея, «потому что когда женщина поет - сырын чок, ветер исчезает. Нельзя женщине, имеющей братьев, дядей, способных петь мужчин в роду браться за хоомей, опережая их».
По его словам в те времена, когда хоомей называли «бооста ырызы» песней горла, не существовало самостоятельного концертного исполнения. Обычно хоомейжи приглашали выступить на праздниках - дой по случаю дня рождения, свадьбы. «Поскольку каргыраа выражает душевное состояние, народ любил его слушать. Феодалы наделяли специальным статусом хоомейжи, закрепляли их за кожууном, так же, как и искусных мастеров, для обслуживания потребностей данной территории. Их называли «дашка тудукчулары» держатели тоста».
Мы поговорили о современных тенденциях в тувинской эстрадной музыке, Алдын-оол Севек пишет с юности стихи и как поэт был очень удручен качеством текстов и музыки, песен-однодневок, заполнивших музыкальный рынок с помощью студий звукозаписи. «Главная причина - деньги. Быстро сделали, быстро получили доход и о качестве никто не задумывается. В течение пяти минут повторяются две-три скудные рифмы. Я не вижу будущего у такого примитивного творчества, это все должно пройти со временем. Но грустно, что молодые люди не берегут родной язык».
Алдын-оол Севек, чье имя переводится как «золотой мальчик» родился в местечке Каргы Монгун-Тайгинского района, в устье реки Мугур. Родители: Такаш Салчакович и Дыртык Маймановна. В семье было 8 детей, пять сыновей и 3 дочери. Он и сам был отцом трех дочерей и троих сыновей, осиротевших до обидного рано.
«Я пытался писать о своей теории происхождения каргыраа, хотел разобраться в разных звучаниях в зависимости от территории, от кожуунов. Текст был разъяснительный, с методикой и разъяснением терминологии. Рукопись пропала. Взяли посмотреть и не вернули». Он начал свой печатный труд потому что: «Молодежь начала уходить от тувинской мелодии. Чтобы они хотя бы понимали, какова она, исконная тувинская мелодика». Алдын-оол Севек пытался как исполнитель, «изнутри» разобраться в происхождении, звукоизвлечении и особенностях каргыраа, разделяя стиль горного каргыраа «даг каргыраазы» и степного «хову каргыраазы». «Их различали всегда, ведь при исполнении задействованы совсем разные мышцы, у горного каргыраа очень низкое звучание, в нем слышны халыткактар, перепады горных рек».
Своим наставником и первым учителем Севек считал чабана, отцовского соседа которого все звали Бора-Шокар Бодаган (Иргек-Бодаган Хертек) родом из Шуя. «Помню в летнее время его приглашали повсюду, он брал меня шестилетнего с собой по всем летним чабанским стоянкам и пел. И песни, и хоомей исполнял. Ему, наверное, тогда было лет 60». Профессиональное образование Алдын-оол Севек получил позже, будучи артистом ансамбля «Саяны», заочно выучился в училище искусств на факультете «культпросвет работы», тогда для тувинской фолк- музыки двери училища была наглухо закрыты. Прошел стажировку в Ленинградской эстрадной студии, как солист-вокалист оригинального жанра. «Вокал преподавал Вячеслав Брусникин, главное внимание обращал на сохранение исконной тувинской мелодии, чтобы мы не упустили, не потеряли ее. Чтобы переложить на нотную запись приходилось разбивать хоомей на такты, обрывать посреди исполнения, довольно хлопотно было» - вспоминал музыкант.
В тувинскую государственную филармонию он попал сразу после школы в 1981 году. По советской традиции подготовки кадров, на гастролях по районам Тувы, руководители попутно выявляли талантливую молодежь, сразу приглашая на работу. В ансамбле «Саяны» по его воспоминаниям, было около 48 артистов. Фольклорный состав насчитывал 16 человек. «Исполняли сольный сыгыт, каргыраа, было трио хомусистов. Хоомей в советское время не умели слушать, на концертах в селе многие смеялись, услышав каргыраа, в основном пели русские песни». Музыкантам приходилось в угоду идеологическим требованиям и интернационализма, самостоятельно переводить тувинские народные кожамыктар, частушки, лежащие в текстовой основе хоомея. Выходил и смех, и грех.
В 1997 году Алдын-оол Севек ушел из «Саян» в фольклорный ансамбль «Тыва» и тогда же стал выезжать на гастроли с «Хун-Хурту», экспериментировал с «Ят-Ха». «В роке каргыраа, хоомей звучат свободно, органично, естественно» - считает музыкант. Об отношении к женскому горловому пению Алдын-оол Севек сказал, что слышал однажды, как ругали женщину за исполнение хоомея, «потому что когда женщина поет - сырын чок, ветер исчезает. Нельзя женщине, имеющей братьев, дядей, способных петь мужчин в роду браться за хоомей, опережая их».
По его словам в те времена, когда хоомей называли «бооста ырызы» песней горла, не существовало самостоятельного концертного исполнения. Обычно хоомейжи приглашали выступить на праздниках - дой по случаю дня рождения, свадьбы. «Поскольку каргыраа выражает душевное состояние, народ любил его слушать. Феодалы наделяли специальным статусом хоомейжи, закрепляли их за кожууном, так же, как и искусных мастеров, для обслуживания потребностей данной территории. Их называли «дашка тудукчулары» держатели тоста».
Мы поговорили о современных тенденциях в тувинской эстрадной музыке, Алдын-оол Севек пишет с юности стихи и как поэт был очень удручен качеством текстов и музыки, песен-однодневок, заполнивших музыкальный рынок с помощью студий звукозаписи. «Главная причина - деньги. Быстро сделали, быстро получили доход и о качестве никто не задумывается. В течение пяти минут повторяются две-три скудные рифмы. Я не вижу будущего у такого примитивного творчества, это все должно пройти со временем. Но грустно, что молодые люди не берегут родной язык».
Алдын-оол Севек, чье имя переводится как «золотой мальчик» родился в местечке Каргы Монгун-Тайгинского района, в устье реки Мугур. Родители: Такаш Салчакович и Дыртык Маймановна. В семье было 8 детей, пять сыновей и 3 дочери. Он и сам был отцом трех дочерей и троих сыновей, осиротевших до обидного рано.